Операция начнётся в полдень
Шрифт:
— Нет, ты же слышал! — непреклонно ответил Санин, удивляясь настойчивости Сергея, ведь нет же здесь ничего — никаких объектов, никаких денег! Он повернулся к членам оперативно-боевой группы: — Уходим!
— Черт, я знаю, что можем их взять. Слушай, Коль, помоги!
— А потом с меня три шкуры сдерут, если облажаемся? Нет извини! Всё, пошли, пошли!
Санин и другие оперативники пошли из кабинета Красовской, а Забелин, заметив на её столе телефон, задержался. Когда все вышли он набрал номер Шумилова.
— Николай Поликарпович…
— Сергей,
— Кабинет Красовской оказался пустым. Здесь никого нет. Но я… Я думаю, они собрались в другом месте. Мне Истомина сказала.
— Об Истоминой знаю. Скверно получилось, жалко её! — Шумилов кашлянул, — о каком месте она тебе говорила?
— О своем кабинете. — Забелин торопился, говорил горячо, но не сбивчиво. — Красовская попросила её кабинет снова, как в прошлый раз. Только сейчас в двенадцать. И мне нужна ваша помощь, чтобы замолвили слово перед генералом.
— Что ты намерен сделать?
Расположившиеся в кабинете Ирэны Плотников, Красовская и Аркадий Львович чувствовали себя вполне спокойно. На столе перед ними лежал кейс Соколовского, в котором, как подозревал Михаил Яковлевич, находились доллары, много долларов.
— Михаил Яковлевич, зря прождала тебя в своём кабинете. — В присутствии посторонних Екатерина Евгеньевна старалась держаться официально. — Надо было сразу сюда идти… Я, правда, не поняла, зачем там сидела. Тут еще эти телевизионщики…
— Береженого Бог бережет, Катенька! Известная поговорка. Ты кстати, дверь закрыла?
— А как же, вот ключ, я запасной заранее взяла. А Истомина не обидится, что мы закрылись — она уже, фактически, не мой работник!
Красовская, довольная собой, своей предусмотрительностью, показала присутствующим ключ и положила его перед собой на стол.
— Михаил Яковлевич! — тут подключился к разговору Аркадий, — я, признаться, тоже не понял смысл ваших маневров. И что ещё за телевизионщики?
— Хотел дать интервью вместе с Екатериной Евгеньевной. Рассказать о ходе приватизации, так сказать. Пригласил журналистов с телевидения, из газет и… Надеялся показать кое что интересное. Жаль не получилось!
— Почему не получилось?
— Что произошло? — поддержала вопрос Аркадия Красовская, которой тоже было любопытно.
Плотников раздраженно стукнул кулаком по столу.
— Пошло не по плану. Этот придурок Веревкин… Самое полезное, что он сделал — сказал, что твой кабинет Катя, на прослушке.
— Как на прослушке? — Красовская растерянно сняла очки, начала манипулировать дужками. — Почему ты мне не ничего сказал? Я же там могла наболтать лишнего.
— Почему, почему — потому! На то были свои резоны. А если и ляпнула что-то не то, так это было полезно, для достоверности.
Соколовский нахмурился.
— Извините, конечно, у вас, может свой разговор, но я не совсем понимаю, о чем речь. Хотите
— Понимаешь, Аркадий, гэбисты могли нас задержать в том кабинете, у Кати, и надо было их наказать. Они должны были ворваться, увидеть одну Екатерину Евгеньевну и всё, больше ничего. Тут появляюсь я с прессой и телевидением. И вот вам — провокация спецслужб во всей красе!
— Это мне понятно. Непонятно, где оказались чекисты, если они слушали кабинет? Почему не пришли?
Плотников пожал покатыми плечами.
— Вот и мне непонятно. К тому же Веревкин позвонил, предупредил, что они в здании, уже идут, и я был в полной уверенности. Но… Совсем мышей перестали ловить! Признаться меня это обеспокоило — я не люблю, когда внезапно меняются планы. В любом случае, хорошо всё, что хорошо кончается!
— А вы слышали, что сегодня ночью случилось в казино? — поинтересовался Аркадий, — говорят, нашли труп самого Матвея.
— Да, слышал, — равнодушно подтвердил Михаил Яковлевич, — честно скажу, переживать по этому поводу не буду. Все знают, что он был бандит с большой дороги…
— Но вы… вроде имели с ним дела? — невинно осведомился Соколовский.
— Я? Никогда с ним не связывался. Он как-то приходил ко мне на прием, знакомился и все, не более того.
— Хм, а я слышал другое. Особенно когда он выиграл аукцион по спиртовому заводу, вернее, его фирма «Омега».
— Да, я помню этот аукцион, но все это в прошлом, — Красовская, чувствуя, что разговор может обостриться из-за былых обид, решила сгладить углы. — Это все мелочи. Ведь так, Аркадий? Главное, что мы сейчас нашли общий язык и теперь нам никто не будет мешать. Интересно, кто же все-таки этого Матвеева… поджог? Кажется, ему в нашем городе равных не было?
— Мне сказал один знакомый человек в милиции, — Плотников покосился на Соколовского, — что это, скорее всего, москвичи. Сначала думали на чеченцев, но на них не похоже. — Он кивнул на кейс, — Принес бабки?
— Как договаривались. Мы свое слово держим. Здесь пятьдесят штук баксов. Пересчитывать будете?
— А как же! Посмотрим, что там у тебя в волшебном сундучке. Давай Катя, глянь-ка!
Красовская встала, открыла кейс и начала раскладывать пачки долларов на столе.
В коридоре, неподалеку от кабинета Истоминой, Забелин догнал Санина и его группу. Сергей не заметил, что когда вытаскивал Ирэну из машины, расцарапал руку. Запястье саднило и на манжете рубашке отпечатались капельки крови. Сергей задрал рукав, растер кровь.
Заметив, что Забелин их догнал, Санин насмешливо спросил:
— На ковер торопишься, Серёга? Не торопись, успеешь!
Тот не ответил. Поравнявшись с дверью, ведущей в кабинет Истоминой, он засунул руку в карман, и внезапно вставил оказавшийся у него ключ в дверной замок кабинета. Дверь, словно сама собой, резко распахнулась, хотя на самом деле Забелин сильно толкнул её.