Операция начнётся в полдень
Шрифт:
Она расставила чашки, в которых уже лежали пакетики чая, сверху залила их кипятком. Открыла коробку с конфетами.
— Спасибо, Настя, — поблагодарил её Михаил Яковлевич и, дождавшись ухода, продолжил: — Что касается этой фирмы…как её там?
— «Вест финанс».
— Да, «Вест финанс», я думал после твоего звонка об этом. Признаться, ситуация с появлением этих мутных ребят становится более запутанной. С одной стороны Генералов, с другой Матвей, а сейчас еще и эти…
— Ты не знаешь, на кого сделать ставку?
— Это не преферанс, Катя и
— Не знаю, не знаю, по-моему, тут и думать нечего. Надо допустить их до аукциона, получить с них свою долю, а там пусть разбираются друг с другом. Дальше не наша забота. Победит, как говориться, сильнейший.
— Ты слишком легковесно рассуждаешь, тебе все кажется простым. Если я допущу эту московскую команду к пирогу — станет известно всем: и Генералову, и Матвею, и губернатору и гэбэшникам. Мне могут оторвать башку за такие дела, а я этого не хочу, мне башка еще пригодиться.
— Боже мой! Не пугай себя и меня. Если всё так обстоит серьезно, черт с ними, с этими иностранцами! Денег и так нам хватит, — решила отступить Екатерина, приняв доводы Плотникова близко к сердцу.
Она понимала, что игра, к которой ею усиленно подталкивался Плотников, действительно была рискованной. Здесь никто не мог угадать дальнейшего хода событий, это была лотерея чистой воды. На улице пачками валили всех: и бизнесменов, и чиновников, и банкиров, словно некто — может в Кремле, а может на небесах, выдал лицензию на отстрел. Эти лишние люди в «галерее лишних людей», очевидно, были не нужны новой России в таком количестве.
Увидев, что Екатерина перестала настаивать, Плотников, перед тем немного раздосадованный начатым Красовской разговором, несколько успокоился.
Некоторые люди, когда их усиленно начинают о чем-то просить и настаивать, инстинктивно сопротивляются, не слушают разумных доводов. Но когда Екатерина решила отступить, Плотников, наоборот, стал снова и снова возвращаться мыслями к мутным ребятам из-за бугра, «московским иностранцам», как он их называл.
Мысль срубить зелени, поиметь всех участников одним разом, завела его, привела в возбуждение. Она, эта мысль, показалась ему уже не такой опасной, не такой страшной, а при определенных условиях вполне осуществимой.
С удовольствием допив чаю, Плотников перебил Екатерину, рассказывавшую об очередных торгах, которые проводились в последнем месяце:
— Знаешь, пожалуй, стоит прислушаться к твоему предложению. Я сейчас пораскинул мозгами — ты, видимо, права, нам можно здесь отыграть свой интерес. Но не так, как ты предлагала…
— А как? — спросила Екатерина, продолжая удивленно смотреть на Плотникова.
Тот хитро подмигнул.
— Нам надо прикрытие.
— Ты имеешь в виду ментов?
— Нет, причем здесь они! — Плотников поморщился, — нам надо организовать указание из Москвы о допуске к аукциону фирмы
— Миша, ты такой умный, — манерно произнесла Красовская, поправляя тонкими изящными пальцами очки, — всегда найдешь выход.
— Мозги горят!.. Катюш, — Михаил Яковлевич плотоядно улыбаясь, посмотрел на неё, — не хочешь снять напряжение после трудового дня?
Сидевшая в приемной секретарь, услышала, как включилась громкая связь, начальник сказал:
— Настя, я буду занят около часа, никого не принимаю.
— Поняла, Михаил Яковлевич!
Настя встала и подошла к двери в кабинет председателя комитета, прислушалась. Перед этим, когда носила чай в его кабинет, она нарочно не стала закрывать плотно дверь. Она услышала, как щелкнул замок в комнате отдыха Плотникова. Настя осторожно закрыла дверь до конца и вернулась на свое место.
Весь разговор Плотникова с Красовской был ею подслушан.
Выходило, что ушлый Михаил Яковлевич хотел кинуть всех, в том числе и Виталия Константиновича, как она называла Матвея, с которым встречалась уже несколько раз. Матвей рассказал ей о заводе, обещал, что поможет с работой мужу Насти, когда тот выйдет из зоны.
Настя прислушалась. В кабинете Плотникова было тихо.
Она сняла трубку и набрала номер офиса Матвеева в «Эльдорадо». Трубку поднял сам Виталий Константинович.
— Да, слушаю, — сказал он.
— Виталий? — спросила Настя.
— Да, да, слушаю. Настя, ты что ли?
— Да. Я кое-что узнала, вот решила позвонить.
— Говори, я слушаю, — в третий раз произнес Матвей, уже более нетерпеливым тоном.
— Сегодня Красовская приходила к Михаилу Яковлевичу, она и сейчас у него, разговор шел о приватизации завода, который вас интересует…
Несмотря на близкие отношения с Матвеем, Настя не решалась называть его на «ты». Он внушал ей не только уважение, но и какой-то животный страх: этот холодный ледяной почти немигающий взгляд, эти тонкие жестокие губы. Всё вызывало в ней внутренний трепет, едва она представляла его лицо. Но любовником он был хорошим, намного лучше мужа.
— О чем они говорили? Что-нибудь важное? — спросил Матвей.
— Вроде к участию в аукционе по заводу хотят допустить иностранцев, они, то ли прислали заявку, то ли скоро пришлют…
— Что за люди? Откуда? — голос Матвея изменился — приветливые, ласковые нотки исчезли, тон стал деловым и жестким.
— Я не все расслышала, говорили они тихо, какие-то богатые иностранцы. Плотников поначалу сказал, что откажет им, а потом…передумал.
— Как передумал? Он что меня за лоха держит, кинуть хочет?