Операция «Одиночество»
Шрифт:
Договорить он не успел. Операторы лазерных батарей были уже готовы открыть огонь по вошедшим в зону поражения «смерчам», однако внезапно сноп голубых лучей пронзил пространство вокруг эсминцев. Часть стрел прошла мимо целей, однако большая часть веера зацепила если и не сами эсминцы, то по крайней мере их защитные поля. Имперские корабли окутались голубым пламенем — гейген-щиты таяли под энергетическим ударом.
Конечно, операторам это не должно было помешать. Однако психологический эффект от мезонного удара моментально выбил из мозгов стрелков все, что им вдалбливали инструкторы. Рефлекторно все операторы вскинули руки перед собой, надеясь защититься
Стрелки уже не успели. Может, три торпеды с авианосца они и сбили бы, может, даже поразили бы еще парочку, но девять — просто не успели. В обычной ситуации поля эсминца вполне выдерживают удар «смерча» — однако сейчас, после сокрушительного веерного залпа, щиты были сильно потрепаны и торпеды поразили цели.
Один из эсминцев моментально превратился в огненное облако, второй, изуродованный и обездвиженный, беспомощно кувыркался в пространстве, не имея ни малейшего шанса на спасение. И только третий, которому досталось меньше всех, все еще пытался уйти, однако уже развернулись и снова пошли вдогонку шесть тяжелых истребителей.
Через минуту или две все было кончено.
Одиночные бои в целом закончились — все, кто мог, собрались возле флагмана Бразраара, остальные либо погибли, либо находились в беспомощном состоянии. Адмирал оглядывал остатки своих сил и молился всем богам Рекна, чтобы Патруль дал им пять минут, всего пять — так необходимых для зарядки С-драйвов. Сбившись в кучу, ощетинившись орудиями, остатки грозной эскадры готовились принять бой — было ясно, что Патруль, обладая подавляющим количественным преимуществом, не позволит им уйти просто так.
Не зря Бразраара с самого начала мучили дурные предчувствия — все складывалось отвратительно. Это было не просто поражение, это был полный и абсолютный разгром, подобного которому адмиралу еще никогда не приходилось переживать. Он уже потерял половину своих сил, а потери макак были мизерными — десяток-другой истребителей и пара эсминцев не идет ни в какое сравнение с гибелью его авианосца и четырех крейсеров. Эсминцы погибли все, все до единого. Правда, им удалось серьезно повредить три крейсера Патруля, однако это не имело серьезного значения — это были старые корабли, доживавшие свой век, к тому же полученные ими повреждения не были фатальными. Так что адмирал с прискорбием отметил, что его наголову разбили.
Теперь, задним числом, он даже не понимал, как он, умудренный опытом стратег, смог клюнуть на такую простую и очевидную приманку. Как не догадался, что Алмейда просчитает все возможные варианты и примет все мыслимые и немыслимые меры к обеспечению собственной безопасности. И, особенно, безопасности транспортов… Транспортов?
— Капитан — обратился он к офицеру, руководившему группой навигаторов — Я подозреваю, что Патруль оставил транспорты на подходе к Кемту. Вы можете определить, где именно?
Капитан кивнул и вместе с подручными углубился в расчеты. Наконец, он сообщил:
— Возможны три варианта, сэр. Наиболее вероятный путь подхода их армады от Аркола к Кемту проходит через Лесс, однако могли быть использованы еще два маршрута…
— Подготовьте расчет прыжка и передайте на все корабли эскадры. Я приказываю тем, кто останется в живых, найти и уничтожить транспорты, любой ценой. Распределите маршруты поровну между кораблями.
«Если сможем» — добавил он про себя. Подчиненным не следовало знать о сомнениях командира. А сомнения эти были вполне обоснованы. Перегруппировавшись, Патруль снова пошел в атаку, но на этот раз вперед выдвинулись тяжелые корабли, явно намереваясь в упор расстрелять имперцев из мезонных орудий. У Бразраара оставалось всего восемь таких излучателей — четыре на его авианосце и по два на двух уцелевших крейсерах, второй авианосец, сильно искалеченный попаданием «смерча», лишился не только мезонов, но и половины остального вооружения, став практически непригодным для боя. Огневая мощь противника была куда больше.
— Установить связь с контр-адмиралом Криллом.
— Есть, сэр.
Через мгновение на экране появился командир второго авианосца. Контр-адмирал Крилл был стар, намного старше Бразраара. Когда-то он был учителем нынешнего командующего, но впоследствии Бразраар за счет личных качеств или за счет личных связей сумел пройти по лестнице карьеры дальше, чем его бывший наставник. Они давно дружили, если можно назвать дружбой отношения подчиненного и его непосредственного начальника, очень редко выходящие за рамки служебных вопросов. Но так или иначе, Бразраар по своему любил Крилла, по возможности поддерживал его, и сейчас смотрел на него с тоской в глазах.
Крилл был в повязках — видимо, получил ранение при попадании торпеды в его корабль. Сквозь бинт проступила кровь, тем не менее его голос был тверд и спокоен.
— Слушаю вас, адмирал.
— Крилл… Мне тяжело об этом говорить, но настала пора вам принять на себя ответственность за судьбу эскадры. Вынужден приказать вам атаковать «Элеонору».
— Вы же понимаете, что это самоубийство. — это был не вопрос, скорее утверждение. Контр-адмирал всего лишь хотел уточнить ситуацию.
— Да. И тем не менее, я надеюсь, что вы сможете отвлечь Патруль хотя бы на две-три минуты, чтобы мы смогли убраться отсюда. Или хотя бы заставите макак разрядить в вас свои мезонные пушки, которые не оставят от нас и мокрого места, если они откроют огонь по флагману.
— Я понял приказ, сэр. Разрешите выполнять? — голос был по прежнему спокоен. Казалось, что контр-адмирал не вполне понял, что жить ему осталось как раз те самые две-три минуты.
— Выполняйте. И поверьте, Крилл, мне очень жаль, что сейчас я вынужден пожертвовать вашим кораблем и… вами, однако другого выхода нет. Если сможете, покиньте корабль.
— Нет, сэр, извините, но я останусь на борту своего авианосца. Прощайте.
Алмейда разразился проклятиями, когда увидел, что один из двух оставшихся в живых авианосцев на полной скорости устремился к «Элеоноре», намереваясь, по-видимому, таранить ее. Два мезонных луча прошли за кормой камикадзе, несколько торпед, выпущенных почти в упор, были тем не менее перехвачены заградительным огнем рекнов. Еще одна торпеда поразила защитное поле рекна, но не только не заставила его маневрировать, напротив, огромный корабль лишь увеличил скорость, неотвратимо приближаясь к флагману Патруля. Алмейда отдал приказ, и все четыре мезонных пушки почти в упор ударили по нападавшему, однако к несчастью, попадания были недостаточно точными — лучи сорвали остатки защитных полей, в трех местах пронзили корпус насквозь, превратив рубку управления в пар вместе с теми, кто там находился, однако авианосец, представлявший сейчас скорее кусок металла с двигателями, чем боевой корабль, продолжал двигаться вперед.