Операция отвлечения
Шрифт:
В Лондон он выехал в тот же день, на следующий уже сидел в кресле напротив Мензиса, в его кабинете. Прочитав отчет и выслушав резидента в Голландии, Стюарт направился к директору Службы. Далтона отпустил, майору найдется, чем заняться в столице, а как ему действовать дальше пока не ясно. Синклер на известие о документах, ведущих к "кроту" реагировал ожидаемо, воистину удача, в штабе Корпуса служит Квадрат, если конечно, он сможет достать бумаги без риска. - Это не может быть игрой?
– уточнил на всякий случай адмирал. Провокацией, русские на них мастера. - Не думаю - спокойно ответил заместитель. Григулявичуса мы нашли сами, выдернули из под носа у жандармов. В Париже его ищут до сих пор, в прошлый раз он ушел только потому, что следили филеры из России, французы бы его не выпустили. А смена сыщиков из агентства на русских укладывается в логику происходящего. Допускать его попадание в Сюрте или Второе бюро русские не хотят, начни Юзик там "петь", и придется в лучшем случае делить агента с Парижем. А то и потерять, о коррумпированности французской полиции не слышал только ленивый. - Ну что ж, связывайтесь с Квадратом - согласился шеф Intelligence Service. Пусть посмотрит, что можно сделать, может, доступ к тайнику возможен не только для него. Стюарт доложил директору не обо всем. В отчете Далтона его заинтересовала и другая деталь, упоминание готовящегося теракта в Марселе. Переговоры Пехлеви и главы Англо-персидской нефтяной компании. В газетах подробностей не сообщали, но Мензис помнил, что Барту и лорд Инверфорс встречают шаха именно в Марселе. Синклер назвал информацию о покушении сплетнями, и углубляться в тему не стал, недавнее разоблачение русских шпионов во Франции инспирировано компанией Shell с подачи адмирала, и аргументы в пользу этого шага заместителю директора вескими не показались. Об интригах вокруг нефтяных трестов Мензис знал не хуже начальника, как и о необъяснимом нежелании немцев идти на уступки Парижу и Петербургу даже под угрозой агрессии. Связи между Хиллом и Савинковым, Шлейхером и Детердингом, желание последнего прибрать к рукам персидскую нефть и ненависть к Российской империи, секрета тоже не представляли. Поэтому выводы из имеющихся данных Стюарт сделал точно такие же, что и адмирал несколькими днями раньше. Различие, тем не менее, имелось, и немаловажное. В отличие от шефа, он, выходец из придворных кругов, был заинтересован в первенстве именно Англо-персидской компании. А потому предпочел заняться делом лично. Впрочем, лично, не означает в одиночку, для этого вопрос чересчур обширен, им заинтересуются и другие. "Нет ничего такого, что не могло бы быть решено в течение часа за бокалом шерри в Уайтс-клубе - вспомнил Стюарт старую поговорку. Инверфорсу будет полезно услышать, что ему приготовили".
Джентльмены, собравшиеся к ужину за одним из столов клуба, ничьего внимания не привлекали. Лидер парламентской оппозиции, два заместителя руководителей ведомств - открытого и негласного, имеющих отношение к внешней политике, председатель правления казенного нефтяного синдиката... "Уайтс" сводил за одним столом гораздо более разношерстные компании. Ужинавших объединяло многое, но сегодня их собрали новости Мензиса. Сидящие за столом как лично, так и представляемые ими круги, были заинтересованы в Англо-персидской нефтяной компании. Впрочем,
– продолжил он начатый за десертом спич, когда собравшиеся джентльмены переместились в курительную. Репарации, оккупация, ограничения на промышленность... Даже спустя полтора десятка лет в Германии больше семи миллионов безработных. Чем может стать страна в подобных обстоятельствах? Только страной недовольных. Там недовольны все - от канцлера до нищего! Впрочем, основу националистического движения составляют бюргеры, мелкие лавочники и заводские рабочие, по ним кризисы ударили сильнее. Но и хозяева крупнейших трестов идей националистов не чураются! Тиссен, из Стального треста выделил Шлейхеру сто тысяч золотых марок, колоссальные деньги. Добавьте помощь некоторых иностранных фирм, в том числе и британских. И в первую очередь Shell. - Детердинга интересует немецкий рынок - кивнул Мензис. Сейчас в Германии продают нефтепродукты русские, и немного американцы из "Standard Oil". - Не только это - махнул рукой лорд Инверфорс. У сэра Генри ныне два увлечения - секретарша-немка и Шлейхер, он стал его ярым сторонником, знаете ли. Его ненависть к русским и навязчивая идея англо-германской дружбы в качестве противовеса Петербургу, разумеется, хорошо известны. Но Детердинг лишен политической гибкости, а Shell контролируется именно и только им, он может принять любое решение, даже не поставив в известность совет директоров. - Поведение Детердинга становится все более сумасбродным - согласился разведчик. А решения все более непродуманными, мания величия плохой советчик. - И в результате, Шлейхер выигрывает - процедил Иден. - Да, Энтони. Немцы с легкостью поверили, что агенты русских устроили взрыв памятника Фридриху Великому в центре Берлина, а социал-демократы им в этом прискорбном деянии помогали - пожал плечами Мензис. Националисты объединились для выборов в "черно-бело-красный боевой фронт". Во главе списка Шлейхер, Гугенберг и Папен, дело сделано. - Могут ли Петербург или Париж ли поставить под сомнение выборы?
– осведомился Инверфорс. - Бесполезно - ответил дипломат. Участие населения около девяноста процентов, очень высокий показатель.Тут, кстати, сыграла свою роль не только внутренняя заинтересованность, но и внешнее давление, в немцах просыпается былая гордость и тяга к реваншу. - Главное все же во внутренней ситуации - не согласился Черчилль, до того молча посасывающий сигару. Высшие круги Германии в первую очередь хотят порядка. Оказаться посреди революции для них совершенно нежелательно, они это после войны уже проходили, помнят. Шлейхер гарантирует стабильность, и мы ему в этом немало помогли своими дипломатическими шагами. Впрочем, а что все-таки сэр Генри? - Поздравил Шлейхера - сообщил заместитель шефа Intelligence Service. Готовится прибрать к рукам немецкий нефтяной рынок. - И персидскую нефтедобычу, а?
– улыбнулся в ответ бывший министр. Энтони ввел меня в курс дела. Не огорчайтесь старина, так было нужно. - О, я вполне доверяю и Энтони и вам, Уинстон - не менее дружелюбно сообщил собеседник. Тем более, вы, пожалуй, лучше всех знаете перипетии наших нефтяных дел. - Да - Черчилль выпустил очередное облако дыма, подобрался и жестко разъяснил: - Я создал Англо-персидскую компанию, я добивался особого положения для Shell после войны, и я же сейчас собираюсь вернуть Shell в лоно империи. Вы понимаете, о чем я, дружище? - Безусловно. - Так вот, Детердинг заигрался. Русский нефтепровод в Иране конечно, не нужен, но правительство вошло в Англо-персидскую компанию не для того, чтобы делать деньги, но чтобы создать независимую компанию для служения национальным интересам. - Мы можем надавить на Shell? - Уже пробовали - пожал плечами Иден. Пытались увеличить долю правительства в тресте. Но мы хотели иметь возможность назначать в совет директоров своего члена и получить право утверждать всех остальных, так, как это принято в Англо-персидской. Детердинг отказался. Он стареет, но он человек твердых взглядов, и, я боюсь, мы не можем предотвратить его, скажем так, общение, с иностранными политическими лидерами. - Война показала, что горючее - ключевой элемент национальной стратегии - веско изрек председатель правления Англо-персидской компании. Британская компания должна разрабатывать нефтяные запасы, находящиеся под британским контролем. Контролем нефтяного месторождения, достаточного для нужд флота. - Нам всегда был нужен доступ к надежным запасам нефти при разумном уровне цен - пробурчал Черчилль. Со времени перехода Адмиралтейства с угля на керосин. - Кроме того, сейчас мы ведем переговоры о создании нефтяного картеля, в который вошли бы мы, Standard Oil и "Российские нефтепродукты". Такой союз сможет регулировать мировые цены, а это уже политика. И тут лишние не только Детердинг и Шлейхер, но и Париж. Кабинет поддерживает готовящееся соглашение. - Что касается кабинета...
– начал Иден. - Правительство поменяется - перебил его Уинстон. Народ Британии не желает возрождения Германской империи, но они не простят слабость, а кабинет готов сдать немцев Петербургу. И это в то время, когда мы еще не оправились от депрессии, а отношения с Россией на грани разрыва. - В прошлом году - напомнил чиновник Foreign Office, - в Оттаве, Британское содружество приняло решение о протекционизме в рамках империи. Доминионы получили льготы, сейчас они поддерживают нас как никогда. Остальные жалуются на высокие пошлины. Определенные уступки, по всей видимости, придется сделать скандинавам и Аргентине. - Но, разумеется, не России или Франции!
– поднял палец вверх Черчилль. Торговый договор с русскими уже не действует. - Но Британия остается их основным экспортным рынком, до четверти продаж - заметил Инверфорс. Если канадская пшеница теперь освобождена от пошлин, то русская, а это главный предмет их экспорта, обложена пошлиной в два шиллинга за центнер. В позапрошлом году пшеница из России составляла 18 процентов ввоза, в этом - около трех. - Вообще, российский ввоз в Англию сократился почти наполовину - кивнул Иден. Наш импорт тоже сокращается, русские покупатели уходят к американцам и немцам. Если у них получится подмять Берлин... - То они будут вынуждены тратить деньги на оккупационную армию, а репараций все равно не получат - перебил его Черчилль. И вы видите не то, что нужно, друг мой. Русские сейчас закупают оборудование. Но, получив в свое распоряжение индустрию Германии, они вернутся к поставкам на немецкие заводы сырья на переработку и вывозу готовых изделий, это выгоднее постройки собственных фабрик. Тем более, рабочая сила в Германии подешевеет, а цены упадут. А это затормозит промышленное развитие самой России. В итоге, я уверен, ослабнут обе страны! В Германии наступит хаос, порождающий жажду мести. И после вывода франко-русских войск, к власти вместо Шлейхера придет куда более радикальный лидер. А мы будем требовать вывода войск с самого начала оккупации. - Но ограничимся нотами, не так ли?
– мгновенно уловил мысль замминистра иностранных дел. Пожалуй, это даст двойной эффект. Смотрите: русские и французы будут благодарны за то, что мы не предпринимаем реальных шагов против их акции. А для Берлина мы станем единственным защитником и надеждой, любое немецкое правительство будет вынуждено апеллировать именно к нам ... занятная перспектива, Уинстон. - Есть и третий эффект - добавил, вновь взяв сигару, лидер оппозиции. Британии не нужна война в Европе в ближайшие десять лет, хватает дел в самой империи. Усмирив Германию и завязнув в ней, Париж и Петербург предоставят нам эти годы. Но чтобы умело ими распорядиться, нужен новый кабинет. Который не только разрешит внутренние проблемы, но и восстановит мощь армии, а главное - флота. После войны мы основательно сократили вооруженные силы, а через десять - пятнадцать лет нам, полагаю, потребуется иметь в запасе не только декларации. - Маршал Фош назвал Версальский мирный договор "перемирием на двадцать лет" - вспомнил Иден. - Любой мир - всего лишь перемирие - вставил Мензис. Вопрос в сроках и будущих коалициях. - Именно - выдохнул сигарный дым Черчилль. И отсрочку следует продлить. Фош великий человек, но французы легкомысленны, им свойственно ошибаться в цифрах. Версальский договор, который закрепил наш военный триумф, поселил в душах миллионов немцев чувство унижения и жажду реванша. Оккупация усилит ненависть к победителям, но из их числа выпадет Англия. И через десять - пятнадцать лет мы станем тем арбитром, который определит судьбу Европы. - Но для этого понадобится сила - вернул разговор к сегодняшнему дню Инверфорс. А значит, и нефть. Возражений его слова не вызвали. Никто лучше Черчилля не представлял того значения, которое имела нефть. Для самого существования Британии, тем более, для войны. - Британские работники страстно желают - медленно произнес Уинстон, чтобы компания не предпринимала ничего, что противоречило бы политике правительства Его Величества. - В крайнем случае, Эндрю Агню, он член совета директоров, вы все его знаете, попросит правительство уполномочить соответствующие ведомства провести расследование - сообщил Иден. С тем, чтобы Эндрю мог со своими коллегами в совете директоров компании принять соответствующие меры. - Это крайний случай - возразил видный член Палаты общин. Все и без того согласны с предложениями правительства о реформе управления компанией. В случае если бы, к примеру, сэр Генри вышел на пенсию. - Полагаю, он может принять такое решение - осторожно произнес Инверфорс. Конечно, если привести весомые аргументы в пользу такого шага. - Полагаю - задумчиво воспроизвел интонацию Мензис, - с учетом готовности Совета директоров Shell к поддержке расследования, такого рода аргументы могли бы появиться и без действительного проведения такового. Несколько позже. Но весьма убедительные. - Просто имейте это в виду, Стюарт - дружелюбно кивнул глава парламентской оппозиции. В случае появления подобных сведений, главу столь солидной компании, какой является Shell, следует поставить в известность... Что касается Парижа и Берлина - повернулся он к Инверфорсу, - то французы не станут нам мешать, а немцев давно пора несколько усмирить, я думаю, все с этим согласны. Но сейчас у нас проблема с Персией. Что решено с шахом? - Пока ничего. Но русские на днях дали понять, что готовы надавить на Пехлеви, французы тоже не желают осложнений на Среднем Востоке. Думаю, мы договоримся, и на лучших условиях, чем хотят персы. - Если, конечно, переговоры состоятся - заметил Иден. Сэр Стюарт - обратился он к разведчику - насколько вероятно покушение во Франции? - По моему мнению, оно неизбежно. Подробности, полагаю, неинтересны. - Да, пожалуй - вздохнул Инверфорс. Хотя лично меня, как предполагаемую жертву, этот вопрос отчасти затрагивает. Насколько ваша служба контролирует ситуацию? - Совершенно не контролирует - поморщился замдиректора Intelligence Service. Сейчас в Париже работают французы и русские, но пока безуспешно. Адмирал не стал предпринимать ничего, и я должен четко заявить: поездка на переговоры смертельно опасна. Есть возможность перенести встречу в Британию? Шах путешествует морем, изменить маршрут не так сложно? - Это невозможно - быстро ответил заместитель министра иностранных дел. Пехлеви не доверяет никому из европейцев, сообщение о покушении он может расценить как угрозу. Тем более есть еще Барту, предсказать, как отреагируют французы, не возьмется никто. Встреча должна пройти в Париже, и покушений быть не должно. - Я занимаюсь этим вопросом. Лично. Разговор Мензиса удовлетворил. Участники встречи, как и он сам, лишь представители групповых интересов, хоть и высокопоставленные. Противоречия среди истеблишмента есть всегда, единство в общем, не устраняет борьбу в частных вопросах, влияние Shell велико, но не сравнимо с мощью империи. А империя теперь была на его стороне, интересы совпали, решение принято. Уже сегодня, не дожидаясь утра, выводы тихой, неспешной беседы в курительной Уайтс-клуба превратятся в мнение самых влиятельных кругов Британии. А затем воплотятся в действиях министров, депутатов Палаты общин и членов правлений корпораций. И в первую очередь в его, Стюарта действиях, негласную санкцию на которые он получил. Теперь он знал, что скажет завтра Далтону. Днем заместитель начальника Intelligence Service посмотрел документы годичной давности из архива, память цепкая, помнил, что одна из названных амстердамским резидентом фамилий, мелькала в старых справках. Он не ошибся, найдя то, что искал, чуть улыбнулся уголком рта, и сейчас, вспомнив, проделал то же самое. "Пожалуй - мелькнула довольная мысль, - кое-что я чуть не упустил, а вот Хью молодец, беседу провел отменно и отчет доскональный. Этот выскочивший ниоткуда русский боевик, Григулявичус, убийца жандармского подполковника. По мнению Хью, весьма неглупый парень, со специфическим опытом и... никто не озаботится, если он вдруг провалится в никуда. И не удивится, соверши террорист из России правонарушение в старушке-Англии, что с него, с бандита возьмешь? А причины у него существуют, пусть он сам про них не знает, но архивы Службы хранят. Они и не такое сберегали, любая крупица имеет ценность, вот и эти пара строк пригодились". Он поднял воротник пальто, и сел в подъехавший к клубному входу роллс-ройс.
В кафе Николай Степанович усмехаясь, читал эмигрантский "Новый колокол": "Гумилев является, как это ни парадоксально, наследником певца Британской империи - Киплинга. Поэт не за страх, а за совесть примыкает к стану империализма, становясь его верным, проникновенным певцом. Агрессивный дворянин, презирающий даже буржуазную демократию, он устремляется к империализму как некоему новому рыцарству, ордену сильных личностей, завоевателей. Всё его творчество отмечено страстью к путешествиям, к экзотике, открытиям, к морским путям, ведущим в неизведанные страны..." "Кто это написал?
– полковник нашел в статье фамилию автора, и усмехнулся снова: Бескин какой-то. Первый раз слышу. Хотя, пожалуй, прав, паршивец, "примыкаю" к империализму, а как же? Да и Киплинг - лестное сравнение, очень даже..." Размышления прервал подошедший к столику Манго, который плюхнулся на стул, и не поздоровавшись, сообщил: - Мы нашли след. - И где же?
– откладывая газетенку, спросил Гумилев. - Он перебрался в Нидерланды, позавчера. Предъявил на границе тот же паспорт, что и в доме на дю Кокдор, на имя Мартина Антуана. Донесения погранпостов мы смогли посмотреть только сегодня, а в Париж они дойдут вообще через дня два, не раньше - похвастался француз. - Где он может обретаться в Голландии, не известно? - Нет, разумеется. Билет до Роттердама, а так... - Немного - вздохнул полковник, размышляя, стоит ли ехать в Роттердам, или отправить рапорт в Петербург и подождать указаний. - Немного - согласился сыщик. Но, поймите, это ведь мелкая сошка, обычный эмигрант из левых, у нас таких тысячи в одном Париже. И среди них есть куда более известные люди - он посмотрел на Гумилева, чисто галльским жестом пожал плечами, и спросил: Зачем он вам так нужен, вы сказать не можете? - Не могу - согласился жандарм поднимаясь. Спасибо комиссар, видимо, ваша работа по этому делу закончена. Если что, я или Шмырко свяжемся. - Да не за что - детектив тоже встал. Поедете в Нидерланды? - Не уверен, а что? - В Роттердаме работает мой коллега, частный детектив Фогель. Мы пересекались по одному делу, с тех пор знакомы. Его агентство как бы это сказать... не очень лояльно к кодексам, понимаете? - Безусловно - Гумилев заинтересовался. Он может навести справки? - Может. И он знаком с массой самых разных людей, из тех, кто не очень любит закон. Ну, к примеру, если вдруг в голландский порт зайдет русское судно, на которое надо будет занести груз без таможенной поверки, он это устроит. Сдерет, конечно, но если вы назовете мое имя, во всяком случае, не обманет. - Это ценный подарок, коллега - улыбнулся Николай Степанович. Кроме имени, я должен назвать еще что-то? - О, просто напомните ему про случай в Бастони. - Если придется - обязательно. Еще раз спасибо, надеюсь, не обижу вас упоминанием о премии? - Нисколько - довольно хмыкнул Манго, пожимая полковнику на прощание руку. Желаю удачи.
Изложив резиденту новости от Манго, полковник откинулся на спинку кресла, закурил, и задал вопрос: - Что посоветуете, Михаил Васильевич? - А что тут думать?
– откликнулся тот. Надо снестись с Петербургом, имеет ли смысл в Голландию ехать. Представителей Корпуса там нет. А Юзик наш мог в Роттердаме пересесть на поезд, а то и на пароход, порт там знатный, сообщения со всем светом. Так что, сегодня он может, уже в Австралию плывет, или, наоборот, в Швецию. - Логично - согласился Гумилев. Провал розыска его не радовал, но гоняться за Григулявичусом по всей Голландии, не имея никаких зацепок и поддержки, выглядело делом гиблым. В конце концов, скандал по поводу Сталь он если не прекратил, то уж остановил точно, угрозой покушения на Барту Второе бюро занимается, а что не поймал боевика, так на то есть вполне объективные причины. "И главной объективной причиной - услужливо подсказал здравый смысл, - Коттен назовет неумение полковника Гумилева организовать наблюдение и задержание Юзика силами приданных филеров. И будет прав, неча оправдания выискивать, коль работать не умеешь". Мысль успокоения не принесла, но вариантов разумных, а главное, перспективных действий не находилось. В это время зазвонил телефон. - Манго - пояснил резидент гостю, оторвавшись от трубки. Просит срочной встречи, новые сведения. - Едем.
В своем кабинете, Манго прямо лучился от удовольствия. Имел к тому основания, что тут же и продемонстрировал: - Хе, господа! А мальчик-то ваш, не так уж и кручен, тоже ошибается, как все мы грешные! Сыщик удовлетворенно потер ладони, и продолжил: - Мои ребята прошлись по отелям, уже зная имя под которым Юзик жил в Париже. И вот, пожалте. Мартин Антуан, проживал в отеле "Наполеон", что на авеню Фридленд, с 8 по 20 ноября сего года. Отель не очень дорогой, но вполне приличный, в хорошем месте. Номер у этого типа был с видом на Триумфальную арку. Оплачивал сам. Но! В первый раз он явился в гостинице не один, а в сопровождении некоего господина. Прислуге отеля господин неплохо известен, он и раньше появлялся в отеле, с постояльцами. - Не томите, комиссар - улыбнулся Шмырко. Юзик что, прокрутил финт с возвращением? Выехал из страны, а потом вернулся обратно, в этот отель? - Гм. Нет - признался детектив, чуть утратив задор. Все не так просто, но... в общем, господин сопровождавший Юзика это Илья Лопато, эмигрант из Российской империи, приехал вместе с братом во Францию на жительство в 1921 году. Сейчас братья разбогатели, имеют свое торговое дело, особняк в центре, а отель "Наполеон" обычно рекомендуют приезжающим партнерам, место тихое и неплохое. Братья благонадежны, получили французское гражданство. - Что их связывало с Юзиком?
– быстро спросил Гумилев. - Выяснили! Совершенно идиотская история, но похоже на правду. Этот Илья был когда-то любовником тетки нашего беглеца. Навещал ее год назад, и она уже тогда просила за племянника. Лопато согласился, и когда Григулявичус сообщил о приезде, братья его встретили как родственника. Помогли освоиться, устроили в отеле, направляли на учебу. Они знали, что у Юзика неприятности с полицией из-за политики, ничего сверх того он братьям не рассказывал. - Я так понял - перебил его Николай Степанович, - с Лопато вы уже беседовали, верно? - Именно! Причем в сопровождении инспектора полиции - Манго посмотрел на заказчиков, и пожал плечами оправдываясь: Слушайте, с частными детективами они могли отказаться говорить, солидные деловые люди, как ни крути. А инспектор отнюдь не побежит докладывать начальству, что частным образом помог бывшим коллегам. А уж если вдруг станет известно, что с разыскиваемым приключилось неладное - и тем более. Да и нет тут ничего необычного, я же не говорил инспектору, что делом особо интересуются в Петербурге. О том, что мы присматриваем за русскими красными, знает весь Париж! - Успокойтесь, комиссар - поднял ладонь Гумилев. Мы не предъявляем претензий. Вы лучше ориентируетесь в парижских тонкостях, глупо спорить. Давайте к делу. Что нам дает связь Юзика с братьями Лопато? - О, многое - ухмыльнулся снова принявший довольный вид глава агентства. Дело в том, что мы оставили братьям телефон инспектора Сюрте, попросив... очень, как вы понимаете, настойчиво попросив, ведь солидная деловая репутация, она, знаете, легко уязвима, если этим плотно заняться, а помощь беглому убийце, да еще анархисту, это веский повод для... - Верю, верю - на этот раз прервал монолог Шмырко. Комиссар, не тяните. Я ж вижу, что вы вытянули ниточку, поделитесь. - Да! Мы попросили сообщить, если бомбист с ними свяжется. Они неприятностей не хотят, и - voilЮ! Сегодня Лопато получили телеграмму из Голландии. Юзик пишет, что вынужден был срочно уехать, поскольку ему предложили работу. Обещает дать о себе знать в любом случае, чуть позже. И - вот тут его прокол, пишет, что вопрос с работой решится со дня на день, то есть он какое-то время пробудет в Роттердаме. - Это не прокол - задумчиво протянул Шмырко. Это он на случай, если денег придется просить, заход делает, я так думаю. Конспирация конспирацией, а кушать и боевик хочет, партия вспомоществования большого не даст, он же не у дел нынче получается. - В любом случае, первое - ближайшие дни он в Роттердаме, и второе - он напишет Лопато еще хоть раз - уверенно заявил Манго. Так что, его будущее местонахождение мы узнаем. - Обратный адрес на телеграмме есть?
– спросил Николай Степанович. - Нет, только телеграфное отделение в Роттердаме. - Все равно зацепка.
Выйдя из агентства, Гумилев развернулся к резиденту: - Михаил Васильевич, я еду в Роттердам. - А Петербург запросить? Полковник на секунду задумался, и ответил: - Запрос отсылайте немедля, пусть отвечают в Голландию. Наше посольство в Амстердаме? - В Гааге. В Роттердаме есть консул. Формалист ужасный, но человек толковый, и по слухам, лично смелый. - Это как? - Ну, сам я его знаю плохо, но слышал, когда он студентом был, на Лиговке его ограбить пытались. И что вы думаете? Достал из кармана наган, он до того вольнопером в Средней Азии служил, и уложил двух бандитов насмерть. - М-да - пробормотал жандарм, вспомнив, с чего началась история с Григулявичусом. Тут, знаете, смелости иной раз мало, и опытные люди в таких вот вариациях бывает, гибнут... но, консул это хорошо. Письмо рекомендательное черкнете, надеюсь? - И сверх того телеграмму отобью - заверил Шмырко. Вы уж только, Николай Степанович, до ответа из столицы там поосмотрительнее. Мало ли, какие новые указания выйдут? Найдете ежели, так слежкой ограничьтесь, что ли. Только ведь французов успокоили. В поезд Гумилев сел после обеда, оба петербургских филера ехали в соседнем вагоне. В Роттердаме были на следующий день, расстояния в Европе невелики.
Юозас вышел из отеля поздно. Встреча была назначена на два часа дня, а светиться без дела на улицах он опасался. Он знал - охота за ним идет нешуточная, и если его засекут филеры русской разведки, миндальничать они не станут. Остановился у киоска с прессой, внимание привлекли две фотографии в "Le Figaro" - французского премьер-министра и человека с усами в странном мундире. Заголовок на первой странице сообщал, что через две недели, в Марселе, Барту встречает шаха Персии, упоминались и англо-персидские переговоры о нефтяной концессии. Подпольщик подошел к продавцу, расплатился, потом, привычно осмотревшись, отошел под навес небольшого кафе и быстро пробежал статью. Дочитав, Григулявичус свернул газету, привалился к стене и расслаблено подумал: "Это то, к чему готовится Инженер, и о чем я сообщал англичанам. Теперь они должны мне верить, знать о Марселе заранее я не мог, выдумать сложно. Теперь я, может статься, могу рассчитывать на теплый прием, а Юзик?" Постояв еще пару секунд, он улыбнулся своим мыслям, и резко направился к остановке трамвая. Опаздывать на встречу все же не следовало.
Слежку он засек, выйдя из трамвая. Причем выглядел шпик в отличие от привычных русских и виденных недавно в Париже французских, совершенным уголовником, и шел за объектом почти не скрываясь. Еще через несколько минут выяснилось, что ведут подпольщика на авто, и филеров трое. Узнал Юзик об этом нерадостном факте после того, как на узкой безлюдной улочке, на которую он и свернул-то, чтобы "провериться", его догнал черный бьюик, и выпрыгнувшая из него парочка головорезов попыталась без всяких ухищрений затащить боевика в машину. К этому он, признаться, готов не был, но среагировал быстро: швырнул в лицо ближнему нападающему свернутую в трубку газету, пригнувшись, отскочил к стене, после чего бросился бежать по тротуару. Кричать вот, не рискнул - крик, он бандитов спугнет, конечно, зато, если вдруг на шум городовой явится, придется и самому паспорт предъявлять, а попадать в полицейские записи под старым именем не желательно. "Но что за черт - подумал он, забежав за угол и выскочив на людный проспект. Урки какие-то, откуда?" Шагая по проспекту, он старался держаться в толпе. Троица на моторе катила сзади не отставая, а в голове крутились вопросы. Местную полицию он отмел сразу, те не поцеремонились бы и на проспекте. Но кто? "Наши?
– лихорадочно соображал Юозас. Нет, на агентов Корпуса не похожи, да и не станут жандармы хватать вот так, посреди улицы! Или... да нет, ерунда. Наши, в смысле, партия? Боевая группа? Но к чему?? Подойди, назовись. Я, по меньшей мере, убегать не стану. Британцы? Решили все-таки убрать, боятся, что отдам тайник жандармам? Нет, тоже не сходится, хотели взять, убить могли без малейших затруднений, раз шума не опасаются..." Так и не придя к окончательному выводу, он добежал до британского консульства, вскочил, не заботясь, как выглядит со стороны на крыльцо, и с облегчением потянул на себя дверь. В особняк Григулявичус ввалился запыхавшись, но тут же принял вид спокойный и даже уверенный. Вернее, постарался принять, нервное напряжение быстро не скроешь, а понервничать пришлось знатно. Ждать пришлось полчаса, но это его ничуть не смутило, успел взять себя в руки.
Майор Далтон, услышав от дворецкого (гуркх, служил с ним еще в колониях) о преследователях гостя, удивился не меньше Юзика. Позавчера, явившись с утра к Мензису, он получил кроме благодарности (великолепная работа, документы, похоже, важные до чрезвычайности, попробуем вытащить; в Петербурге орава наших дипломатов, пусть ищут способ, это их заботы, ты сработал превосходно, жди поощрения старина) еще и задание. - Хью, мне нужен Юзик - сообщил Стюарт. Вербовать, как ты предлагал, пока не надо, но я хочу видеть его в Лондоне, чем быстрее, тем лучше. И въехать он должен по нынешнему, засвеченному паспорту. Попасть сюда он должен секретно, никаких отчетов и донесений...
– заместитель директора сделал почти неуловимую паузу, и закончил: ...и никому. Хью намек понял, лично для него Мензис начальство поглавней адмирала, какие уж тут вопросы. И потому сообщение слуги его обескуражило - проблем с отправкой Григулявичуса на Остров он не ожидал совершенно. Впрочем, запустив гостя в кабинет и дождавшись принесенного дворецким чая, майор предпочел выслушать его рассказ о сегодняшних злоключениях, пропустить мимо ушей упоминание о газете и Марселе (Стюарт об этом не говорил, потому к разочарованию Юозаса, тема резидента не интересовала), и когда молодой революционер наконец замолчал, протянуть ему билет на пароход в Англию. - Вам необходимо отплыть завтра - пояснил Далтон. Этим пароходом, по старому паспорту. В Лондоне явитесь вот по этому адресу, запишите. - Но сэр, меня ждут на улице - заметил Юзик. Нельзя ли мне переночевать здесь? - Сожалею, господин Антуан - лицо Далтона осталось доброжелательным. Он вообще, как почти все встречавшиеся Юзику раньше британцы, выглядел как воплощение заботы и сочувствия. Вот только, слова его отличались от внешности в худшую сторону: Готов оказать вам любую услугу, но боюсь, мы не сможем оставить в консульстве постороннего. Это ведь дипломатический офис, понимаете? Вот если бы с такой просьбой обратился подданный Королевства... "Сволочь - с ненавистью подумал агент. Паршивая холеная британская сволочь. Он понимает, что за оградой британского консульства меня может ждать пуля? Понимает, еще как понимает. Он же даже выдал билет, я объяснил ситуацию... тогда почему? А вот этого, пожалуй, уже не узнать. Мало ли какие у него причины? В любом случае, претензии предъявлять будет некому". Ответил он, тем не менее, спокойно. Не меняя расслабленного, совершенно безмятежного выражения лица, тщательно копируемого у джентльменов Альбиона: - Спасибо, дорогой коллега - Григулявичус, как мог незаметно проследил реакцию на это обращение, ничего не заметил, и в очередной раз, убедившись, что во владении собой англичан превзойти невозможно, вежливо продолжил: Вы великолепно разъяснили мне сложившееся положение, и я не могу не признать вашу правоту. Безусловно, мне не следует оставаться в консульстве, но полагаю, перед тем как расстаться, мне все же следует допить этот превосходный чай, согласны? "А мальчишка отлично держится - мысленно усмехнулся англичанин. На его месте другой стал бы возмущаться, объяснять, что он в опасности... а этот спокоен. Пьет чай, как на рауте у ее величества, ни одного лишнего слова. Вышел бы прекрасный агент, даже жаль, что Стюард забирает". - Чай действительно великолепен - согласился он вслух. Мне присылают его прямо с Цейлона, я когда-то служил в колониях, знаете ли... еще чашечку? - Пожалуй, нет, благодарю - сидевший за столиком наклонил голову в любезном полупоклоне, аккуратно поставил чашку и, уже вставая, сделав вид, что вспомнил об этом только что, обратился к собеседнику: - Вы, кажется, упомянули, что хотели бы оказать мне услугу, если бы это было в ваших силах, не так ли? Могу ли я задать вам один вопрос? "Сорвался" - разочарованно подумал Хью, но ответил, разумеется, корректно: - Несомненно. - В консульстве должен быть задний выход, через сад, верно? Не мог бы я им воспользоваться? - Это возможно - кивнул разведчик, и сожалеющее разведя руками, добавил: но там уже стоит какое-то авто. Возможно, эти люди ждут именно вас. - Конечно - улыбнулся не менее дружелюбно Юозас. Они ждут именно меня. Но если они увидят, что я выхожу с черного хода в компании одного из чинов Intelligence Service, они, вероятно, не станут убивать меня сразу. Скорее, захотят сначала поговорить. А это дает шансы на несколько более долгую жизнь, мистер Далтон. "Ого - восхитился про себя британец. Похоже, парень решил меня припугнуть? Опять намекает, что расскажет русским все что знает, а? Ну что ж, хороший ход. Но здесь не его подпольная партия, у нас такие варианты не проходят". - С удовольствием, старина - весело согласился он, и добавил с максимально сердечным видом: Это самое малое, что я могу для вас сделать. Прошу? Беглый эсдек отчетливо увидел конец игры. Его сдавали. Расчетливо, хладнокровно выгоняли на смерть. Он не сомневался, что происходящее прекрасно понимает и хозяин дома. Но демонстрировать свои чувства Григулявичус не собирался. Он настроился доиграть последнюю партию в английском стиле - невозмутимо. Встав, боевик не торопясь, но и не задерживая шага прошел через весь холл за собеседником, вышел в сад, неуловимо замедлил движение, полюбовавшись цветами, а потом подойдя к калитке, твердой рукой взялся за ручку, кивнул, прощаясь Далтону, и так же не спеша потянул калитку к себе.
Гумилев снова ждал. Вчера, приехав в город, он немедленно убедился, что без знания голландского вести поиски невозможно. Языка он не знал, оба филера неплохо знали французский, но если для жизни в портовом городе этого бы хватило, то для сыска, бесспорно нет. Консул соглашался помочь в любых официальных шагах, но впутываться в прямой конфликт с законами страны пребывания не хотел, ответ из Петербурга еще не пришел, пришлось принимать решение самостоятельно. Полковник отправился к рекомендованному в Париже Фогелю, передал ему привет от Манго. И не ошибся, следующим утром детектив, кряжистый, высокий голландец, не вынимающий изо рта дешевой папиросы, принес адрес. "Что-то мне последние дни везет с частными сыщиками - удивленно подумал Николай Степанович. Ох, не к добру эта удача". - Но как, герр Фогель?
– поинтересовался он. - Просто - флегматично шевельнул плечами тот. На телеграфе его запомнили. Спанген рабочий район, там редко отправляют телеграммы за границу. Это недешево. А живет он в паре домов от почты, голландского не знает, объяснялся с трудом. Что вы хотите, Роттердам город небольшой, так, транзитная станция. Кстати, парень спрашивал в отеле, как лучше добраться до моста Виллема, если вам это о чем-нибудь говорит. - Ни о чем. Что интересного есть в районе моста? - Ничего особенного. Разве что, английский консул. "Та-ак - протянул про себя Николай Степанович. Точно, не к добру везение. Как там Коттен говорил? Документ не очень понятный, но знающий человек разберется? Британцы люди с пониманием, сомнений нет... или совпадение?" - Отличная работа - произнес он вслух. Вы сможете последить за герром Антуаном? - Мы сможем что угодно - плечами сыщик не пожимал, он ими едва шевелил, но с учетом ширины плеч, выглядело это впечатляюще. Можем просто привезти его сюда, чтобы вы задали ему все вопросы сразу. Или...
– детектив выделил интонацией следующие слова - ...не привозить. Но последнее, конечно, выйдет дороже. "Последнее мне совсем не нужно - задумался жандарм. Генерал даже калечить бомбиста настрого запретил, не то что убирать. А вот доставить... Если он связан с англичанами, или собирается связаться, это печально. Хотя, он был в группе Инженера, там есть английский след, ноги могут расти оттуда. Что, заметим, само по себе небезынтересно. И Петербург не отвечает!" Голландец расценил молчание клиента по своему. - Герр Никлас, вы можете не волноваться о конфиденциальности - пробасил он. У вас солидная рекомендация, гарантирую, что все будет чисто. Не хочу потом объясняться с Жюлем. И я даже не спрашиваю вашего настоящего имени. Ребята у меня надежные, а люди в портовых городах пропадают частенько. Гумилев чувствовал себя неуверенно. Ему приходилось ловить бандитов, но вот руководить ими, до сегодняшнего дня не довелось. Поразмыслив, он принял решение. "Захват Коттен дозволил, допросить я могу и сам, сразу и о документе и о Мельникове. Риск что Юзик пойдет к британцам наличествует, указаний не поступает. В Роттердам завтра придет наше судно, консул в курсе, шифровку из Корпуса все равно пришлют, а брать террориста надо, не то опять скроется, ищи потом".