Операция «Призрак»
Шрифт:
– Бедные дети! – проговорила Лана, сложив руки на груди.
Расправившись со своей порцией, Фридрих спросил у носатой:
– На острове люди разных национальностей. Как вы уживаетесь и понимаете друг друга? Какой язык у вас официальный?
Лана немного подумала и с радостью ответила:
– Мы живем общинами: славяне отдельно, англичане отдельно… Ну, вы поняли. Официального языка нет. Когда-то пытались ввести английский или шведский, но остальные отказались это принимать. Есть переводчики, с их помощью и разговариваем. Наша община теперь на пять человек
Женщине было давно за пятьдесят, но вела она себя как девочка. Кто она и как тут оказалась, Фридрих спрашивать не стал. Он догадывался, что ее и Красицкого связывает давняя не только дружба, причем Лана намного старше мужа.
– А почему вы такой… ммм… в возрасте? Люди на материке долго не живут, насколько я знаю, – спросила она с детской непосредственностью.
Настало время лгать:
– Я жил в бункере, на поверхность ходил в противогазе, мы все там были – чистые. Но произошла разгерметизация, часть людей мутировала, часть умерла, выжили немногие, Беркут в их числе. Как вы знаете, у зараженных есть несколько лет жизни. Кто-то через год мутирует, кто-то – через семь лет. Наш товарищ Березка мутировал через два года, нам повезло: с момента заражения прошло четыре, а мы все еще люди. Молодые парни – из диких, мы научили их всему, что умеем сами.
Недоросток Красицкий изо всех сил изображал из себя крутого, говорил, презрительно опуская уголок рта:
– И чем вы таким занимались, когда были чистыми?
Теперь надо рассказать выдуманную биографию. А еще желательно получше себя разрекламировать, пусть готовятся к тому, что перед ними – очень ценный член общества, с которым надо считаться, а не гнать его на нефтяную вышку.
– До заражения мой отец работал главным конструктором в академии наук, занимался альтернативными источниками энергии, потому его и нас, его семью, до заражения поселили в бункер.
Мне тогда было семнадцать, к тому времени отец уже многому меня научил. Но жил он недолго: через три года исчез на поверхности вместе со всеми, кто его сопровождал. Я занял его место. Отец был исключительным человеком и с пяти лет отдал меня на бокс и самбо, потому в боевых преуспел не меньше, чем в науках.
Снег не выдержал и подтвердил:
– Учитель гениален. Он – просто хранилище информации. Он, представляете, может переделывать старые двигатели, и машины ездят намного быстрее, чем у чистых!
Красицкий опустил уголок рта и сказал:
– Про двигатель на спирту я слышал, это очень хорошо. Я, кстати, тренирую наших, у меня специальная система быстрого обучения боевых единиц, адаптированная мной к нашим условиям, в нее входят искусство ножевого боя, обращения с огнестрельным оружием, ударная техника и борьба.
Говорил он это, не раздуваясь от гордости, а презрительно. В других условиях Фридрих проверил бы на прочность этого маленького человека, но сейчас он не в том положении, когда демонстрируют превосходство. Низкорослые мужчины, как правило, очень злопамятны и амбициозны.
Теперь в роли Снега выступила Лана, закатила глаза и прошептала с благоговением:
– Артон
– Не сомневаюсь в его способностях. Все-таки мне ближе изобретательство. – Он демонстративно зевнул.
– Завтра поговорите об этом с человеком в столице. У нас нехватка женщин и людей умственного труда. Здесь все больше военный люд.
Леший не выдержал и спросил:
– А муты куда подевались? Неужели вы всех перебили?
– Вырезали под ноль. Приплывают только ихтиандры. Вы, наверное, их видели. Хитрые твари, умные, как Взрослые… Наверное, вам пора отдыхать.
Яр поднялся и проговорил:
– Огромное спасибо за ужин. Ничего более вкусного я в жизни не ел.
– Это я готовила. – Лана просияла и побежала убирать тарелки.
Яр проснулся на десять минут раньше, чем в дверь постучали. Все уже были на ногах. Учитель заправлял постель, Леший, Снег и Беркут отжимались. Яру казалось, что он до сих пор видит сон. Все слишком фантастично, слишком просто. Теперь он не превратится в мутанта и будет жить долго. Все очень хорошо, но отчего-то он не находил себе места.
Наверное, потому, что его мир снова рухнул. Пару месяцев назад он был частицей мира под названием Спарта. Когда примкнул к Фридриху, влился в его мир, заразился целью найти антивирус и поделиться им с Юлей – слить два полюбившихся мира. Теперь цель закончилась, они здесь в ловушке, и ему предстоит влиться в новую реальность, работать на благо странного общества, где, он уже заметил, недостаток женщин. Сам Яр с его навыками выживания в агрессивном мире здесь совершенно бесполезен в отличие от Фридриха и его учеников, которые разбирались во всем.
Когда пришел Красицкий, сели в автомобиль с брезентовым кузовом и несколько часов ехали по хорошо сохранившейся дороге. Здесь почему-то предпочитали не автомобили, а сделанные из машин повозки, запряженные лошадьми, каких он видел в книжках.
В пути Красицкий еще немного приоткрыл завесу тайны. Оказалось, антивирус нельзя увезти с острова, раздающий его терминал очень странно построен. Прийти туда и сделать укол – пожалуйста, увезти его – нет. Фридрих спрашивал, как работает антивирус, Красицкий объяснил: в крови зараженного циркулирует штамм, если сделать инъекцию, он заменяется антиштаммом, и человек в довесок получает бесплодие.
Интересно, подействует ли инъекция на Фридриха? Наверное, нет: в его крови заменять нечего. Или есть чего? Но ведь вирус не вредит ему. Значит, и антиштамм не повредит. Вот ведь повезло человеку! Яр с сожалением вспомнил Юлю, ребенка-уродца, который не кричал, а скрипел. Забыть! Все это осталось в прошлой жизни. Теперь его ждет долгое бессмысленное существование на острове.
Машина остановилась на опушке посреди заснеженного соснового леса. Яр вслед за остальными спешился, накинул капюшон маскировочной куртки и зашагал за Красицким к бревенчатому, ничем не примечательному домику, за которым угадывалось замерзшее озеро.