Операция «Призрак»
Шрифт:
– Идет историческая битва с коммунизмом, а эти нейтралы все хотят подзаработать, – и прошел к столу.
Медленно, в раздумье, вымолвил:
– Указаний пока никаких не будет, Шульц. Вы свободны.
Полковник склонил на секунду голову, развернулся и быстро покинул помещение.
– Что скажете, уважаемый пастор, по поводу русского золотого запаса? Сталин за золото многое покупает в этом мире. Стоит нам заниматься этим вопросом? И, скажем, например, с помощью авиации разбомбить поезда с золотом?
Пастор поднялся и прошел к шахматному
– Не вижу смысла в уничтожении русского золота, – медленно вымолвил пастор. – Ведь скоро мы победим Россию. Значит, нам, немцам, достанется все, что находится у русских, включая их золотой запас.
– Действительно, – весело бросил Риббентроп и сделал добрый глоток из стакана…
На самом деле, в отличие от пастора, Риббентроп не хотел ждать победы над Россией и передачи всех русских богатств германскому государству. Министр хотел заполучить русское золото как можно быстрее и получить лично для себя. Дабы вложить его в свой личный бизнес. Хотя и понимал, что сделать это будет крайне, крайне затруднительно. В данном случае, вопросы личной выгоды он поставил выше всех наград Рейха.
Поэтому после ухода пастора Краузе, Риббентроп пригласил к себе полковника Шульца.
Риббентроп приказал проработать мероприятия на противодействие планам русских по перевозке из Москвы золотого запаса вглубь страны.
– А еще лучше, на завладение русскими запасами! – добавил с горящими глазами, но через секунду уже спокойно произнес. – Или хотя бы его частью. Что станет, возможно, решающим фактором в победе…
После обеда Сапега и Сергеев вышли в другую комнату и стали обсуждать возможные варианты размещения в «Каменной горе» драгоценных металлов.
– …Если оставить двухметровый проход, то под хранение остается четыре метра, – излагал свои мысли Ермолай.
– Да, но проход надо обязательно отделить от места хранения, – вставлял Сапега.
– Совершенно верно, – соглашался Ермолай. – Лучше, если это будет металлическая решетка. Тогда не нужно будет делать дополнительное освещение, да и металл будет постоянно виден с прохода.
– Тогда реально для хранения остается три метра по ширине…
– Если оставить место для предкладовой, то в центральном рукаве остается примерно 190 метров, в левом – 190, в правом – 290. Итого 670 метров по длине и 3 по ширине…
– Размер нашего стандартного стеллажа под платину 1,0 x 1,0 метра, под золото 0,8 x 0,4 метра, под серебро 1,0 x 0,6 метра…
– Надо определиться с проходом между стеллажами…
Обсуждение продолжалось около часа.
Сапега и Сергеев вошли в комнату, где находились ожидавшие их два полковника и майор Истомин. На лице Норейки читалось неудовольствие, лица остальных мужчин были, пожалуй, нейтральны.
– Каково будет ваше мнение, Василий Васильевич? – спросил комендант «Каменной горы».
– Мнение наше следующее, – строго
– Каких конкретно металлов?
– Это мы решим позже.
– Но…
– Товарищ полковник, – строго обрезал Сапега, – всему свое время. Сейчас ваше дело – в самые кратчайшие сроки устранить замечания, озвученные комиссией.
– Полковник Буряк, – тихо изрек Норейко, – ты нарываешься на неприятности. Что за вопросы?
Лицо коменданта приняло виновато-прискорбное выражение.
– Виноват, виноват. Все исполним.
В это время Норейко подошел вплотную к Сергееву.
– Ты не забыл, кто тебе присвоил офицерское звание? – прошипел полковник. – Смотри, обо всем необычном должен немедленно докладывать мне.
Первым желанием Ермолая было сообщить о «просьбе» Истомину. Но, подумав, он передумал это делать. При этом твердо решил:
«Стукачом я не буду! Ничего ты от меня не дождешься, полковник»…
Минск, один из особняков в старой части города, штаб-квартира регионального центра Абвера…
После захвата 28 июня 1941 года немецко-фашистскими войсками Минска, он становится центром Генерального комиссариата «Белоруссия» в составе рейхскомиссариата Остланд. Немецкие военные основательно обосновывались в городе, быстро разворачиваются командные штабы ряда структур: оперативно-стратегического объединения войск Вермахта «Центр», центрального крыла Люфтваффе, регионального центра военной армейской разведки и контрразведки Абвера…
Адмирал Вильгельм Канарис с группой своих штабных офицеров по просьбе руководителя группы армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока третий день находился в городе. Все эти дни в штабе группы армий шли непрерывные совещания по вопросу взятия Смоленска, ключевого города на пути к Москве.
Адмирал изрядно устал за последние дни. В кабинете, полуразвалясь на диване, он слушал одно из ранних музыкальных произведений Рихарда Вагнера. На данный момент его положение и положение его службы в Рейхе не вызывало опасений. Несмотря на инсинуации Службы безопасности, Верховный главнокомандующий вооруженными силами Германии, генерал-фельдмаршал Кейтель снял обвинения с Абвера за провал операции «Золотой трезубец»…
В дверь постучали, вскоре вошел секретарь Рейни.
– Прошу прощения, господин адмирал, на связи агент 577 из Стокгольма. Уверяет, по срочному делу.
Верный своим традициям, с рядом особо важных агентов Канарис имел личную связь. Вышедший на связь завербованный, платный шведский агент-дипломат был одним из них.
Адмирал поднялся и прошел к рабочему столу.
Неспешно поднял трубку и изрек:
– Я на проводе.
Примерно с минуту адмирал слушал.
Затем бросил: