Операция «Сентябрь»
Шрифт:
Офицеры согласно закивали головами.
– Предлагаю сформировать четыре оперативно-разыскных группы. По банде поляков группу возглавит капитан Стойко, по банде Крюка – капитан Веригин, по банде Обуха – капитан Урбанавичюс из райотдела МГБ, по уголовникам Бруса – капитан милиции Нестеров. Вы, майор Илюхин, и вы, подполковник Армалас, выделите в группы толковых офицеров. Вопросы есть?
Вопросов не было. Илюхин сиял, словно надраенный рубль. Одну из групп возглавил его офицер, а не приезжий.
– Ну а за вами, майор, – Савельев повернулся к командиру
Надо сказать, в этом батальоне служило много бывших партизан и кадровых пограничников, людей с большим боевым опытом и хорошей подготовкой. Так что батальон численностью в шестьсот бойцов и командиров представлял собой серьезную боевую силу.
После перекура майор Зарубин собрал командиров оперативно-разыскных групп в своём кабинете, а Савельев задержал майора Илюхина.
– Николай Иванович, вам вместе с майором Зарубиным придётся заняться радиопередатчиками. Центр ежедневно требует отчёт по ним. Прошу ежедневно докладывать мне о работе в этом направлении.
В дверь постучали. В кабинет вошла молодая симпатичная женщина в новой отутюженной форме с погонами сержанта. Она вопросительно взглянула на Илюхина. Тот глазами указал ей на Савельева.
– Товарищ подполковник, – как-то мягко, по-домашнему, обратилась она к начальнику, – хотите чайку? У меня и булочки ещё горячие.
Савельев растерялся. Сержант была очень похожа на Лену, его супругу. Он ничего не ответил, только улыбнулся и задумался.
Память бесцеремонно вырвала его из реальности и мгновенно перенесла в Берлин, в тот первомайский вечер прошлого, сорок пятого года, когда в составе стрелкового полка его опергруппа «Смерш» должна была участвовать в штурме рейхсканцелярии, и он давал последние указания своим людям.
– Особенно беречь переводчиков, – наставлял Савельев. – Сегодня ночью пойдём вместе со штурмовыми группами полка. А сейчас всем готовиться.
Он задержал лейтенанта Сизову, переводчицу группы, оглядел её с ног до головы и сказал:
– Пойдёте, лейтенант, со мной. Держаться рядом. Глядеть в оба. Не зевать. Не отставать. Не бояться. А сейчас идите и переодевайтесь.
– Это как понять, товарищ майор? – Сизова вспыхнула, сделала обиженное лицо и вскинула вверх голову. Машинально стала поправлять элегантно подшитую новенькую полушерстяную гимнастёрку и отряхивать сзади бостоновую синюю юбку.
– А вот так и понимайте. Переодеться в полевую форму, надеть штаны, поменять хромовые сапоги на яловые. Автомат можете не брать. Но запасных обойм к ТТ советую взять побольше. Идите и выполняйте приказ.
Это было их первое знакомство. А потом было то чудесное утро начала мая сорок пятого, утро победного дня. Савельев велел старшине Кухаренко собрать опергруппу. Два десятка офицеров, в том числе и переводчицы, с напряжением ожидали указаний майора. Савельев с улыбкой оглядел свое воинство. Все одеты в выглаженную форму и при наградах. Сапоги блестят, как тульские самовары. А
– Ну, что, потаенное войско? – Савельев с улыбкой оглядел личный состав. – Не пора ли нам прогуляться по вражеской столице? Засиделись, небось, по бункерам да подвалам? Родным и друзьям сказать-то не о чем будет. А еще, мол, Берлин брали. Сейчас семь ноль-ноль. Два часа на променад, и вновь за работу. Ну, так как, вперед?
Все с воодушевлением поддержали предложение командира, весело и одобряюще загалдели. Девушки бросились целовать Савельева. Через минуту все его лицо было покрыто следами от губной помады.
Накануне в Берлине шел дождь. После него многие пожары поутихли. Дождь прибил страшную пыль, но усилил запах гари. Город, особенно его центральная часть, лежал в руинах. Не было видно ни одного целого здания. А сохранившиеся кое-где фасады сиротливо чернели оконными проемами. Улицы превращены в нагромождения битого кирпича, бетонных осколков, искореженного металла, развороченного асфальта. Повсюду сожженная и подбитая немецкая и советская техника, изуродованные трамваи. Кругом воронки, воронки, воронки…
Вся компания вначале отправилась осматривать Рейхстаг. Изувеченное бомбами и снарядами здание, исклеванное огнем стрелкового оружия, украшенное алым стягом на уцелевшем остове купола, все равно сохраняло остатки былого величия.
На ступеньках примостилось множество бойцов. Одни просто сидели и курили. Другие перематывали обмотки и портянки. Некоторые спали, подложив под голову скатки шинелей или вещмешки. Три бойца импровизировали на трофейных губных гармошках. На них никто не обращал внимания.
Над всем этим скопищем людей, пришедших в Берлин со всех уголков Страны Советов, выживших в самой страшной и кровавой бойне в истории человечества, витал дух неимоверной усталости. Осознание победы, радость мира придет завтра. Сегодня они просто отдыхали от долгого и тяжелейшего труда.
Стены Рейхстага были густо исписаны победителями. Надписи имелись всякие. Много и нецензурных.
Потом вся группа направилась в сторону Бранденбургских ворот. Непроизвольно отстав, заглядевшись на чудом сохранившийся памятник, Савельев услышал рядом:
– Один из замечательных памятников конца восемнадцатого века. Архитектор Лангханс.
«Таким тоном говорят экскурсоводы», – подумал он и обернулся. За его спиной стояла Сизова и смущенно улыбалась.
– А откуда вы это знаете, товарищ лейтенант?
– Я, товарищ майор, на третьем курсе в университете на студенческой конференции делала доклад о памятниках Берлина XVIII–XIX веков.
Они вдвоем не спеша стали догонять товарищей.
– Мой доклад понравился. После конференции ко мне подошла со вкусом одетая незнакомая дама и предложила в свободное от учебы время поработать экскурсоводом в Наркомате иностранных дел. Обслуживать официальные делегации из Германии и Австрии. Так я оказалась в разведке.