Операция «Шасть!»
Шрифт:
– Тут, Леш, такое дело, понимаешь… Немыслимое дело. Можно сказать, мировое зло пошло войной на все прекрасное.
Попов, вспомнив собственный разговор с начальством и последовавшее фиаско в «Black Jack», заявлению Ильи вовсе не удивился. А тот продолжал:
– Мне, МНЕ предложили лечь под Хмыря! Ну ты же знаешь Хмыря. А Бакшиш, мой промоутер, шепчет, змей: «Твой последний бой». Типа шанс нарубить капусты на пенсию. Нет, ну не поганец? Я – и на пенсию! Я – и под Хмыря! Если б нас один перчила не разрулил, то… У-ух! Ты ж меня знаешь.
Алексей знал. Ой как знал.
«Видать,
Илья посмотрел ему в глаза.
– Поехали, Лешка, а? Пить будем, гулять будем, а смерть придет – помирать будем!..
– А может, брат, погодим помирать-то? – сказал Леха, которому первая часть Илюхиного лозунга понравилась намного больше, чем вторая.
– Об чем речь! – с восторгом согласился Илья. – Да запросто! Оно же только родить нельзя погодить, а остальное хоть бы хны.
Кататься перед питием и гуляньем предлагалось на возлюбленной «окушке» Муромского.
Из машины навстречу им поднялся незнакомый Попову заджинсованный мэн. Среднего роста, с обаятельной улыбкой и пронзительным взглядом темных, глубоко сидящих глаз. С усиками.
– А вот и перчила, о котором я тебе говорил, – с гордым видом личного друга всех перчил в округе отрекомендовал его Илья. – Знакомься, Лешка, это Никита Добрынин. Бывалый вояка и вчерашний санитар изнанки наших каменных джунглей. То есть морга. А это, Никит, Леха Попов, мой корешок, корешище, корефанище.
Знакомство продолжилось крепким рукопожатием. Кисти Алексея и Никиты сомкнулись, сжались и… расслабились. Заметно было, что обе стороны остались довольны проскочившими искрами обоюдной симпатии.
– Ну-с, бояре, биться так биться! – вскричал Алексей, чувствуя необычайный душевный подъем. – Где это хреново мировое зло?!
Муромский, значительно подняв указательный палец, важно ответил:
– Мировое Зло есть реверс Мирового Добра!
– Или аверс, – задумчиво поддержал философскую нить разговора новый знакомый. После чего в порядке резюме на одном дыхании выдал пышный букетище красных словес.
Трава пригнулась. С ближайших кустов и деревьев посыпались остатки дождевой воды.
Леха, совершенно обалдев, с обожанием воззрился на человека, так непринужденно разбрасывающего смарагды, сапфиры и гранаты великого и могучего языка. У самого-то у него язык прямо-таки онемел. Он только и смог спросить:
– Что так-то?
– Прощание со славянкой, – кратко ответствовал Никита. И положил рядом с еще дрожащим в воздухе первым букетом второй, более пышный и осязаемый.
Неизвестно, как он там разрулил ситуацию с Плюшкиным Бакшишем, но Алексея речевая мощь перчилы Добрынина пробрала до самых корней. До кончиков.
– Так мы едем? – полюбопытствовал для порядка Муромский.
– Безусловно, – сказал Алексей.
– По коням, – подытожил Никита.
Троица компактно распределилась по салону «Оки». Дружелюбно заурчал отлаженный
Место подвига ждало героев. Почва была аккуратно взрыхлена и унавожена. В Третьяковской галерее антикварные часы XVIII века пробили два часа пополудни.
Глава 2
БИТЬ ИЛИ НЕ БИТЬ?
Черемысль – отнюдь не самый богатый штат в Объединенных Руссийских Конгломератах. Потому и внебрачный его ребенок, городок Картафаново, особенным процветанием не выделялся. Впрочем, не выделялся он и какой-нибудь особенной разрухой.
По причине удаленности от метрополии, а также известно чьих происков, понятно чьего казнокрадства, ясно какого климата и главное – надмирной русской планиды, дороги в Картафанове были сами представляете какие. Для безопасной и комфортной езды по здешним асфальтовым магистралям нашим героям, чья совокупная масса приближалась к трем сотням килограммов, подошел бы больше всего здоровущий джип. «Лендровер» какой-нибудь.
Илюхина «окушка» цвета кофе со сливками хоть и походила на джип формой, но прочностью уступала. Леха, критически окинув машинку своим ясным, промытым пивком взором, так прямо об этом и высказался:
– Попа полная! Да мы ж ее в шанежку расплющим, парни.
– Не мандражи, кудрявый, – успокоил его Илья. – Лошадка только что из тюнинга… тюнингу… – Он покатал во рту модное слово и с брезгливостью выплюнул. – Только что от Матвейки Черепанова. Матвейку-то знаешь?
Леха кивнул – кто ж в Картафанове не знает Матвейку-Паровоза?
– Вот я и говорю… Ручки к ней приложены трудовые. Подвеска усилена, то да се. Бугая пятилетнего нехолощеного можно возить. Хоть бы хны. Главное – внутрь затолкать.
Илья хохотнул и любовно погладил «окушку» по крыше. Никите на миг почудилось, что машинка, словно кошка, выгнула спинку навстречу его страшенной лапище и довольно мурлыкнула. Добрынин оторопело моргнул и, чтобы скрыть растерянность, закурил.
Папиросы у него были «Беломор», зато зажигалка – «Ронсон».
Леха, похоже, также увидел что-то странное, но виду не подал. Как уже говорилось, он знал Илью с голоштанного детства и привык, что к тому магнетически тянет всяческих особ женского пола. Почему должно быть исключение для техники? Он взглядом попросил у Никиты папироску, получил, раскурил, мимоходом отметил тонкий вкус грубого табачка и, красиво выпустив два дымных шлейфа из ноздрей, справился:
– Куда покатим-то, братцы?
– На Пятак! – провозгласил Муромский. – И без возражений. Я, срамно признаться, нынче еще ни разу не купался. Ни единого! А завтра уж июнь. Первый шаг природы к осеннему увяданию. Там на бережке под липками и обсудим, с какого боку за мировое зло браться.
– Маевка за городом – славная традиция русской, разъети ее в пути, революции, – заметил с одобрением Никита.
– Маевка, оно конечно, да. Вещь. Только у меня, между прочим, плавок нету, – сообщил Леха, забираясь на заднее сиденье.