Операция Снегопад (Пираты XXI века - 2)

Первушин Антон Иванович

Поскольку был он не в герметичном скафандре, а в обычном полетном комбинезоне, ледяная вода тут же залилась под шлем, струйки ее потекли по спине, и Лукашевич впервые в жизни почувствовал, что это такое - обжигающий холод. Отчаянно работая руками и ногами, Алексей вынырнул и первым делом стащил и отбросил шлем. Обретя некоторую плавучесть, он потянул за шнур, скрепляющий его с лодкой. Еще минута ушла на то, чтобы подтянуть ярко-оранжевую лодку к себе и перевалиться через невысокий бортик.

Относительно прочности и остойчивости лодки можно было не беспокоиться: такие не тонут при любом волнении моря. Однако Лукашевич вымок с ног до

головы и продрог, волны вновь и вновь окатывали его, и как долго он сможет продержаться, оставалось под вопросом.

"Что-то нужно делать,- одна и та же мысль в разных вариациях билась в голове Лукашевича.- Нужно что-то делать. Делать что-то нужно".

Стуча зубами от холода, он нащупал еще один шнур и подтянул к лодке мешок с НАЗом. В мешке лежали консервы, медикаменты, аварийная радиостанция "Комар" и две сигнальные ракеты. Консервы и медикаменты не пригодятся - не успеют пригодиться, а вот радиостанция и ракеты... Пальцы потеряли гибкость, клапан мешка не открывался, Лукашевич сдернул перчатки, но это не помогло. Тогда он пустил в ход зубы. Наконец НАЗ был распакован. Консервные банки и аптечку Алексей сразу выбросил за борт. Разорвал герметичный полиэтилен, в который была завернута радиостанция, перекинул тумблер. На радиостанции загорелась лампочка, и в эфир на аварийной частоте понеслись сигналы "SOS". Лукашевич, одной рукой удерживая радиостанцию, другой принялся растирать шею и плечо. Помогло это мало. Тело с каждой секундой немело всё больше. Глаза слезились, он перестал чувствовать холод, но это уже не пугало его. С какого-то момента Лукашевич перестал воспринимать происходящее как нечто реальное, он бултыхался в черной воде под черным небом, уже умирая, но не понимая этого.

В какой-то момент ему показалось, что он слышит характерный звук работающего двигателя и шипение воды, рассекаемой форштевнем. И вроде бы даже мелькнул в сумраке совсем близко силуэт корабля с хищными обводами. И скользнул по воде луч прожектора. Лукашевич отреагировал на это видение не сразу. Он лежал в лодке в позе зародыша, засунув замерзшие руки под мышки, и распрямляться ему не хотелось. Невыносимо тяжко было распрямляться. Невыносимо тяжело было вообще двигаться.

Но видение повторилось. Сквозь сумрак шел корабль - корабль-призрак, и скользил по волнам луч прожектора. И тогда Лукашевич услышал свое имя. Это встряхнуло его. Он приподнялся, напрягая последние силы.

– Алексей!
– звал громкий голос.
– Алексей! Лукашевич!

Старший лейтенант медленно потянулся руками к засунутым за пояс сигнальным ракетам, вытащил одну, всё еще не веря в то, что рядом с ним кружит корабль.

– Алексей!!! Где ты?!

Лукашевич сдернул предохранительный колпачок, вставил одеревеневший палец в кольцо и дернул. Красная ракета, разбрасывая искры, с шипением взлетела в воздух. Сразу стало намного светлее. Пустой патрон вывалился из рук старшего лейтенанта. Лукашевич снова свернулся и уронил голову.

– Мы видим тебя, Алексей!
– загрохотал усиленный мегафоном голос.- Мы идем! Держись!..

С момента, когда ноги Лукашевича коснулись ледяной воды Баренцева моря, прошло сорок шесть минут.

(Баренцево море, декабрь 1998 года)

...Пульсирующий свет мигалок. Суровая, мужественная музыка. Лица шоферов желтые, с узким разрезом глаз. Портовые краны перегружают ящики с пирса в трюм теплохода. Крупным планом - борт теплохода; надпись белой краской: "Нежин"...

...Мальчишеские

сердца трепещут. Трое ребят в первом ряду кинотеатра возбуждены до предела. Им уже рассказывали об этом фильме, они знают, что "это круто", они замирают в сладком предвкушении невероятных и стремительных приключений, которые будут им сейчас показаны на экране...

...Голоса. Посторонние голоса за кадром...

"...он жив, разумеется. Но переохлаждение, сами понимаете..."

"...э-э-э... А что посоветуете, доктор?.."

...На экране появляется надпись: "Пираты XX века". А вот и главные персонажи фильма. "Нежин" в открытом океане, погода тихая и солнечная, и на палубе теплохода моряки развлекаются тем, что осваивают приемы восточных единоборств, а наставником у них - крутой боцман...

...Мальчишки едва ли не повизгивают от удовольствия. Этот фильм словно специально создан для них. Так оно и есть на самом деле, но они поймут это много позже...

"...что тут посоветуешь. Других рецептов нет. Спирт, растирания. А дальше как организм справится..."

"...существует еще один рецепт, доктор..."

"...хм-м... э-э-э... что вы имеете в виду, Зоя?.."

...Теплоход "Нежин" подбирает чужого моряка в спасательном жилете. Моряк азиатского типа: то ли японец, то ли китаец. "Сейчас начнется", - многообещающе шепчет Леха, которому уже кто-то пересказал содержание фильма. Костяй, не отрывая восторженных глаз от экрана, молча показывает Лехе кулак...

"...вы знаете, что я имею в виду..."

"...не совсем понимаю вас, Зоя..."

"...вы слышали об опытах по переохлаждению, доктор?.."

"...каких опытах?.."

"...Зигмунд Рашер - такая фамилия вам о чем-нибудь говорит?.."

"...хм-м... Зоя... э-э-э... я что-то пропустил? Какой Зигмунд... хм-м... Рашер?.."

...Подобрав моряка, "Нежин" встречает грузовое судно. Оно кажется пустым. "Летучий голландец", да и только. К судну отправляется катер. "Сейчас, сейчас",шепчет вредный Леха...

"...оставьте нас, Сергей Афанасьевич... И вы, доктор, тоже..."

"...вы уверены, что справитесь?.."

"...справлюсь. Я давно не девочка..."

"...хм-м... э-э-э... Зоя..."

"...идите на мостик, Сергей Афанасьевич. Там вы нужнее. Доктор вам всё объяснит..."

...С "Летучего голландца" на "Нежин" летят абордажные крючья. Зал, забитый подростками, вздыхает в едином порыве. Сюжет начинает развиваться столь стремительно, что за ним трудно уследить. Теперь и многознающий Леха перестает раздражать приятелей комментариями. Всё внимание мальчишек приковано к экрану, и только там, на экране, - настоящая жизнь...

* * *

Лукашевич очнулся, чувствуя, что всё тело у него горит, конечности болят так, что хоть вой, а рядом кто-то ворочается. Лукашевич попытался спросить: "Кто здесь?", но только зашелся сухим кашлем.

– Спокойно, спокойно, - сказал женский голос, и на живот Лукашевича легла легкая горячая ладонь.

Лукашевич лежал, полностью обнаженный, на узкой кровати с противоштормовым бортиком по левую руку. И рядом с ним, а частично и на нем - полулежала женщина. Повернув голову, Лукашевич увидел грудь с темными пятнами сосков и белый овал лица. Старшему лейтенанту пришлось напрячься, чтобы сфокусировать зрение и разглядеть подробности. Он узнал ее почти сразу. Зоя. Валькирия из исторической комиссии. Та самая, которая пыталась в присутствии Лукашевича унизить любимый "МиГ-23".