Операция Снегопад (Пираты XXI века - 2)

Первушин Антон Иванович

– Не вас он там видел,- отозвался парнишка.
– Айеке - бог, а какой из вас бог? Я приосанился:

– Ну, в некотором смысле все люди - боги. Игорь покивал с отстраненным видом.

– Вы не Айеке, - поставил он меня в известность, - скажем так, вы его частица. Вы верите в силу неба, а значит, Айеке - ваш бог.

– Но я не верю ни в какого Айеке, - возразил я.
– Или я тебя неправильно понял?

– Вы верите, - сказал парнишка очень серьезно.
– Нет людей без веры. Они могут ничего -не знать о своей вере, но это ничего не значит.

Всё равно все их желания, чувства, поступки опираются на эту веру. Ваша вера - небо. И где бы вы ни были, что бы вы ни делали, эта вера сопровождает вас и управляет вами.

– Хорошо, - кивнул я.
– Допустим, моя вера - небо. Но если ты так здорово разбираешься в этих делах, может быть, ты скажешь, почему боги, в которых мы веруем, столь жестоки к нам, людям?

Признаться, этим вопросом я рассчитывал загнать Игоря в тупик. Ну в самом деле, откуда четырнадцатилетнему подростку знать ответ на вопрос, которым на протяжении пары тысяч лет задаются мудрейшие из мудрейших, философы и теологи. Но парнишка не смутился:

– А кто вам сказал, что те боги, в которых вы веруете, существуют на самом деле? Я поперхнулся:

– А кто тебе сказал, что Айеке существует на самом деле?

– Дед сказал. Он видел Айеке своими глазами, а значит, Айеке существует на самом деле. Я всплеснул руками:

– Не понимаю!

– Боги, которых вы обвиняете в своих бедах, выдуманы людьми. Люди вообще склонны обвинять в своих бедах кого угодно, только не себя - вот и придумывают жестоких богов. Русским лучше - они на распутье, а потому ближе к истинным богам.

Я ошалел.

– На каком распутье?..

– А вы этого не видите? Всё, что происходит сейчас - это распутье. Общей веры нет, есть много маленьких вер - тех, что создаются душой, а не помутненным от страха разумом. У русских есть выбор. А это всегда хорошо, когда есть выбор...

– Ну, мальчик, быть тебе академиком, - подытожил я.

На этом наша беседа завершилась. Минул еще один день, и в поселок снова прибыл вертолет.

– Как успехи?
– полюбопытствовали вертолетчики.

Я пожаловался на горькую судьбу, которая разлучила меня с экспедицией.

– Хоть у Черникова побывал?
– спросил командир экипажа.

– Откуда вы знаете?..

Вертолетчики зашлись от смеха.

– Да у него все уже побывали. Пользуется популярностью, что твоя Шарон Стоун. Потому и не просыхает - "горючим" всегда снабдят.

– А что, Черников тебе подарка не сделал?
– поинтересовался командир экипажа.

– Какого подарка?
– удивился я. Командир с понимающей улыбкой подмигнул:

– Не хочешь показывать? Ну-ну. Мы-то знаем, что он всем подарки дарит, и каждый со смыслом, потому не все и показывают.

Я пожал плечами. И только по прибытии на базу, разбирая рюкзак, обнаружил, что вертолетчик был прав: Черников никого не отпускает без подарка - сделал он подарок и мне. В одном из карманов рюкзака лежал маленький бумажный сверток. Внутри свертка я нашел рукотворную поделку. Это была вырезанная из кости мамонта, грубая,

но вполне узнаваемая модель истребителя "МиГ-23"...

* * *

– Вот так, Руслан, - закончил свое повествование Громов.
– В этом суть нашей веры. Она незаметна только потому, что состоит из великого множества маленьких вер, у каждого - своя; эти веры часто вступают в противоречие, и со стороны мы, наверное, кажемся безалаберным народом с беспорядочным мировоззрением и противоречивыми убеждениями. Возможно, это язычество, но более достойное человека, чем слепая вера в единого для всех Бога, приказывающего убивать.

Лариса вздохнула восхищенно:

– Как хорошо вы рассказываете, Константин Кириллович.

– Да, забавная теория, - согласился Гена.
– Многое объясняющая.

– Бред, - высказался Рашидов; говорил он медленно, с некоторым трудом.Фантазии чокнутого патриота, - но было видно, что и его рассказ Громова задел за живое.

– Что ж, - Громов пожал плечами.
– Это твое мнение.

– Вера, вера, - забормотал Рашидов.
– Да, трепать языком по поводу веры вы мастера. А вот на деле...

– А что "на деле"?

– Способен ты делом свою веру отстоять? В честном поединке?

– Не понял, - протянул Громов, хотя уже начал понимать.

– Я вызываю тебя на поединок!
– заявил Рашидов, сверкая глазами.
– Я хочу испытать твою веру. Поединок. Моя вера против твоей.

– Задело, значит?

– Молчи и слушай. Нам нужны два ножа. Хороших ножа. Длинных и остро заточенных. Когда этот мальчишка их подготовит, я выберу нож себе, а ты возьмешь оставшийся. Готов ты к такому? Или твоя вера не допускает поединков равных по силе противников? Только на "биче" с полной боевой против "духов" с огнестрельными пукалками?

– Почему же?
– медленно произнес Громов.- Очень даже допускает. Я принимаю твой вызов.

– Да вы все с ума посходили!
– крикнула Лариса.

– Будьте благоразумны, девушка,- сказал Рашидов, осклабившись.- Кто-нибудь из нас двоих выживет, в ином случае умрут многие...

– Гена, - обратился Громов к будущему синоптику,- ты слышал, о чем просил Руслан? Нам нужно два ножа - с крепкими рукоятками, одинаковой длины и остро заточенных. Сделаешь?

Гена потрясенно кивнул. Такого оборота событий он совсем не ожидал, а потому глаза у него были совершенно круглые.

– В таком случае делай.

Двигаясь, словно сомнамбула, Гена выдвинул ящик с инструментами и принялся в нем копаться. А Громов встал и наклонился к Рашидову.

– Интересная деталь, - сказал он, глядя Руслану в глаза.
– Вы, поклонники агрессивных монотеистических религий, очень любите шантажировать своих противников гибелью многих людей - к чему бы это?

Он хотел уязвить Руслана, но тот оказался неуязвим.

– А вы - нападать вдвоем на одного, - отвечал Рашидов.
– Эй ты, сопляк, пошевеливайся!
– поторопил он Гену с веселым бешенством.
– Грядет великая война за веру, и мы на острие этой войны...