Операция «Соболь»
Шрифт:
Исчезновение похитителя
Радист вошел в казарму, стараясь не шуметь. Отовсюду несся могучий солдатский храп. Радист чиркнул спичкой. При слабом огоньке он едва различил фигуры спящих. Вошедший присмотрелся к обуви. У одной кровати стояли унты из собачьего меха. Радист подошел к койке и тронул за плечо лежащего на ней человека.
— Паша! Паш! — шепотом позвал радист.
Спящий что-то промычал в ответ.
— Паша! Метеосводку получил. Мотор прогревать пора! Скоро утро.
— Как погода?
— Ясную обещают, ветер
— Вторую неделю обещают. Я медведем стал.
— Проясняется. Звезды видно.
Летчик мигом сел на постели и стал одеваться.
— Проясняется, говоришь? Эх, застава Бабенко, застава Бабенко, Крепко мы здесь засели.
Быстро натянув куртку и штаны, пилот сунул ноги в унты:
— Что ж, пойдем посмотрим, как проясняется. Проверим…
Студеный воздух жег горло, щипал нос, щеки. Летчик крякнул и взглянул вверх. Звезды светили тускло. На седом от мороза небе медленно двигались темные тени облаков.
— Действительно проясняется, — повеселел пилот. — Вот это дело. Наконец-то! Засиделись, словно на курорте.
— Подожди-ка, — остановил разговорившегося пилота радист. — Слышишь? Собаки лают.
— Показалось тебе. Едва пурга кончилась — и сразу гости. Так не бывает. Не в метелицу же они шли по тайге. Показалось!
— Нет, не показалось. Лают.
Постовой, стоящий на вышке у въезда на территорию заставы, пронзительно засвистел, вызывая дежурного.
— Где же показалось. Вон и постовой услышал.
— Теперь и я слышу. Кто бы это?
Из дома выбежал, на ходу нахлобучивая шапку, дежурный по заставе. Он направился к воротам. За ним, проваливаясь по пояс в снег, пошли летчик и радист.
Собачий лай слышался все ближе. Вскоре во двор вбежала упряжка. Дежурный, летчик и радист подошли к приезжим.
— Застава Бабенко? — спросил, слезая с нарт, высокий мужчина.
— Товарищ майор! — воскликнул летчик, узнав Тимофеева. — Вот здорово! Опять встретились. Вовремя прибыли, к хорошей погоде.
Дежурный докладывал, что за истекшие сутки на заставе никаких происшествий не было.
— А вчера, позавчера?
— Ничего. Все спокойно.
— Черт возьми! — не выдержал Тимофеев. — Начальник у себя?
К приехавшим спешил капитан Бабенко.
— Наряды были усилены? — обратился к начальнику заставы майор.
— Так точно.
— Что ж, — сухо сказал Тимофеев. — Пойдемте в дом. Поговорим.
— Надо прогревать мотор, — сказал, обращаясь к радисту, летчик. — Видно, работенка будет.
— Пожалуй! — весело отозвался радист.
У нарт остался Саша. Он хлопотал с собаками. Те, которых он выпряг, уже рыли в сугробе ямки для отдыха.
В кабинете начальника заставы Тимофеев тяжело опустился на стул.
— Товарищ Бабенко, — обратился он, наконец, к начальнику заставы, — попросите, пожалуйста, электрика увеличить обороты, чтобы свет не мигал. Удивительно раздражает.
— Хорошо.
Бабенко передал распоряжение дежурному.
— Так. Значит, нарушитель не появлялся на линии границы?
— Нет, — ответил начальник заставы. — Я уже вам докладывал. Охраняемый участок усиленно
— Вы полностью исключаете прорыв?
— Полностью исключаю, товарищ майор. За последние две недели — ни одного следа лыж…
— Куда же он мог запропаститься? — скорее себя, чем кого-либо спросил Тимофеев. Он встал и подошел к висящей на стене карте участка.
Густо-зеленое поле тайги на ней чередовалось с коричневыми пятнами высоток. Вдоль всего восточного побережья полуострова протянулись гольцовые безлесные сопки, и только на северо-востоке между ними образовался разрыв: своеобразные ворота к океану. Здесь-то и пролегла тропа, по которой, как предполагал Саша Туманов и как объяснил дед Филипп, должен был двигаться похититель. По расчетам Тимофеева, ему пора бы уж выйти на берег океана и попасть в руки пограничников. Однако этого не случилось.
«Может быть, похититель плутает в тайге? — размышлял майор. — Но эту версию принимать во внимание можно с большой натяжкой. У преступника не могло не быть карты и компаса. А вдруг похититель все-таки проскочил?..»
Тимофеев круто повернулся и подошел к столу. Мысль о том, что преступник ушел безнаказанно, представлялась просто невероятной.
— Что ж, товарищ капитан, — обратился Тимофеев к Бабенко, — будем считать, что преступник еще на нашей земле. Попросите зайти ко мне летчика.
Когда в кабинет вошел пилот, Тимофеев поднялся ему навстречу.
— Как техника?
— В полном порядке, товарищ майор. Я уже и мотор прогревать начал. Все на «товсь», как говорят моряки.
— Отлично. Давайте наметим маршрут. Присаживайтесь. И вы, товарищ Бабенко. Нам одних условных знаков, что на карте, мало. А вы участок вдоль и поперек исходили. Вам первое слово.
Огромная береза, стоявшая на опушке, неожиданно покачнулась в глазах Владимира. Чтобы не упасть, юноша схватился за тоненькую, хилую лиственничку. Постояв немного, он дождался, пока не прошло ощущение тошноты и слабости, и снова двинулся вперед по следу нарт.
Шел пятый день преследования неизвестного человека, после того, как в ночной перестрелке Владимир убил отчима.
Тогда Владимир увидел наверху вспышку выстрела, и его левая рука выпустила ружье и бессильно повисла. Подхватив ружье здоровой рукой, юноша бросился вниз по склону, прячась за деревьями. Пробежав метров пятьдесят по глубокому снегу, он остановился. Незнакомец стоял у тела отчима. Потом, взяв его под мышки, «гость» потащил тело в землянку. Владимир поднял «тулку» одной рукой, но понял: промахнется, и опустил ружье. Надо было перевязать рану. Оторвав кусок рубашки, он кое-как замотал плечо, вынул руку из рукава, спрятал ее под ватник. Двигаться стало труднее, но зато Владимир был уверен, что теперь рука не замерзнет. Ветер, посвистывавший в сучьях, хлестал по лицу круговертью снега. Порывы свирепели, а Владимир все стоял, прислонившись плечом к дереву, и ни о чем не думал. Это он твердо помнил: ни о чем не думал.