Операция «Степь»
Шрифт:
О страхах своих она давно позабыла. Теперь ею владел азарт.
– О'кей… – бормотнул Шафрот. Мысли его были заняты отчетом, который придется переписывать завтра… Нет, к сожалению, сегодня, в поезде. Вместо того чтобы попивать виски и подремывать на диване.
…Ох, как долго еще тянулась эта верста – грязная осклизь вниз и вниз, потом трудное карабканье на пологий пригорок.
– Вот он, наш замок! – воскликнула Шурочка и с радостью, теперь уже с самой что ни на есть искренней радостью,
У Шафрота отлегло от сердца. В самом деле, на пригорке, на фоне сереющего предрассветного неба, белела башня. В вертикальных полосках окна брезжил свет.
Он поднес ее холодные пальцы к губам, поцеловал. Затем чуть поднял рукав шубки и поцеловал запястье. Как славно, что не обман, не афера! А расстояние… В их уныло бескрайней России… Может, у русских это и считается недалеко.
Мишка, от усталости еле переступая сапогами, на которых налипли комья грязи, брел к даче Головкина. Ладно, что бы теперь ни случилось, чемоданы с документацией Шафрота будут проверены до бумажки.
Когда поднялись на гору, он и не подумал забраться в пролетку. Все, приехали!
– Тпру!..
Шурочке стало вдруг необыкновенно весело. Хотелось смеяться, дурить.
– Ах, наконец эта вилла! С ней связано у меня так много! – наклонилась, освободила ноги от овчины и отбросила ее.
Шурочка и Шафрот осторожно спустились с пролетки. Как назло, в лужу.
Да, все здесь так, как рассказывала Алина: вот и белокаменная женщина с вазой, из которой сыплются цветы…
И дождь перестал. Билл Шафрот с облегчением вздохнул, расправил плечи. Ладно, пусть. О сделанном – даже о глупости – сожалеть не в его правилах.
– Билли, смотрите! Слоны! Это же ваш символ, Билли. Вам приятно их видеть, правда? Вы республиканец, Билли? Или демократ?
– Республиканец, моя дорогая.
«А она ведь дура, – подумал Шафрот едко. – Неужели всерьез считает, что я растаю от умиления при виде эмблемы республиканцев? Слоны, конечно, шикарные. Но что дальше?»
Шурочка, не обращая внимания на лужи и грязь, подбежала к решетчатой веранде. Взбежала по каменным ступенькам, сильно постучала. Еще и еще…
– Но ждут ли нас здесь? – посомневался Шафрот, с отвращением вытаскивая ботинок из липкой глины и опуская его в точно такую же мерзость. Когда он подошел к веранде, стало слышно, что внутри кто-то топает. Наверное, спускается по лестнице с мансарды, в окне которой они увидели огонек.
– Кто ждет? – переспросила Шурочка. – Те, кто обязан вам жизнью, Билли! Кто любит меня и поэтому ждет.
Загадочные эти объяснения мало удовлетворили Шафрота. Он ждал и молча рассматривал искусно сделанных каменных слонов, белеющих на сером фоне то ли реки, то ли неба. Как расшифровать туманные
Лошадка стояла с понуро опущенной головой, Мишка обнял ее за шею, погладил: «Молодец, Ласточка, и ты у нас участник операции. Потерпи…»
– Кто еще там? – раздался из-за двери сонный голос директора детского дома.
– Вениамин Петрович, это я, Шура Ильинская! Не забыли еще?
– Шура? – страшно удивились за дверью. Послышался скрежет ключа. На пороге веранды появился невысокий крепыш с керосиновой лампой в руке. Из кармана полосатого пиджачка, накинутого на нательную рубаху, торчала рукоятка нагана.
– Здравствуйте… – ошарашенно поздоровался он и перевел взгляд с Шуры на стоящего на нижней ступеньке Шафрота. – А кто с тобой, Ильинская?
Мишка, обнимавший лошадь, ухмыльнулся.
– Господин Шафрот! – торжественно сказала Шурочка. – Глава Самарской АРА, которая спасла столько голодающих детей. Перед отъездом в Москву он решил посмотреть на тех, кто обязан ему жизнью.
Видно было, как разволновался совершенно уже ошарашенный Довбань. Он суетливо повертел головой, сунул лампу в руки Шурочке и, шаркая галошами, надетыми на босу ногу, запрыгал вниз по ступенькам.
– Очень, очень рады видеть вас, господин Шафрот! – зачастил он. – Вообще-то наши дети находятся на обеспечении губсобеса, так что ваших продуктов мы еще не пробовали. Но то, что АРА помогла стольким детям, это факт! Спасибо, спасибо вам!
Он говорил и прочувственно сжимал коротенькими, с постели еще теплыми ручками ладонь Вилли Шафрота, а Шура… Ни слова не переводила. Она наслаждалась сценой.
– Олл раит! – буркнул Шафрот и свирепо поднял глаза на Шуру. – О чем болтает этот человечек? Кто он? Хозяин виллы? Переведите!
– Ах, Билли! Это же товарищ Довбань, директор детского дома… Он так рад увидеть вас!
– Какого детского дома? – чеканя слова, с подозрением переспросил Шафрот.
– Чего он? – повернул ухо Довбань.
– Он очень хочет посмотреть советский детдом, – с удовольствием объяснила Шура. – Наверное, никогда не видел. А перед отъездом вдруг заинтересовался. Американцы – народ со странностями.
Ягунин поперхнулся и уткнулся носом в потную гриву.
– Да-а? – изумился Довбань. – Нашел же время американец! Почитай, полчетвертого ночи… Однако скажи ему: детишек будить не будем. Классные комнаты, клуб, то да се… Но не спальни. Прошу! – он сделал приглашающий жест и зашлепал галошами по ступенькам. – Прошу! – повторил он, распахивая дверь.