Операция «Турнир». Записки чернорабочего разведки
Шрифт:
Контакт с «Мавром» получил развитие через Решке, который часто бывал в Москве. Время от времени я обращался к «Мавру» с просьбами по информации, иногда весьма узкоспецифичного характера, или в отношении образцов, особенно в области специальных новых пленок и композитных материалов. И хотя просьбы бывали чаще всего деликатного характера, «Мавр» был аккуратен: «Орднунг ист орднунг» — «Порядок есть порядок». Заказ на очередную партию оборудования мы использовали для ввоза в Союз аппаратуры строгого эмбарго. Контракт с «Мавром» стал прикрытием для запрещенного товара.
Семидесятые годы для советской космической программы — это время
К разведке обратились с просьбой помочь в решении проблемы отдельных узлов при разработке космической одежды. Мне досталась часть задания, которая касалась проблемы изготовления одного из слоев ткани скафандра. Ведь его конструкция — это многослойный пакет из прочных и гибких оболочек. В задании речь шла о верхнем прочном синтетическом материале, защищающем внутренние части скафандра от механических повреждений.
Нужно было раздобыть оборудование и ноу-хау для изготовления этого синтетического материала, а точнее — производства борного волокна, которое лежит в основе синтетической ткани. Здесь мне пригодились беседы с моим канадским источником «Важаном» — кое-что по созданию тканей я узнал от него.
Я обратился за советом к «Кондо». Как и для меня, для него направление работы было совершенно новое. Более того, фирмы-изготовители в Японии отсутствовали, но некоторые из них могли разработать технологию, используя информацию из США.
«Кондо» нашел японскую фирму, которую удалось уговорить взяться за создание нужного оборудования, конечно, в строгой тайне. Затем начался поиск путей по выходу на информацию из НАСА, вернее, на фирмы-поставщики оборудования и изделии для НАСА. Такая фирма в Японии также нашлась, но она не собиралась делиться информацией с «Кондо», но готова была продать ноу-хау, полученное в США в результате промышленного шпионажа.
Наконец, после полугода работы, на переговоры в Москву приехали специалисты и коммерсанты. Сумма, конечно, была значительно завышена: наша сторона оплачивала усилия по добыче информации, по изготовлению и по ноу-хау, за секретность сделки, за риск попасть в «черные списки» КОКОМ, за фиктивный контракт… Но это нужно было для науки и престижа Страны Советов, которую не подпускали к мировым достижениям в области космоса.
С нашей стороны присутствовали специалисты из секретного конструкторского бюро — фирмы «Звезда». Они выступали от имени Министерства химической промышленности.
Первые встречи — технические переговоры: уточнение спецификаций и характеристики отдельных узлов оборудования. Когда дошли до обсуждения контрольно-измерительной аппаратуры, переговоры зашли в тупик — японские специалисты отказывались назвать назначение и параметры десяти приборов, заявляя, что это относится к ноу-хау.
Переговоры прервались, а «Кондо» стал уговаривать японцев назвать характеристики хотя бы части приборов контроля. Эта согласованная с ним линия поведения дала совершенно неожиданные результаты. Японцы наконец согласились раскрыть данные по двум приборам. Но когда они это сделали, то дальнейшие переговоры потеряли смысл.
Дело в том, что конструкторское бюро имело собственную установку по производству борных волокон, но у них шел большой брак, превышавший 80 процентов.
Один из японских приборов предназначался для контроля трещин на ванадиевой проволоке толщиной
Услышав о таком приеме по контролю трещин, наши специалисты немедленно проверили это на своей установке. Результаты превзошли все ожидания: брак уменьшился до 15–20 процентов. Под благовидным предлогом переговоры были прерваны и… никогда больше не возобновлялись. Как я узнал позднее от «Кондо», японская фирма наладила производство борных волокон в качестве термостойкого и прочного композитного материала. Вот так разведка стала инициатором новой отрасли науки и техники на японском рынке. Это был уже второй случай — первыми стали термовлагобарокамеры для имитации условий космоса на Земле.
В семидесятые годы в политических и экономических кругах Японии остро стоял вопрос о расширении деловых контактов с Советским Союзом. Япония понимала, что заигрывание СССР с правительством Никсона и затем Форда является частью плана прорыва советской стороной торгово-экономической блокады.
Передо мной был поставлена задача осветить визит Никсона в Союз с позиций японских деловых кругов. Советскую сторону интересовала оценка визита с точки зрения дальнейших японо-американских отношений и изменения их в связи с расширением советско-американских контактов в области экономических проблем. Нужны были сведения, оценивающие экономическое сотрудничество между США и СССР в целом и по отдельным соглашениям, заключенным в Москве.
Информация по оценке визита поступала ко мне через «Тромба» и исходила она из японского посольства в Москве, деловых и банковских кругов и министерства международной торговли и промышленности Японии. Затем был отлажен канал получения информации через банки Японии и японские экономические и отраслевые ассоциации, в частности, о кредитах для стран Ближнего Востока, о позиции Японии на совещании министров финансов развитых стран в Риме, об интересе японских банков в деловом сотрудничестве с Внешторгбанком СССР. Удалось узнать позицию в отношении участия японцев в разработке Тюменского нефтяного месторождения и давлении в этом вопросе на японскую сторону Америки.
Забегая вперед, хотелось бы сказать, что созданный информационный канал оказался особенно полезным, когда валютно-энергетический кризис охватил многие страны мира. Через японские возможности информация регулярно поступала в разведку, освещая тему не один год. Были и другие источники информации, но моя доля там присутствовала, о чем говорили справки, направляемые в ЦК, Совет Министров и парламент. Правда, делали это коллеги из информационного отдела.
В оперативном плане мои японские источники снабжали исчерпывающей информацией о настроениях деловых кругов Японии и запретах КОКОМ в отношении стран Восточного блока. Моя подборка по этому вопросу постоянно пополнялась новыми материалами.
В семидесятые годы стало ясно, что позиция арабских стран — экспортеров нефти, входящих в ОАПЕК, привела к смягчению японской стороны к строгостям эмбарго. Она вынуждена была расширять деловые контакты и упростила процедуру получения экспортных лицензий из Японии. Последним нужно было воспользоваться, и мои японские источники активно работали по вывозу аппаратуры, оборудования, отдельных узлов, электронных компонентов строгого эмбарго из Японии и стран Европы. Дверь приоткрылась, но мы понимали, что это явление временное и зависит от политического климата между США и СССР.