Операция «Выпускной»
Шрифт:
— Ага. Мне тоже не хочется вступать в серьезные отношения сейчас. Глупо начинать что-то, когда школа почти закончилась, и скоро мы пойдем в колледжи.
— Да. Я думаю точно так же. — Голос вышел сдавленным. Как я докатилась до такого?
Ах, да. Я поставила себе цель и решила сделать все возможное для ее достижения.
Я взяла бутерброд и заставила себя откусить, хотя перестала чувствовать голод.
— Так тебя не волновало бы? Если бы между нами?..
— Только, если ты продинамишь меня сегодня ради него. — Мик губами приблизился к моему уху и рукой обнял за талию. — У меня планы.
Что ж, если друзья Мика думали, что я девочка для перепиха, неудивительно, почему они так дружелюбны. Холод сковал мои внутренности. Не так я хотела окончить школу, не с известностью девушки, которая превратилась из недотроги-скромницы в совершенную не-скромницу. Может, другим девочкам нравится быть такими, но не мне. И, если честно, меня уже достала необходимость притворяться той, кем я не являюсь.
Я попала в неприятности. И что еще хуже: я не знала, как из них выпутаться.
Придется действовать в одиночку, ведь очевидно, что оставшуюся часть миссии я продолжу выполнять без Купера.
Глава 31
Купер
Поцелуй с Кейт был ошибкой. Не потому, что он не был прекрасен. Как раз таки был. Я не переставая думал о нем, и хотел повторять его снова и снова и никогда не прекращать целовать ее. Но каждый раз, когда видел Кейт с Миком, я испытывал жгучую ревность, которая тисками сжимала горло, мешая дышать. Она стала мучительнее, теперь, когда мне известно, как ощущаются прикосновения ее губ. Известно, каково это — держать в своих руках и чувствовать ее крепкие объятия, словно она никогда больше меня не отпустит.
Прошлой ночью я на несколько удивительных минут убедил себя, что Кейт чувствовала то же самое, иначе бы поцелуй не оказал такого эффекта на меня. Но реальность убила все очарование, когда утром в школьном коридоре я увидел ее с Миком. Он обнимал ее, шепча что-то на ухо. Я лишь был подопытным кроликом. Разминкой перед настоящим стартом.
Когда дело доходило до того, что именно я хочу делать со своей жизнью, возникали трудности при принятии твердого решения. Частично из-за того, что отец принял его за меня, но, если честно, перспектива посвятить себя одному делу до конца жизни меня действительно пугала. Это казалось таким неизбежным, и поскольку моя взрослая жизнь только стартовала, я не хотел начинать с ошибки и, в конечном итоге, жить в сожалениях. Единственное, чему я всецело отдавался, было занятие греблей, которое было больше связано с моей любовью к воде, чем с ощущением командного духа.
Впервые в жизни я был совершенно уверен в том, чего хочу, без всяких сомнений и долгих раздумий.
Я хотел Кейт.
Я хотел, чтобы она сидела рядом со мной в кабине моего грузовика или в моей лодке, или на моей кровати — или на самом деле где угодно, потому что не имело значение местонахождение, когда я был с ней. Мне хотелось слушать ее мечтательную болтовню о парочках, которые она шипперит. Хотелось показывать ей созвездия, лежа под открытым небом, и смеяться, и разговаривать до тех пор, пока голос одного из нас не охрипнет. Потом мы бы
Я старался не надеяться, даже притупил эмоции тогда, когда поцелуй закончился, но после бессонной ночи решил, что должен рассказать ей о своих чувствах. Моя привязанность набирала пугающие размеры, и избегание Кейт в таком случае не могло подавить чувства, я понимал, что сдерживать их больше не смогу.
Так я думал до того, как увидел ее с Пекером.
Я старался изо всех сил не взорваться, когда она попыталась поговорить со мной о том, как, без сомнения, успешная практика поцелуев помогла ей быть более уверенной с Миком. Я чувствовал себя таким разбитым и подавленным, что не мог смотреть на нее. Я продолжал уверять себя, что не должен на нее злиться, ведь суть нашей сделки предельно ясна. Я повелся на нее добровольно, но все равно ужасно злился.
Потом Кейт сидела с Пекером на обеде, что только добавляло соли на рану. День в школе проходил бессмысленно, потому что на занятиях я совершенно не мог сосредоточиться.
Какой же я дурак: все еще цеплялся за крошечный проблеск надежды, что, когда мы окажемся вдвоем в моей лодке, я сделаю так, что она увидит во мне не просто друга, и поймет, какой крутой парой мы могли бы стать. И тогда Кейт передумает. Выберет меня.
Пока я, затаив дыхание, наблюдал за входом в школу и ждал Кейт, на мой телефон пришло сообщение от нее.
И болезненно очевидно стало то, что я не нужен ей так, как она мне.
Я потерял ее, хотя, что еще хуже, она никогда и не была моей.
Я посмотрел на телефон и перечитал сообщение.
Кейт: Понимаю, насколько лицемерно поступаю, но я не смогу пойти на тренировку сегодня. Мне нужно личное пространство.
Ага, личное пространство, свободное от меня для того, чтобы быть с Миком. Я слегка недолюбливал этого парня раньше, но сейчас испытывал просто грандиозную ненависть.
Я залез в грузовик, захлопнул дверцу и выехал со школьной парковки. На озере я не смогу не думать о Кейт, поэтому поехал домой, где хотел страдать в одиночестве.
Как только зашел в дом, захотелось отвесить самому себе пинка за то, что не пошел на тренировку, или за то, что не проверил гараж, прежде чем зайти.
Папа сидел за столом, несколько документов лежало перед ним. Он заметил меня, прежде чем мне удалось пробраться наверх в свою комнату.
— Привет, сын. У меня новое дело. Ты бы подошел, посмотрел. Разобрался бы с тем, с чем тебе предстоит иметь дело летом.
Я подошел к нему. Слова в документах расплывались перед глазами. Я понял, что хочу быть с Кейт, хотя не мог этого добиться. И, вероятно, это понимание открыло часть меня, где были спрятаны все желания. И они хотели вырваться и заявить о себе. На сегодня я уже отхватил свое, хуже быть не может.
Я прочистил горло и посмотрел на отца.
— Я не хочу быть адвокатом. Я хочу быть частью команды по гребле и изучать морскую биологию. Возможно, я возьму дополнительные курсы по астрономии.