Операция «Ы» и другие приключения Вицина, Никулина и Моргунова
Шрифт:
— Надо, чтобы меня расстреляли!
— Нашли, у кого просить санкции на высшую меру. Мы не прокуратура, но для такого актера сделаем исключение. Расстреливайте на здоровье! — пришли в себя и подыграли Леонову высокие чины, освоившись с его внезапным появлением. И как простые поклонники стали просить Евгения Павловича оставить автограф. По мановению волшебной палочки спецслужб появилась фотография артиста, и Леонов размашисто прямо на фотографии написал: «Спасибо, что вы разрешили меня расстрелять!».
В конце семидесятых — начале восьмидесятых артист писал: «Последние год-полтора у меня в кино не было настоящей работы: «За спичками», как
Съемки картины «Кин-дза-дза» шли с большим трудом, поскольку проходили в пустыне Каракумы, в очень неблагоприятных погодных условиях. При температуре 50–60 градусов снимать можно было только рано утром и вечером. Георгий Данелия вспоминал: «Картина была очень трудной. К 12 часам дня все почему-то начинали ссориться. Однажды я даже поссорился с Леоновым, которого снимал всегда на протяжении двадцати лет, и никаких конфликтов никогда не было. А, оказывается, в Каракумах с двенадцати до двух никто не работает, в это время происходят какие-то излучения, вредные для нервной системы. Мы выезжали рано утром: ехать было довольно далеко, снимали до 12, с 12 до полвторого ругались и с полвторого до вечера снимали. Костюмы создавались на ходу из подручных средств. Так, например, на Леонове — ботинки из «Легенды о Тиле», матросские брюки, майка с ворсом, которую мы покрасили, а потом прожгли дыры. Я нашел очень красивый кусок какого-то материала, и его пришили на зад штанов. А то, что у него на голове… Летчики подарили нам списанные летные костюмы и каркас от бандажа промежности из брюк — это и есть головной убор Леонова».
В 90-е годы творческая активность Леонова заметно снизилась: пережитый инфаркт и тяжелейшая операция давали о себе знать. Он снялся только в двух комедиях: у Г. Данелия в «Паспорте» и у И. Щеголева в «Американском дедушке». От «заманчивых» предложений поучаствовать в эротических и других кассовых фильмах Евгений Павлович отказывался, В 1993 году он стал сниматься в телевизионной рекламе. Многих это возмутило, Леонов рассказывал: «Я появился в рекламе, и тут посыпались письма в газеты: «Как не стыдно Леонову, Вицину, Глебову сниматься в рекламе,» Поэтому, я думаю, лучше уж умереть и чтобы тебя в рамочке сохранили: «Вот это был Леонов. Он никогда не снимался в рекламе, а только играл в «Донской повести» и в «Белорусском вокзале». Но такую литературу мне сейчас не предлагают…»
29 января 1994 года по срочному вызову выехала бригада интенсивной терапии Киевской районной подстанции во главе с опытным доктором, 41-летним Станиславом Романюком. Ни он, ни фельдшер Владимир Бельченко не знали, к кому они направляются, — в их наряде значилось просто: «Леонов, мужчина».
На месте они были уже через пять минут. В 17.35 врачи зафиксировали смерть пациента — Евгения Павловича Леонова. Этим вечером в Лейкоме должен был состояться спектакль «Поминальная молитва», на который актер и собирался. Спектакль знаковый
Комический талант Евгения Павловича искрился и переливался всеми оттенками смешного, сохраняя в глубине магический свет пронзительной, щемящей трагичности. Всякий раз, когда мы готовы были принять его за личность из анекдота, он играл всерьез, и как только мы относились к нему серьезно, он опрокидывался в анекдот. Он был и останется в нашей памяти великим актером.
Григорий Горин рассказывал, что в день смерти артиста он услышал разговор двух мальчишек, один сказал другому:
— Слышал? Винни-Пух умер.
— Врешь! Он сегодня вечером пойдет в гости.
В ШУТКУ И ВСЕРЬЕЗ О СЕБЕ И НЕ ТОЛЬКО
Актер должен играть душой и сердцем своим. Для этого нужно развиваться. На это раньше уходило четверть жизни. Развить свою психотехнику так, чтобы в предлагаемые обстоятельства впрыгивать.
Какой бы жанр ни был, но правда-то должна быть, потом доведем до гротеска.
Разум без чувства не поможет срепетировать роль, не осилит ее. Без чувства не сыграешь.
Искусство — способ познания, только окрашенный чувством, страстью.
Все становится искусством при прикосновении таланта.
Не Яншиным придумано: ищи доброго, где играешь злого, ищи глупого, где играешь умного. И все же от него усвоены эти аксиомы, известные целому миру.
Никогда не был очень стройным и вообще красивым, ну, если только издалека на меня смотреть… Выходит, я комик. А не инерция ли тут привычки?! Должно быть, и вправду смешной. Жизнь научила: лучше об этом не думать!
Меня жизнь здорово колотила, и не раз, но это не страшно. Страшно, если ты озлобишься. Злой человек ничего не может сделать в искусстве.
Хороший актер может все сыграть. Внешние данные, конечно, диктуют свои ограничения. Я и Отелло… Может, это будет смешно и будет выглядеть издевательством над Шекспиром?.. Может быть.
Клоуны — они умные, они умеют не только смешить. А уж наши паяцы, как и русские писатели-сатирики, всегда были врачевателями общества.
Гоголь и Чехов никогда не издевались над героями, они сопереживают им и если смеялись, то «сквозь невидимые миру слезы».
«Неси свой крест и веру» — эта чеховская фраза в свое время ошеломила меня, и я понял, что так и нужно жить.
Нести свой крест и веровать в свой труд хотя бы. А может, потом и воздастся. Быть может.
(Из выступления на юбилее театра «Современник»)
— Какое человеческое качество, одно единственное, — самое главное для вас?
— Стеснительность!
(Из ответа на вопрос корреспонденту журнала «Огонек»)