Операцию «Шторм» начать раньше…(1992)
Шрифт:
– Товарищ генерал, вы сбежали со службы? – подойдя с одной стороны, лукаво спросила жена, стараясь скрыть за этим свое беспокойство: неожиданный вызов из командировки, задумчивый взгляд мужа говорили сами за себя.
– В честь маминого дня рождения? – прошептала из-за другого плеча Оля, тоже как-то стараясь оттянуть известие, с которым пришел отец.
Он обнял их:
– День рождения будем встречать в Кабуле.
– Где?! – одновременно отстранившись, хором спросили Вика и дочь.
– А вы что, не знаете, что Кабул – это столица
– Какой Афганистан? А сегодня звонили братья, сестра, обещали приехать…
Василий Петрович так посмотрел на жену, что она окончательно поняла, где будет праздновать свой день рождения.
– Папочка, а я? С вами? – осторожно спросила Оля.
– Нет. Ты остаешься. Одна. Все, времени нет. Начинаем собираться.
30 мая 1978 года. Кабул
– Экбаль.
– Генерал-майор Заплатин. Василий Петрович.
Они пожали руки – советник и подсоветный, оглядели друг друга. Начальник афганского Главпура оказался худым, немного сутуловатым, но вроде бы живым и бойким. А главное вполне прилично говорящим по-русски. Революция освободила его из даудовской тюрьмы, где он просидел три с половиной года, но тут же призвала в свои ряды. Да Амин и не мог оставить в стороне или даже на отдыхе своего заместителя по военным вопросам.
Когда-то, еще будучи преподавателем математики в школе, Амин лично принял одного из своих учеников, Экбаля, в партию. Отличник, активист, Экбаль имел право выбирать дальнейшее место учебы, и он пришел за советом к Амину.
– Если хочешь заработать много денег, езжай в ФРГ. Если послужить родине и народу – в СССР.
Экбаль выбрал МГУ. И ему, единственному афганскому студенту в Союзе, Амин разрешил не только держать связь с военными – членами партии, обучающимися в советских академиях и училищах, но и принимать в НДПА новых кандидатов. С этого момента, собственно, он и стал отвечать вместе с Амином перед ЦК за военные вопросы. И когда потребовался начальник Главного политуправления, другой кандидатуры у Амина не возникло…
– Ну что, будем работать, товарищ Экбаль?
– Будем. А сейчас пойдемте, я провожу, отдохнете с дороги.
– Товарищ Экбаль, я не о завтрашнем – о сегодняшнем дне говорю. Что у вас по плану?
– Отбираем офицеров в политработники. Каждый полк присылает своих кандидатов, мы их рассматриваем. Товарищ Тараки сказал, чтобы было все, как у вас в армии.
– Как у нас, не надо. Я уже сказал товарищу Тараки, что у нас свои особенности, у вас – свои, у нас все-таки шестьдесят три года прошло после революции, у вас – всего месяц. Давайте учитывать с самого начала и эту разницу, и специфику наших стран.
– Хорошо, товарищ генерал, – согласился Экбаль.
– Тогда давайте приглашать людей.
Однако уже после второй беседы с кандидатами в политработники Заплатин спросил подсоветного:
– Что это вы переправляете их всех ко мне? Вы должны отбирать людей, товарищ
– Я? Вашим переводчиком, – улыбнулся находке Экбаль.
– Что-о? Зачем?
– Да неудобно, люди заходят, а я – начальник…
– Да, вы – начальник Главного политического управления народных вооруженных сил Афганистана, товарищ Экбаль. И попрошу держаться как начальник Главпура, а не как переводчик. Извините за резкость, но так начинать свою службу нельзя.
– Хорошо, товарищ генерал, – смутившись, опустил голову подсоветный.
Однако через некоторое время Василий Петрович вновь остановил прием:
– А почему на политработу рекомендуются одни халькисты? А где представители «Парчам»?
Теперь пришло время Экбалю посмотреть на своего советника с недоумением:
– Так политработниками должны стать лучшие люди.
Недоумение вновь вернулось к Заплатину: в партии и армии уже произошло разделение на лучших и худших? Борис Николаевич Пономарев как раз и просил на беседе в ЦК, чтобы всячески удерживать партию от раскола. А она, выходит, уже размежевалась даже в таком вопросе, как назначение политработников.
– Но ведь Бабрак Кармаль тоже парчамист, а тем не менее занимает второй пост в партии.
– Да, но все равно Бабраку не доверяют товарищи Тараки и Амин, не доверял ему и товарищ Хайдар, наш лучший партиец. Мы все тоже считаем, что Кармаль был агентом Дауда.
– Вот как? – Разговор вклинивался в самые болевые точки отношений в партии, но Василий Петрович не стал прерывать Экбаля, хотя и чувствовал, что это напоминает перетряхивание чужого белья. Однако, не перетряхнув, можно остаться слепым котенком, не знающим, что творится и что может случиться у него под носом. Ради этого ли он сюда ехал? – У вас есть доказательства?
Экбаль немного посомневался, стоит ли развивать эту тему дальше, но что-то, видимо, расположило его в генерале Заплатине, и он решился:
– Перед самой революцией Бабрак Кармаль завел разговор с товарищем Амином. «Если Дауд нападет на нас, сможем ли мы ответить?» – спросил он. Доступа к армейским партийным структурам у Бабрака не было, и он не знал, каковы наши истинные силы. Товарищ Амин не стал раскрывать карты, у нас вообще не положено в партии интересоваться этими вопросами, и ответил, что обороняться мы не сможем. И именно поэтому Дауд ударил не по армии, а по руководству партии, арестовав его. И просчитался.
– Спасибо за информацию, – на этот раз остановил разговор Заплатин.
Итак, картина ясна. Если руководство «Хальк» считает лидера «Парчам» предателем, ни о каком сотрудничестве двух фракций говорить не приходится. По крайней мере в обозримом будущем. «Извините, Борис Николаевич, но я приехал слишком поздно, чтобы выполнить вашу просьбу», – мысленно обратился он к Пономареву.
В дверь постучали, вошел офицер. Посмотрев на Экбаля и Заплатина, выбрал последнего и обратился к нему: