Операцию «Шторм» начать раньше…(1992)
Шрифт:
– Кто-кто?
– Да ваша Желтикова.
– Упаси Бог от такого родства. Она для меня просто лицо, волей случая проживающее на территории района. Ты женат?
– Голова еще на плечах.
– Когда-нибудь все равно придется терять, смотри, чтобы не в ее кусты. Если, конечно, хочешь жить спокойно.
– Ее кусты мелкие, там не затеряется. Ну ладно, я пошел. Пройдусь, подышу свежим воздухом.
– Добро. Но что-то настроение у тебя, по-моему, не десантное.
– Значит, ракетное, – вспомнив сцену в кабинете комполка, вернул «должок» Ледогоров. – Ну а если будете
– Слушай, дай спокойно дослужить!
«Да, кто-то уже дослуживает, а здесь еще как медному котелку», – думал Борис, шагая когда-то широкой, а ныне заросшей с боков, сверху, между колеями, дорогой. Нельзя сказать, чтобы он тяготился службой, может быть, просто потому, что не знал другой жизни и ни с чем не мог сравнить свою сегодняшнюю. Но сетовать на судьбу было модно, это поднимало человека в собственных глазах, делало его этаким прожженным, прошедшим огонь, воду и те самые медные трубы, о которых все говорят, но которые мало кто видел. Подозрение, недоверие и удивление вызывают всегда и во всем довольные… Неужели в самом деле есть и такие? Или просто у них не все дома?
А лично он отдохнет от любимого личного состава, нарядов, построений, а заодно переждет, когда пообломается и новая метла. Даже Желторотик со стороны не так зануден и страшен, как кажется. Как она встретит его? Перво-наперво, конечно, – это указать ей место. Разделить, так сказать, сферы влияния. Все, что касается железа, – это его, остальное – хоть до центра Земли, день и ночь и еще сто раз по столько же. Так что, если разобраться, жизнь не такая уж и безнадега, а чтобы это понять, надо просто пройтись по лесу, спотыкаясь о корневища, сбивая лицом паутину и вчистую проигрывая битву с комарами. Эх-ма!..
К землянке Борис вышел неожиданно, быстрее, чем предполагал. Сразу увидел две палатки, рукомойник, прибитый к стволу одного из дубов, доску-столик около слегка дымящегося костерка. На растяжках от палаток сушились носки, на трубе, чуть-чуть высунувшейся из железного ободка на крыше, висела ржавая немецкая каска. На поляне никого не было, и Ледогоров, откинув полог, заглянул внутрь палатки. Общие нары, устланные старыми солдатскими одеялами. На центральном стояке – «летучая мышь», справа, в углу, – чуть врытая в землю «буржуйка», рядом с которой лежала стопка дровишек.
Борис прошел ко второй палатке. У входа в нее стоял запотевший на солнце полиэтиленовый мешок. Он заглянул в него и отшатнулся: в нем на груде костей лежал человеческий череп и пустыми глазницами глядел на него. В самой палатке в одном из углов угадывался в полумраке выложенный на земле скелет человека, в другом рядком покоились несколько ржавых стволов от винтовок, гильзы, котелок.
– Вы к нам? – раздался за спиной девичий голос.
«Какая красивая!» – первое, что подумал Ледогоров, обернувшись. Улыбаясь, на него смотрела девушка лет семнадцати, полненькая, с русой косой на плече, челкой над круглыми, а оттого кажущимися удивленными глазами, с блестящими на солнце завитушками волос около ушей – ну если красива, то красива, что уж тут говорить. И если это в семнадцать лет, то что будет
– А вы почему улыбаетесь? – еще больше обнажила она свои ровные, белые зубы. Эх, где его годы!
– Вы улыбаетесь, и я – тоже.
– А вы старший лейтенант Ледогоров? Здравствуйте. Мы вас очень ждем. Очень-очень. Елена Викторовна говорит: «Вот приедет старший лейтенант Ледогоров, работа в два раза быстрее пойдет». Это правда, что вы самый лучший сапер в армии?
– Ну, если это говорит Елена Викторовна…
– Не смейтесь, Сережа тоже говорит так же.
– Сережа – это Буланов, курсант? Я правильно понял?
– Да. Он знаете как нам помогает. Только поводит своим миноискателем – чик-чик, здесь копать, здесь – красный флажок.
– Молодец, если так. И много вас здесь таких… улыбчивых?
– Вы не обращайте внимания, это у меня с самого рождения. Меня в селе так и зовут – Улыба. А имя – Настя. С нами еще Санька Вдовин, Юра Грач и Филиппок. Это Петька из седьмого класса. Он маленький, потому и Филиппок.
– А по планам и разговорам вашей Елены Викторовны народу намечалось вроде бы больше.
– Так основные следопыты из нашего отряда – это десятиклассники, а у них как раз экзамены. Юрка с Санькой тоже вон покопаются-покопаются – и домой, на экзамены, а потом опять к нам. Это я в девятом да Петька в седьмом. Ближе к середке лета городские подъедут, они тоже ходят с нами. А много народа в отряд нельзя, никак нельзя, за каждым разве углядишь, а мин ведь вон сколько. Это с вами теперь не страшно.
– А где же те, кто есть?
– На раскопе. Елена Викторовна хороший раскоп сделала. Видит, воронка рядом с окопом, говорит, здесь могло солдат засыпать. Так и вышло. Они недалеко отсюда, проводить?
– А ты – часовой? – перешел на «ты» Борис.
– Не-а, мне ужин готовить, – снова блеснула зубами Настя. – Я поработаю-поработаю с ними – и на кухню, то есть к костру. Дрова есть, их Сережа заранее мне заготавливает.
«Ай да Серега, небось дровишки-то не зазря рубятся, – оценил обстановку Борис. – Видать, не только миноискателем водил по сторонам, но и глазами».
– А вы сходите, сходите к нашим, – сказала, как попросила, Улыба. – Вот Елена Викторовна-то обрадуется. Она вас так ждала, так ждала…
«Если бы Елена Викторовна была такой, как ты, может, и я бы обрадовался», – подумал старший лейтенант и попытался представить Желторотика. Вспомнилось, как, отшвырнув цветы, она уходила в лес. Потом они сидели около траншеи и мирились, говоря о постороннем. А теперь Настя говорит, что Желтикова ждала его. Это в какой-то степени тешило самолюбие, но он, наоборот, сделает вид, что ему эта командировка – как лысому расческа. Только лишние проблемы. А проблемам кто радуется?
Пригнувшись под орешником, Ледогоров нырнул в лес. Прошлогодние листья шуршали под ногами, и он стал выбирать места, где побольше травы. Он подойдет к Желторотику незаметно и скажет… Нет, крикнет: «Ложись!» И посмотрит на ее реакцию. Инспекция, черт возьми, приехала. Так, теперь еще осторожнее, траншея где-то рядом.