Оперативный розыск
Шрифт:
Прокурор посмотрел на Моисеева:
— Что дактилоскопическая экспертиза дала?
— Отпечатков Обручева на месте происшествия не обнаружено.
— Следы босых ног не идентифицировали?
— К сожалению, ни одного отпечатка, пригодного для идентификации, не оказалось. Дождь ведь проливной лил, ноги преступника, когда он забрался в контору, были мокрыми, — ответил подполковник Моисеев и посмотрел на инспектора Шехватова, давно порывающегося что-то сказать. — Разобрался вчера на хлебокомбинате Якушева?
Шехватов утвердительно кивнул:
— Есть основания, Геннадий Федорович, предполагать,
Моисеев положил на стол бланк экспертизы, который до этого держал в руке:
— Вы что, сговорились с Ницаком?
— Нет, Геннадий Федорович, не сговаривались, — Шехватов чуть смутился. — По-моему, дело таким образом было… Как установлено инспектором Нечаевым, в начале этого месяца Обручев выпивал с хозяином прошлогодней своей квартиры на улице Инской. Это недалеко от хлебокомбината имени Якушева, на котором Обручев раньше работал и наверняка знал его расположение. Уходил с пьянки ночью. Увидел открытое окно лаборатории и не удержался от соблазна. На украденные деньги купил часы, о которых только что упоминал Виктор Васильевич. — Шехватов обратился к Ницаку: — Обручев именно так и сказал, что «в одном месте сто пятьдесят рубчиков плохо лежало»?
— Именно так.
— Как раз эта сумма украдена у заведующей лабораторией. Время кражи и покупки часов Обручевым примерно совпадает. Вот так я думаю, Геннадий Федорович…
— Логичные рассуждения, давайте их обсудим, — подполковник Моисеев устало потер глаза. — Откуда Обручев узнал, что заведующая лабораторией держит в своем рабочем столе деньги?
— Он и не знал об этом. Залез в лабораторию, рассчитывая только на то, что авось что-нибудь подвернется.
— Сомневаюсь, чтобы преступник стал рисковать наобум. Что-то должно было там его привлечь… Какие ценности могут храниться в лаборатории?
Наступило молчание.
— Спирт, — шутливо сказал Ницак.
Моисеев задумался:
— А что?.. Попробуем обосновать: Обручев и компания засиделись допоздна, когда спиртного уже не купишь, а выпить, как это обычно у них бывает, еще хотелось. Где взять?.. Вот тут-то и привлекло открытое окно лаборатории…
Внезапно зазвонил телефон. Подполковник снял трубку. По содержанию разговора Шехватов догадался, что звонит инспектор Нечаев. Так оно и вышло. Закончив разговор, Моисеев посмотрел на Ницака:
— Вчера поздно вечером Обручев с хозяйственной сумкой приходил на улицу Инскую к Чигошеву. Того дома не оказалось, и Обручев сразу ушел.
— Сумку не оставил?
— Нет.
— Значит, куда-то в другое место унес деньги! Домой-то он без сумки вернулся. Брать надо Обручева, Геннадий Федорович…
— Не торопись, выслушай до конца, — чуть приподняв ладонь, спокойно сказал Моисеев. — Сегодня, по словам соседей, Обручев все-таки встретился с Чигошевым. Из чигошевского дома они ушли вместе, а полчаса назад один из наших участковых инспекторов видел, как Обручев в промтоварном магазине у сада Кирова купил себе брюки.
— Вот! — живо подхватил Ницак. — Откуда, позвольте спросить, у него деньги на брюки взялись?
— Вчера, помнится, Нечаев говорил, что Обручев ни копейки из своей зарплаты жене не отдал.
— Он и не получал зарплату. Пока утром отсыпался после происшествия, жена проверила карманы —
Подполковник Моисеев задумался. От его решения сейчас зависело очень многое, быть может, даже конечный результат розыска. Оперативное задержание разом обрывает все связи подозреваемого. С одной стороны, это хорошо, с другой — плохо. Если при обыске, который обычно производится в момент задержания, будут обнаружены вещественные доказательства, то подозреваемому ничего иного не останется, как поднять перед оперативниками руки и признать себя виновным. В противном случае, если, скажем, тот же Обручев успел передать деньги «надежным» дружкам и умело скрыл свои следы, то доказать его виновность будет не. так-то просто, а главное — розыск денег может настолько затянуться, что к моменту их обнаружения от похищенной суммы останутся рожки да ножки.
Задержание Обручева было решено произвести врасплох, прямо в его доме, и немедленно доставить в райотдел для обстоятельного допроса. Предусмотрели, казалось, все возможные осложнения, однако непредвиденное все-таки случилось. Когда Беляев, Ницак, Шехватов и молодой инспектор ОУР райотдела Казаков внезапно вошли в дом, Обручев кормил из соски дочь и больше во всем доме ни души не было. Пришлось ждать, когда вернется жена, ушедшая, как выяснилось, в магазин буквально перед самым приездом группы задержания. Томительно потянулось время…
Обстановка небольшой комнаты, которую занимала семья Обручева, была более чем скромной. Единственной роскошью здесь можно было с натяжкой посчитать новенький телевизор с крупным экраном да шкаф, довольно плотно заставленный книгами. Рослый, с глубокими залысинами в рыжей шевелюре курчавых волос, Обручев, поминутно протирая пальцами очки, как будто они то и дело запотевали, очень заботливо ухаживал за дочерью: пеленал ее, брал на руки, подогревал в сжатых ладонях бутылочку с молоком. И все это делалось с такой нежностью, словно отец навсегда прощался с ребенком.
Чтобы не видеть этой печальной сцены, Шехватов стал рассматривать корешки книг в шкафу, особняком от которых стояли «Справочник по криминалистике» и «Уголовный Кодекс РСФСР». Ницак тоже подошел к шкафу. Увидев «криминальные» книги, показал на них и спросил Обручева:
— Изучаете?
— Да так… Вместо детективов читаю, — глухим голосом ответил Обручев.
— А сами зачем детективные истории делаете?
Обручев протер очки:
— Какие?..
— Где деньги? — внезапно бросил Ницак.
На лице Обручева появилось недоумение. Какое-то время он мучительно соображал и вдруг совершенно неожиданно ответил:
— Истратил.
— Все?!
— Их там всего сто пятьдесят рублей было. Часы купил, потом потерял на пляже у Бугринской рощи.
Столь быстрое признание удивило даже опытного старшего инспектора ОУР горуправления милиции капитана Беляева. Однако он, ничем не выдав своего удивления, спокойно сказал:
— Речь идет не о ста пятидесяти рублях из лаборатории, а о хищении пятнадцати тысяч из кассы хлебокомбината, на котором вы работаете.