ОПГ «Деревня»
Шрифт:
Серёга согласился, что да — можно и повелел Егору уничтожить листок. После раздачи слонов заседатель и сотник воспылали энтузиазмом и порывались ехать прямо сейчас в Новую Пристань, наводить справедливость и трясти закрома волостного головы. Еле-еле получилось остудить их пыл, уговорившись выехать завтра с утра всем вместе. Деревенские с казаками и крестьянским обозом домой, а заседатель и сотник с казаками — как группа поддержки и организация легитимности для полюбовного примирения с вороватым головой.
— А с этим что
— А ничо не будет, — охотно разъяснил сотник, — вы же полюбовно решили, коли выживет, дальше работать будет. А уж пригляд за ним сейчас строгий будет, за шельмой!
— Выживет! — Оптимистично заявил Серёга,.- Я же не изверг, умеючи бил. Не калечил. Через неделю оклемается. Минимум год, а то и два от греха мздоимства воздерживаться будет!
Решили заночевать здесь, в городе, на постоялом дворе, чтоб с утра — домой. И к волостному голове по пути. Договорились вечером встретиться в трактире с сотником и казаками, кто свободен от службы окажется — отметить верстание. Был зван и заседатель нижней расправы, а пока наши теперь уже казаки — отправились известить крестьян о изменившихся обстоятельствах. И по лавкам пробежаться, благо теперь — финансы позволяли.
Предыстория всего этого была простой — после церкви, отмечая оказачивание, Серёга, поддавшись наитию — выложил казачьему сотнику Пантелею немного урезанную версию, с правильно расставленными акцентами, беспримерной подлости и наглости чиновничьего люда. Побагровев, сотник спросил: «Имеются ли видаки сего непотребства?» Участковый подозвал Вахромея, тот как на исповеди выдал расклад: «писарю триста рублей лично в руки, голове семьсот, и продуктов без счету. У барыни Галки всё записано!»
Послали казака за заседателем нижней расправы из Челябы, приехавшим разбирать накопившиеся тяжбы и по счастью — оказавшимся старинным приятелем сотника. О чем то переговорив между собой, прямо спросили деревенских, как хотят решить вопрос, по закону, или по справедливости. Серёге, конечно же, хотелось решить кардинально, устраивать судебную волокиту не хотелось, поэтому склонялся к справедливости. А когда ему озвучили, что в этом времени понимали под справедливостью — твердо решил и впредь все вопросы так решать.
У заседателя тоже были вопросы к этому писарю, несколько жалоб от приписных лежало. Руки ещё не дошли. Поэтому Серёге выдали карт-бланш на меры воздействия в ходе дознания. Оговорив, что желательно без смертоубийства, сразу по крайней мере. А если потом помрет — все в руках божьих. Поначалу то он его и не бил, это потом, когда в ходе допроса тот раскололся по полной и выложил всё — Серёга опьянел от безнаказанности. Ну и от желания восстановить справедливость, не откладывая процесс восстановления в долгий ящик.
Цинизм и коварство махинаторов поражали, в деле оказались ещё замешаны приказчик из лавки при Айлинском сторожевом посту Яков (он же Какуж) и некие староверы, жившие под самым
Мол и зажиточные они. И живут не православным укладом, наособицу, таясь от других. И простоватые в делах житейских, до глупости. Вот на этих словах то у Серёги и сорвало крышу слегка, подрихтовал писаря. Чтоб поменьше лишнего болтал, главное то вызнали. И добавил сверху, чтоб подольше молчал, макитру стряс однозначно. Как потом, вечером в трактире, Егор сказал ему: «Не ожидал я от тебя, братан, такого зверства!» Серёга признался: «Я и сам от себя не ожидал, вырвалось как-то. Всю ведь жизнь в правовом поле старался держаться, без залетов. А такие мрази иной раз попадались, что и удавить хотелось. Знаешь, а ведь неплохое время сейчас, оказывается!»
Егор хмыкнул: «Подожди радоваться, думаешь здесь нет коррупции, воровства и когда мажоров и высокопоставленных лиц отмазывают?» Брат Серёга, однако — разумным речам Егора не внял и продолжал радоваться сегодняшней, собственноручно восстановленной справедливости.
А трактир сегодня сделал, как минимум — недельную выручку, деревенские угощали казаков в честь своего верстания, не обидели и Викуловских возчиков. Допились до того, что чуть не отправились на другой конец поселка, соблазненные рассказами местных казаков о весёлых солдатках, которые принимали всех — только наливай. Местные то и отправились к ним, с концами. А деревенских угомонили Серёга с Лехой, почти без рукоприкладства.
Несмотря на то, что подавали в трактире спиртное, купленное у деревенских — на утро встали все кое как. Не иначе — разбавляли! Или закуска была не очень! Егор так тот вообще — блевал минут десять во дворе, после того, как выпил поданного ему капустного рассола. С двумя тараканами на дне...
Слегка оклемавшись на свежем воздухе, перекурив и отпившись колодезной водой — Егор поинтересовался у мужиков: «Не всё хоть вчера пропили? Рыл сорок угощали, считая нас» Серёга успокоил, проставлясь — меньше тридцати рублей потратили. И то есть подозрения, что трактирщик, как это водится — счет пьяным выставил, они и подмахнули не глядя. Зато погуляли хорошо!
Но деньги почти кончились, вчера перед трактиром — прогулялись по лавкам. На радость приказчикам. Закупились на всю котлету. И вновь обратно предстояло плестись возле саней, ибо те были забиты. Бочонки с моченой клюквой и брусникой детям и кормящим, аршины парусины для пошива одежды. Бумага, хоть и низкого качества, и дорогая — тоже нужна. Егор, соблазнившись относительно низкой ценой — купил почти четверть мыла, мысля его переварить. На свое — сырья уже в деревне катастрофически мало оставалось. И так, по мелочи, по копеечке, по рублю — всё почти истратили.