Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию

Олеарий Адам

У крестьян здесь имеется также очень много буйволов, на которых они перетаскивают бревна, деревья и большие тяжести. Их питание и корм состоят из шембелиле или f[o]enum graecum, которым они, как у нас чечевицей и виками, засевают целые поля. Когда оно еще зелено, его срезают, и дают в пищу буйволам и стебли и семена. Молоко коров этой породы так жирно, что дает сливки в 2 пальца толщиной и весьма вкусное масло. Сыр они, однако, никогда не готовят из коровьего, но лишь из овечьего молока.

Деревня Низабат, в которую мы направились, лежит от экватора в 41°15'; в ней едва 15 разбросанных повсюду домов, которые все построены от земли четырехугольником высотой почти в два человеческих роста; вверху они были плоски, уложены дерном, на котором можно было ходить, как на земле. Подобного рода плоские постройки

обычны во всей Персии и даже во всей Азии. В летнее время видно, как люди иногда ходят взад и вперед на крышах, где иногда есть палатки, иногда и нет, как здесь едят, а ночью, чтобы иметь прохладу, спят. Тут мы особенно ясно поняли, как это произошло, что расслабленный через крышу был спущен к ногам Господа Иисуса Христа. Поняли мы и слова Христа, что тот, кто на крыше, не должен сходить вниз, чтобы принести что-либо. Внутри все эти крестьянские дома были очень опрятны и в комнатах полы выстланы коврами.

Нас поместили в Ниазабате в домах, и сначала каждый получал хорошее угощение от своего хозяина. Так как, однако, нас было много народу, и нам полагалось оставаться здесь несколько недель, деревня же была невелика и, кроме того, не имелось приказания о доставлении нам пищи, то нас, на наш счет, стали кормить не в домах, а рядом с помещением послов в палатки. Ввиду отсутствия свежего хлеба и пива, нам пришлось довольствоваться черствыми «сухарями» и пить мутную ручную воду, так как поблизости не было ключа.

Корабль, насколько можно было перетащить через воду, был разобран, и его употребили на топливо.

19 ноября наместник дербентский Шахевирди-султан прислал двух сановитых людей, один из которых был брат каухи ниазабатского, чтобы приветствовать послов. Они доставили, наряду с письмом, в подарок 2 лошадей, 2 быков, 12 овец, 20 кур, 3 больших кувшина с вином, кувшин с чистой водой, 2 корзины яблок, 5 мешков пшеничной муки; все это султан сам от себя приносил в дар. Когда послы узнали, что в письме султана говорится только об одной [лошади], то лишь одну они и хотели принять. Посланные, однако, указали на то, что султан знал лишь об одном поели и поэтому прислал только одну лошадь. Здесь же они узнали, что послов двое, и поэтому они приобрели еще одну лошадь, прекрасно зная, что султану это понравится; «все, что они — в особенности один из них, являющийся вице-губернатором в отсутствии султана, — сделают в этом отношении, будет одобрено султаном». Когда Брюг[геман] заметил, что его лошадь не так хороша, как лошадь Крузиуса, он ни за что не захотел ее принять, как ни упрашивали его персы и как ни протестовали против обиды, наносимой этим султану. Султану также не сделано было никакого ответного подарка, столь же обычного в Персии, как и в России. Позже мы заметили, что султан во всем стал нам противиться и скорее мешал, чем помогал нашей поездке.

22 того же месяца после отправили трех лиц из свиты в Шемаху к хану или генерал-губернатору всей ширванской провинции, чтобы сообщить о нашем прибытии и просить о средствах для немедленного продолжения пути. Однако хан уже успел узнать о нашем прибытии и послал к нам проводника, с которым наши гонцы разошлись на дороге. Этот проводник прибыл 29 того же месяца в великолепной одежде, на лошади, прекрасно разубранной и украшенной многими камнями бирюзы, любезно приветствовал послов и сообщил им, что шемахинский хан назначил его мехемандаром (так называют они пристава или проводника) и прислал его для того, чтобы он снабдил послов всем необходимым по части провизии, подвод и лошадей и доставил в Шемаху. Этого проводника вместе с персами, прибывшими с ним, довольно долго угощали разными водками и плодами и увеселяли салютами и музыкой, которую они особенно любили слушать и о которой часто просили. Мехемандар в свою очередь прислал нам 5 овец, 3 кувшина вина и несколько гранатовых яблок.

30 ноября вернулись наши гонцы из Шемахи с сообщением, что хана встретили не в городе, а в нескольких милях впереди его в палатках, с 400 человек. Гонцов любезно встретили и сообщили мы, что всякие меры уже приняты, и что навстречу послам послан мехемандар для помощи им. Далее было сказано, что хану известно о прибытии нашем в числе 300 человек; известие об этом уже послано шаху, которому мы все будем приятными гостями даже в том случае, если бы нас

оказалось вдвое больше. [Как тут сказали], шах — их царь — уже давно услышал о посольстве и с нетерпением дожидается его. Хан также старательно расспрашивал под секретом нашего переводчика Рустама о наших нраве, жизни, обычаях и т. п.

Когда наш мехемандар узнал от нас, сколько нам требуется лошадей и подвод, а султан дербентский не захотел дать нам с собой такого количества из своей области, то он собрался в путь, чтобы набрать их в шемахинской области. Нам пришлось тем временем ждать целый месяц.

В течение этих дней шахский купчина, перенесший на море большую опасность, благополучно прибыл в это место.

24 того же месяца прибыла еще небольшая лодка с 5 лицами, которые одни лишь спаслись, после пятидневных скитаний по морю, с персидского судна, шедшего в Гилян и 13 того же месяца ночью во время сильной бури залитого водой и жалким образом затонувшего с товарами и 50 людьми экипажа.

Как велика была сначала наша радость, когда мы наконец добрались до давно желанной персидской земли после столь многих перенесенных нами бед; столь же сильно она была отравлена нам большой досадой и заметным ожесточением нравов, распространившимися во всей свите с самого вступления в страну и долго продолжавшимися из-за упрямства одного из главнейших лиц в нашей среде. Впрочем, вежливее будет промолчать об этом, чем приводить подробности.

Некоторые из нашей среды, одновременно отправившиеся из Мейссенской земли и Саксонии и постоянно державшиеся дружелюбно вместе, в первый день декабря, чтобы утешиться в досадах, отправились гулять в поле. Не только прекрасная, как бы летняя погода, но и приятный зеленый лес, изящно смешанный с виноградниками и гранатовыми деревьями, заставили нас присесть на приятном пригорке, который ручкой, дугой окаймлявшей его с приятным ропотом, превращался почти в полуостров; здесь мы услаждались воспоминаниями о добрых друзьях, оставленных нами в Германии. Улучшению нашего расположения сильно способствовал еще наш дорогой друг г. Гартман Граман сохранившимся у него запасом ветчины, вяленых бычьих языков, испанского вина Аликанте и водки. Это место, расположенное недалеко от деревни, мы с тех пор посещали зачастую и между прочим среди трав и цветов, которые здесь достигали необыкновенной величины, встретили очень много «небесных ключей» (Himmelschlussel) и нарциссов.

9 того же месяца прибыл татарский князь из Тарку с братом своим, бывшим у нас в Терках, и со свитой в 20 человек, для посещения послов. Так как в Ниазабате ему негде было поместиться, он поселился в соседней деревне и на следующий день отправил послам в подарок быка, несколько овец и две больших корзины с яблоками; ему в ответ подарили несколько локтей материи, атласу, водки и табаку. Он сообщил нам, что к нему пришел гонец из Терок, сообщивший, что дагестанский шемхал султан Махмуд, живущий на Койсу, с несколькими сотнями человек напал на его страну. Он просил по этому поводу послов, чтобы они помогли ему некоторым количеством пороха. Ему подарили бочонок в 80 фунтов.

В этот день наш мехемандар снова явился и обнадежил нас относительно нашего отправления в путь, которое имеет быть не позже как через 14 дней, когда не только из шемахинской, но и из дербентской области придет достаточно верблюдов, лошадей и подвод. Действительно 12 кое-какие и прибыли, но ночью все они вновь разбежались. Мехемандар извинил их тем, что в эту ночь выпал снег и было так холодно, как в течение многих лет не бывало, а персы не привыкли ехать в такую погоду, да и, к тому же, верблюды, ввиду своих круглых ног, не могут подвигаться вперед на скользком пути. Кроме того, поездка в Шемаху, куда считается 20 фарзенгов или миль, была бы очень тяжела, если бы направиться через горы, где мало деревень. Бывало, по его словам, немало случаев, что караваны замерзали в горах за отсутствием дров; поэтому нам пришлось ждать еще 10 дней. В течение нескольких ночей была холодная снежная погода, но обыкновенно после этих дней наступало приятное солнечное сияние, которое опять удаляло снег. Мы, впрочем, полагали, что все сказанное — персидская выдумка, на каковые персы очень щедры, и что цель ее — задержать нас до тех пор, пока не придет приказание от шаха, как нас принять и угостить: до сих пор мы кормились на собственные деньги.