Опиумная война
Шрифт:
Несмотря на холод, Цзюнь отказывался переместить занятия по боевым искусствам в помещение, пока окончательно не помешает снег. Суровому наставнику явно нравилось доставлять студентам неудобства.
— Боль принесет вам пользу, — сказал он, заставив их согнуться в мучительно низких позах. — Боевые мастера прошлого целый час стояли в такой позе перед тренировкой.
— Наверное, у боевых мастеров прошлого были крепкие ляжки, — выдохнул Катай.
Утренняя гимнастика по-прежнему была ужасна, но теперь они хотя бы перешли от основ к первым занятиям с оружием — палкой.
Цзюнь как раз занял
Все задрали головы.
Наверху, на толстой ветке мимозы, стоял давно отсутствующий наставник по Наследию.
Он орудовал большими садовыми ножницами, ловко обрезая листья как попало, и напевал себе под нос нестройную мелодию.
Услышав несколько слов песни, Рин опознала ее как «Прикосновения Стража», которую много раз слышала, доставляя опиум в бордели Тикани — это была непристойная эротическая песенка. Наставник по Наследию изуродовал мелодию, но пел громко и самозабвенно.
— Как дотронусь до тебя, растечешься от истомы…
Нян затряслась от сдавленного смеха. Катай с отвисшей челюстью вытаращился на дерево.
— Цзян, у нас вообще-то занятия, — рявкнул Цзюнь.
— Ну так и занимайтесь, — отозвался наставник Цзян. — Оставь меня в покое.
— Нам нужен этот двор.
— Но не весь же. Это дерево вам не нужно, — раздраженно бросил Цзян.
Цзюнь несколько раз взмахнул железной палкой и ударил по основанию дерева. Ствол затрясся. Раздался треск — сквозь крону мимозы падало что-то тяжелое.
Наставник Цзян распластался на каменном полу.
Первым делом Рин отметила, что он без рубахи. Потом она решила, что он, должно быть, мертв.
Но Цзян лишь перекатился и сел, встряхнул левую ногу и откинул седые волосы с плеч.
— Грубо, — задумчиво сказал он. По его левому виску стекала струйка крови.
— А зачем ты шатаешься тут, как полоумный? — огрызнулся Цзюнь.
— А зачем ты прервал мой утренний уход за садом? — отозвался Цзян.
— Ты не ухаживаешь за садом. Ты здесь только для того, чтобы мне досадить.
— Ты себе льстишь.
Цзюнь стукнул палкой о плиты, так что Цзян подпрыгнул от неожиданности.
— Вон!
С преувеличенными страданиями Цзян поднялся на ноги и вышел из сада, виляя бедрами, как танцовщица в борделе.
— Ты не будь такой ледышкой, оближу тебя как пышку…
— Ты права, — прошептал Катай Рин. — Он явно под кайфом.
— Внимание! — гаркнул Цзюнь глазеющим вслед Цзяну студентам.
В его волосах застрял листок мимозы и трепетал на ветру.
Все поспешно выстроились перед наставником в два ряда, с палками наготове.
— Как только я подам сигнал, вы повторите эту последовательность. — И он показал упражнение с палкой. — Вперед. Назад. Отбить слева сверху. Обратно. Отбить справа сверху. Обратно. Отбить слева снизу. Обратно. Отбить справа снизу. Обратно. Закрутить, провести за спиной и обратно. Поняли?
Все молча кивнули. Ни один не осмелился признать, что пропустил почти всю последовательность. Цзюнь всегда показывал очень быстро, но теперь двигался быстрее, чем кто-либо мог отследить.
— Ну и хорошо. — Цзюнь грохнул палкой об пол. — Начали.
Это
— Ой!
Катай, выставив палку в защите в то время, когда следовало повернуться, задел Рин по спине. Она дернулась и случайно попала Венке по голове.
— Хватит! — рявкнул Цзюнь.
Палки перестали мелькать в воздухе.
— Я расскажу вам про великого стратега Сунь-цзы. — Цзюнь с пыхтением расхаживал вдоль рядов. — Когда Сунь-цзы закончил писать свой великий трактат «Искусство войны», он отправил книгу Красному императору. Император решил испытать мудрость Сунь-цзы, попросив его натренировать тех, кто не имел никакого боевого опыта — своих наложниц. Сунь-цзы согласился и собрал женщин за дворцовыми воротами. Он сказал им: «Как только я скажу «Смотреть вперед», смотрите прямо перед собой. Когда скажу «Налево», повернитесь влево. Когда скажу «Направо», повернитесь направо. Когда скажу «Разворот», повернитесь на сто восемьдесят градусов. Все ясно?» Женщины кивнули. Сунь-цзы скомандовал: «Направо», но женщины лишь засмеялись.
Цзюнь остановился перед Нян, чье лицо встревоженно напряглось.
— Сунь-цзы сказал императору: «Если слова команды неясны, если приказы непонятны, винить следует только генерала». После чего он повернулся к наложницам и повторил команду: «Направо». И снова женщины засмеялись.
Цзюнь медленно повернул голову, встретившись взглядом с каждым учеником.
— Сунь-цзы снова сказал императору: «Если слова приказа неясны, виноват генерал. Но если слова приказа ясны, а приказ не исполнен, виноваты командующие войсками». После чего он отобрал старших наложниц и велел их обезглавить.
Нян вытаращилась так, словно ее глаза вот-вот вылезут из орбит.
Цзюнь вернулся на позицию перед студентами и поднял палку. Все в ужасе ждали, что будет дальше. Цзюнь повторил последовательность, теперь медленней, по ходу называя движения.
— Теперь понятно?
Они кивнули.
Он стукнул палкой по полу.
— Тогда начали.
И они начали тренировку. И были безупречны.
Боевые искусства выматывали душу и подрывали дух, но в вечерних тренировках было и кое-что занятное. Иногда за тренировками присматривали два кадета Цзюня, Куриль и Цзиха. Они работали с ленцой и настаивали на том, что воображаемому оппоненту нужно причинить как можно больше боли. И тогда тренировки превращались в кошмар, Цзиха и Куриль суетились вокруг, выкрикивая советы дерущимся студентам.
— Если у вас нет оружия, не цельтесь в лицо. — Цзиха опустил руку Венки с занесенным ножом так, чтобы удар пришелся в горло Нэчжи, а не в нос. — За исключением носа, почти все лицо состоит из кости. Вы только пораните собственную руку. Лучше целиться в шею. Если сила будет достаточной, вы перебьете трахею. И как минимум создадите сопернику проблемы с дыханием.
Куриль опустилась на колени рядом с Катаем и Ханом, которые схватились и перекатывались по земле.
— Во время тесного захвата укус — отличная техника.