Опиумная война

Куанг Ребекка

Теперь же из экипажа семьи Чен она видела все великолепие Синегарда. Дороги Нефритового квартала недавно замостили, они сверкали так, будто их начисто отмыли только утром. Никаких деревянных хибар, никаких канав, куда выливают ночные горшки. Она не увидела ворчащих женщин, готовящих хлеб и булочки на уличных жаровнях, потому что не могут позволить себе очаг в доме. И никаких нищих.

Эта тишина ее нервировала. Тикани всегда бурлил — нищие собирали мусор, чтобы потом разобрать и продать, старики сидели на крыльце,

курили или играли в маджонг, малыши в рубашках, не прикрывающих ягодицы, бродили по улицам в сопровождении сгорбленных бабушек, готовых их подхватить в случае чего.

Здесь ничего этого не было. Нефритовый квартал состоял из чистеньких заборчиков и огороженных садов. Не считая их экипажа, улицы были пусты.

Мерчи остановил экипаж перед воротами. Они с грохотом отворились. Внутри квадратом стояли четыре вытянутых здания, между ними находился огромный сад. Ко входу бросились несколько белых крохотных собачек с чистейшими, как и плиты дорожки, лапами.

Катай вскрикнул, выбрался из экипажа и опустился на колени. Собаки прыгнули на него, радостно виляя хвостами.

— Этого зовут Дракон-император. — Он почесал псу горло. — Все названы в честь великих правителей.

— А который Красный император? — спросила Рин.

— Тот, который сейчас помочится тебе на ногу, если не отойдешь.

Экономкой была пухлая низкая женщина с веснушками и обветренной кожей, ее звали Лан. Говорила она доброжелательным девичьим голосом, совсем не совпадающим с морщинистым лицом. Синегардский акцент был так силен, что даже после нескольких месяцев практики с вдовой Маун Рин понимала ее с трудом.

— Что ты хочешь поесть? Я приготовлю что угодно. Я знаю кухню двенадцати провинций. Кроме провинции Обезьяна. Там слишком много перца. Это вредно для тебя. А еще я не готовлю вонючий тофу. Единственное ограничение — в продуктах, которые есть на рынке, но почти все я могу купить в лавке с импортными товарами. Что ты любишь? Омар? Водяной орех? Только скажи, я приготовлю.

Привыкшая к непритязательной пище академии Рин не нашлась, что ответить. Как объяснить, что она просто не знает всех перечисленных Лан кушаний? В Тикани Фаны обожали блюдо под названием «что бог послал», состряпанное из того, что оставалось в лавке, обычно это были яичница и лапша.

— Я хочу суп «Семь сокровищ», — вмешался Катай, предоставив Рин гадать, что это. — И «Голову льва».

Рин вытаращила глаза.

— Что-что?

— Сама увидишь, — заулыбался Катай.

— Ты могла бы не выглядеть такой ошарашенной селянкой, — сказал Катай, когда Лан принесла им перепелок и перепелиные яйца, суп из акульих плавников, поданный в черепашьем панцире, и свиные потроха. — Это просто еда.

Но «просто еда» — это рисовая похлебка. Или овощи. Кусок рыбы, свинины или курицы, если повезет.

На столе не было «просто еды».

Суп

«Семь сокровищ» оказался восхитительным сладким бульоном на основе красных фиников, каштанов в меду, семян лотоса и еще четырех ингредиентов, которых Рин не опознала. «Голова льва», как она с облегчением обнаружила, была не львиной головой, а вареными мясными шариками с мукой, разложенными на полосках белого тофу.

— Но я и есть ошарашенная селянка, Катай. — Рин тщетно пыталась подцепить палочками перепелиное яйцо. В конце концов она сдалась и взяла его пальцами. — И ты все время ешь вот так?

Катай покраснел.

— Ты привыкнешь. В первую неделю в школе мне пришлось несладко. Столовая в академии ужасна.

Трудно было не позавидовать Катаю. Его ванная была больше, чем тесная спальня, которую Рин делила с Кесеги. Библиотека в поместье могла бы посоперничать с архивом Синегарда. Катай мог просто заменить любую вещь. Если он пачкал туфли, то выбрасывал их. Если порвал рубаху, то получал новую, сшитую у портного под его рост и размер.

Катай провел детство в роскоши, занимаясь лишь подготовкой к кэцзюй. Для него экзамены в Синегард были приятным сюрпризом, подтверждением избранного пути.

— Где твой отец? — спросила Рин.

Отец Катая служил министром обороны у самой императрицы. Рин чувствовала облегчение оттого, что не пришлось с ним встречаться, при одной мысли об этом ей становилось жутко, но все равно было любопытно. Похож ли он на постаревшего Катая? С кудрявыми волосами, такой же умный и куда более могущественный?

Китай скривился.

— Встречи совета обороны. Этого незаметно, но город в состоянии готовности. Всю неделю городская стража бдит на посту. Нам не нужно очередное происшествие с «Оперой».

— Я слышала, что «Оперы красной джонки» больше не существует, — сказала Рин.

— В основном. Но движение нельзя уничтожить. Какие-то религиозные фанатики хотят убить императрицу. — Катай насадил на палочку кусок тофу. — Отец будет во дворце, пока не уляжется суета. Он лично несет ответственность за безопасность императрицы. Если что-то пойдет не так, он лишится головы.

— И он не обеспокоен?

— Не особо. Он занимается этим много лет, все будет в порядке. А кроме того, императрица и сама владеет боевыми искусствами, ее не так-то просто убить.

Катай поведал несколько историй, которые рассказывал ему о службе во дворце отец, о забавных происшествиях с императрицей и двенадцатью наместниками, о придворных сплетнях и провинциальной политике.

Рин завороженно слушала. Каково это — расти, зная, что твой отец правая рука императрицы? Какое большое значение имеет то, где довелось родиться. В другом мире она могла бы вырасти в таком же поместье, где получала бы все, что только пожелает. В другом мире она могла бы родиться среди власть имущих.