Оплаченные долги (Капризная, упрямая)
Шрифт:
Неудивительно, что он сказал «кружавчики».
– Я могу надеяться, имея в виду нашу близкую дружбу, уговорить тебя устроить демонстрацию всех этих моделей? – спросил Киллиан, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди.
При первых звуках его голоса Силк, державшая в руках охапку трусиков и лифчиков, подняла голову. Тон легкого поддразнивания не вязался с открытым желанием, отражавшимся в его глазах. Только когда она молча покачала головой, он подошел к ней и опустился на колени рядом с ее чемоданом.
– Предполагалось, что ты закончишь с этим до моего возвращения.
Мысли Силк
– Их некуда положить.
– И ты решила, что будешь держать их в руках? – Выразительно подняв темные брови, Киллиан посмотрел на ее роскошную добычу. – А что, если я возьму эту обязанность на себя? – Он запустил пальцы в воздушную охапку, и почувствовал, как шелк, атлас и кружева ласкают ему ладони. Все намерения оставаться по отношению к ней дружелюбно-отстраненным были забыты. Вот такой же мягкой, нежной, гладкой и теплой будет Силк, когда он станет ее ласкать. Переплетя пальцы с ее хрупкими пальчиками, Киллиан заглянул ей в глаза. – Мне нравится твой вкус… – напевно проговорил он, не спуская глаз с ее губ, – …в одежде.
Силк почувствовала, как его жаркие слова оплетают ее, притягивая и маня. Он владел даром околдовывать – интонацией, ритмом речи, – и ей уже начинало казаться, что он любит ее, не прикасаясь к ее телу. Губы Силк полуоткрылись, а язык скользнул вдоль них, прослеживая контур так, как это сделал бы его поцелуй.
Желание по имени Силк было жарким, недоверчивым и требовательным. Киллиан понимал, что нарушает ее правила и свои собственные, но вдруг ясно понял, что будет нарушать их и дальше.
– Иди сюда, – негромко приказал он. Он ничего не будет брать, но обязательно будет дарить.
Силк подалась навстречу ему, потерявшись в лабиринте, в который он завел ее и по которому шел вместе с ней. Нежное белье упало ему на колени, но они оба этого не заметили. Он притянул ее еще ближе, по-прежнему держа за руки и не заключая в объятия.
– Один поцелуй.
Силк смотрела на его губы: ей безумно хотелось ощутить их прикосновение. Такого острого желания она еще никогда не испытывала.
– Один поцелуй, – согласилась она на выдохе и сама не узнала собственного голоса, который вдруг оказался нежным и уступчивым.
Но Киллиан этот голос узнал. Именно его он слышал в своих снах, этот голос, который опровергал все, что он о ней думал. Он прикоснулся к ее губам легко, ласково. Он дразнил, а не овладевал, приглашал, а не врывался. Желание узнать ее тело раскалило его добела, но важнее оказалось уважение к ее разуму и чувствам.
Силк отдалась его поцелую, ожидая страсть, а почувствовала необыкновенную нежность. Осторожный, словно рассвет, его поцелуй разрушил всю тщательно выстроенную защиту, проскользнув мимо нее так, словно ее не существовало. Его тепло манило. Силк прижалась к Киллиану теснее и положила голову ему на плечо, а он с почти ленивой тщательностью познавал все уголки ее рта. Когда Киллиан, наконец, поднял голову, то оказалось, что, незаметно для них обоих, она очутилась у него на руках, полулежа в его объятиях. Она чувствовала себя одновременно ребенком, которым ей так никогда и не удалось побыть, и женщиной, непохожей на все те фальшивые роли, что она играла. Силк всмотрелась в его лицо, в яркий огонь, пылавший в его
– Мне нравится, как ты понимаешь дружбу, – глуховато пробормотал Киллиан. – У меня еще никогда не было такого друга, как ты.
– И у меня тоже, – прошептала она, забыв о том, что он может о ней подумать. Она помнила только, какой она была, когда он обнимал ее.
Киллиан заглянул Силк в глаза, увидел ее искренность и поверил ей так, как не поверил бы еще совсем недавно. Что бы у нее ни было с другими мужчинами, такого она не испытывала. Между ними возникло какое-то волшебство – и в этом они оба были девственны. Наклоняя голову, чтобы еще раз припасть к ее губам, он успел подумать, что эта необыкновенная мысль его радует и удовлетворяет так, как ни одна из тех, что приходили ему в голову прежде.
– Киллиан, нам вдвоем столько не съесть! – протестовала Силк, глядя на овощи, которые он укладывал в тележку для покупок.
– Я люблю овощи, а ты сказала, что умеешь готовить. Вот я и подумал: раз мы друзья, ты согласишься меня пожалеть.
Он бросил поверх уже образовавшейся горы пакет с отборными луковицами и перешел к картофелю.
Силк шла следом, отметив про себя, что, несмотря на свое неумение готовить, он очень тщательно отбирает продукты, которые кладет в тележку.
– Ты хочешь, чтобы я тебе готовила?
– Вроде того. – Он бросил на нее через плечо быстрый взгляд и не заметил никаких признаков того, что она собирается заупрямиться. – Я задумал взаимовыгодный обмен. Я буду возить нас обоих на работу, а ты научишь меня основным блюдам. Мы оба окажемся в выигрыше. Я не умру с голода, а тебе не придется тратить на бензин свои ограниченные средства.
Силк нахмурилась, обдумывая его предложение. Хотя она и не собиралась признаваться в этом Киллиану, ее первым желанием было согласиться.
– Не думаю, чтоб мои родители наметили на этот год нечто в этом духе, – сказала она наконец, имея в виду план матери и не видя оснований его скрывать.
Пожав плечами, Киллиан прошел вдоль прилавка с замороженными продуктами.
– Ты говорила, что единственным условием является твое проживание на три тысячи долларов, пока ты не найдешь работу и жилье. Предполагалось, что у тебя появятся друзья, которые не будут интересоваться твоим именем или влиянием, и что ты будешь заниматься каким-нибудь полезным делом. Насколько я понимаю, ты все это выполняешь.
Силк вынуждена была признать, что если ставить вопрос так, то она действительно придерживается правил, установленных ее родителями.
– Давай считать эту договоренность временной: любой из нас всегда сможет от нее отказаться, – предложил Киллиан, снова возвращаясь к тележке.
– Ладно. Но на мой взгляд, от нашей договоренности я выигрываю больше.
Он улыбнулся, наклонился и быстро поцеловал ее, не дав времени сообразить, что намерен сделать.
– Не заблуждайся. Ты еще не видела меня на кухне.