Оплот добродетели
Шрифт:
И Данияру позволяли брать это ожерелье.
Усаживали на колени.
Рассказывали о прошлом мире, в котором…
…бусина поворачивалась, и следом за нею, будто привязанная, поворачивалась станция. Издалека она казалась донельзя хрупкой, укрытой облаками газа, словно туманом. И в нем прятались капли кораблей и катеров.
— А вон и Баххар, — теперь Таккаро указывал в другую сторону, где среди многих звезд выделялась одна. — Значит, мы вышли по старой струне.
Хорошо это?
Плохо?
Данияр понятия не имел. Он сделал шаг.
— Надо сигнал подать. И… рассказать. Обо всем. Наверное.
Он вдруг подумал, что если рассказать обо всем, то им не позволят даже приблизится к системе, не то, что стыковку не разрешат.
А если…
— Надо, — вздохнул капитан, закрыв лицо руками. — Это… наш долг.
Звезда выплюнула очередной сгусток пламени. А капитан вернулся на свое место. Поправил форму, пригладил остатки волос. И сказал:
— Временно я припишу вас к экипажу. Это мало что даст, но хотя бы право слышать самим.
Почему-то спокойствия подобное вступление не добавило.
Лотта нахмурилась.
Связи не было.
Она должна была быть. Станция ведь рядом, и ретрансляторами ощетинилась, что ашшрейский еж иглами, но связи все равно не было.
Внешней.
Внутрикорабельное пространство разрывалось от смеси восторга и возмущения, надежд, которым не суждено было сбыться, готовности действовать и ожидания, когда же начнутся стыковочные маневры.
Но… связи не было.
Капитан трижды отправлял запрос, и судя по возросшей активности — наблюдать за станцией приходилось через корабельные камеры, часть которых оказалась повреждена — его получили. Но не ответили.
А это плохо.
Очень плохо.
И… Лотта совершенно не представляла, что делать. Она попробовала создать собственный канал, но и эта попытка потерпела неудачу. Что означало лишь одно: их блокировали.
И блокировали вполне сознательно, с использованием военной аппаратуры. Поэтому, когда появился Кахрай и принес чужой планшет, и сказал:
— Она предложила помощь. Возможно, это тоже часть чужой игры. Но…
Над окном горела иконка работающей связи.
— Выбор у нас небольшой?
Кахрай протянул старый планшет.
— Полагаю, времени у нас немного. Скоро этот крысиный ход обнаружат и заблокируют, — Кахрай сел рядом. — Но я слабо представляю, чем он нам поможет.
— Всем, — Лотта решительно тряхнула головой. — У нее миллионы подписчиков. И… как только видео попадет в сеть, убрать его оттуда не получится, даже если Созвездие объединит все свои силы. А значит…
Шанс у них только один.
— Щиты убрать. Режим онлайн трансляции, — велела Лотта, и искин послушно выполнил приказ. В каюте потемнело. В приглушенном этом свете космическая чернота казалась вовсе непроглядной, и тем ярче прорисовывался в ней силуэт хищного корабля. Он казался таким близким, что становилось не по себе.
Чудесно.
— Я встану. Ты держи. Снимай
Времени нет.
А человек умный должен уметь пользоваться обстоятельствами.
— Добрый день, — Лотта широко улыбнулась. — Сейчас с вами говорю я, новая владелица и вместе с тем узница корабля «Принцесса Аула», который готовятся уничтожить силами Созвездия. Я уверена, что приказ уже отдан, и вместе с тем надеюсь, что благодаря вам у меня получится спастись. И спасти еще несколько тысяч человек.
Вдох.
И выдох.
Речь спокойная. Люди должны слушать. Шаг в сторону, и Кахрай поворачивает камеру, выхватывая эту космическую черноту с силуэтом авианосца, с которого уже начинают срываться яркие искры истребителей.
— Мы не совершали преступлений. Мы не угрожаем безопасности Созвездия. Мы люди, которым нужна помощь. И которые надеются эту помощь получить, — смотреть надо в камеру, но видеть перед собой человека. Так ее учили. Лотта и видит.
Этот человек серьезен.
И возможно, он умрет сейчас, сегодня, вместе с ней и остальными.
— Наша вина лишь в том, что на борту есть заболевшие. Да, сайадельская чума опасна, что и вынуждает Созвездие принять исключительные меры. Хотелось бы верить, что они пошли на это лишь из желания обезопасить остальные миры. Но правда в том, что у нас есть не только болезнь, но и защита от нее. Вакцина, действие которой подтверждено, а эффективность достигает девяноста семи процентов.
В сотню никто не поверит.
А девяносто семь — хорошо звучит. Люди верят цифрам.
Сердце бьется.
Смотрят?
По лицу Кахрая сложно понять. А искр сыплется все больше. И каждая — малый истребитель, юркий и быстрый. Сколько ему нужно, чтобы добраться до корабля?
— Сейчас в лаборатории корабля идет апробация лекарства. Я не знаю, получится ли у нас, но… дайте нам шанс.
Вдох.
Кивок Кахрая.
Значит, трансляция продолжается.
— Сейчас на корабле пять тысяч триста двадцать четыре человека. Среди них — семьсот двадцать детей. Три тысячи двести женщин. Трое ученых с мировым именем, работы которых изменили и продолжают менять привычный вам мир. А кроме них звезды вайтграмма и Интрасети. Учителя. Тайм-разработчики. Просто люди, у каждого из которых есть друзья и близкие.
Кахрай хмурится.
— Вам скажут, что произошел несчастный случай. Что корабль сбился с курса и прошел через зону нестабильности. Вам солгут про аварию в двигательном отсеке. Возможно, про пожар и панику. Вам скажут, что шансов не было. Но это все будет ложью. Да, «Принцесса Аула» вынуждена была сойти со струны в аварийном режиме. Да, есть малые пробоины корпуса, которые сейчас устранены. Прекращена утечка газов. Главные двигатели остывают. Малые работают в штатном режиме. Основные функции корабля не нарушены.