Оплот добродетели
Шрифт:
Она выпятила грудь, которая была всем хороша, кроме того, что почти легла в тарелку, придавив воздушное малиновое суфле. Заметив оплошность, Шелли хихикнула и сняла кусочек суфле со сверкающего платья.
— Прелесть, правда?
— Правда.
Надо было сказать ей, чтобы убиралась, что Данияр скорее сбежит, чем вернется на родину с этаким недоразумением… что места в гареме закончились, и вообще очередь в него на пару лет растянулась, и чтобы попасть в эту очередь, пристроить дочь ли, племянницу или еще какую родственницу,
А тут…
…отделаться от нее не получалась. Ни там, внизу, ни на корабле, куда Данияр вернулся, надеясь, что наглая особа довольствуется его кредиткой и очередным подарком. Но Шелли явно вознамерилась взять с него куда больше.
И немалые усилия к тому приложила.
Она и ушла-то лишь затем, чтобы переодеться к ужину, а за ужином просто переставила кресло к столу, потеснив Некко. А та взяла и потеснилась, и вот теперь Данияру приходилось выслушивать этот бред.
— Вот и так думаю! — оживилась Шелли. — А еще мы можем создать дополнительную группу, чтобы обсуждать текущие проблемы.
— Какие?
— Всякие! Важные!
Экран свернулся, а Шелли отодвинулась, прихватив с собой малиновое суфле. Нет, конечно, можно было заказать еще порцию, но аппетит совершенно пропал. Зато случайная мысль вдруг показалась донельзя заманчивой.
Сбежит.
Вот точно, возьмет и сбежит. Ото всех… от Совета, с его мелкими дрязгами, в которые приходилось вникать и маяться, как бы никого не оскорбить ненароком. От гарема, с теми же дрязгами и попытками выклянчить для любимой родни кусок преференций. От туристов.
И глобальных проектов.
Проектов малых.
Судов, ходатайств, жалоб…
Данияр даже плечи расправил, чем моментально воспользовалась Шелли. Она приникла к его плечу и сказала низким грудным голосом:
— Ты такой пусечка…
Точно. Сбежать на край галактики, на какой-нибудь полузабытый, потерянный мирок, влачащий жалкое существование, погрязший в войнах и разрухе, и уже там, по заветам славных предков, установить свою власть.
— А еще вот… эта страничка, где можно будет получить юридическую консультацию… к примеру, о договоре продажи себя в гарем.
— Договоре? — удивилась Эрра.
— Естественно. Я, конечно, понимаю, что мир у вас варварский, но любое варварство должно быть юридически оформлено.
Мысль о побеге настолько понравилась Данияру, что он дал себе слово немедля озаботиться выбором подходящего мира. Правда, нужно будет и деньги перевести, революции, если верить финансовым отчетам, занятие не из дешевых, а еще поддержку его власти нужно будет обеспечить.
Реформы проводить.
И прочее, прочее…
А может, ну его, мир, к демонам Вселенной? Может, ограничиться просто кораблем? Прикупить военный линкор или яхту, обойдется всяко дешевле, а перевооружение заказать на частной верфи? Главное, что Данияр получит долгожданную свободу.
Будет
Смотреть.
Восхищаться… или восхищать. Восхищать ему нравилось больше.
…у него тем более лицензия есть, пусть и не пилота, но пока перевооружение идет, он и допуски нужные получит.
— Открой ротик, — сказал кто-то, и Данияр открыл рот, чтобы сказать, что Шелли может убираться вместе со своим инфофоном, но в него сунули что-то мягкое.
Сладкое.
Липкое. Моментально склеившее зубы.
— Сюрпри-и-и-з! — взвизгнула Шелли, и Данияр рефлекторно сглотнул.
Ком скользнул в горло и застрял.
— Правда, прелесть! Это специальный заказ! — Шелли подпрыгивала от радости, и массивная грудь ее колыхалась, но почему-то это колыхание вызывало лишь приступы дурноты.
Или не оно, а то, что расползалось по гортани, медленно стекая в пищевод. Оно было горячим. Слишком горячим.
Обжигающим просто.
Данияр захрипел и, с легкостью стряхнув руку Шелли, дотянулся до графина с водой.
— Все хорошо? — Эрра, делавшая вид, что происходящее за столом совершенно ее не касается, нахмурилась. Привстала Заххара. А Некко, взяв настырную девицу за шиворот, просто отставила ее вместе со стулом.
Все хорошо?
Он почти поверил, что и вправду всего лишь подавился.
Бывает.
Данияр открыл рот, но из горла вырвался жалкий сип. А сип перешел в скрип. И погань расползлась, запечатывая, почему-то не только пищевод, но и горло. Воздух исчез. Шею будто изнутри сдавило.
— Да что вы творите! Отпустите меня немедленно…
Он закрыл глаза и велел себе успокоиться.
Медленно поднять руку, сложив пальцы особым образом, надеясь, что старый этот знак еще не забыт, и что аптечку Некко по-прежнему носит с собой, и…
Легкие жгло.
И сердце колотилось, что сумасшедшее… и кажется, Шелли верещала, то ли на помощь звала, то ли скандалила, а по шее медленно расплывалось онемение, которое невероятным образом умудрялось сочетаться с огнем.
В шею воткнулась игла.
Данияр покачнулся, но упасть ему не позволили. Эрра возникла с одной стороны, а Заххара с другой. Вторая игла вошла между третьим и четвертым позвонком. Третья — в солнечное сплетение, и этот укол, в отличие от предыдущих, ощутился болезненным. Но боль лишь обрадовала.
Стало быть, помогает.
Данияр сделал вдох. Ощущение такое, что легкие того и гляди треснут. Сухие. Стянутые. Они хрустели в груди, и сама эта грудь была каменной. Но он все равно дышал.
Драгоценный воздух просачивался сквозь стянутое параличом горло…
— Идем, — велела Эрра.
И Данияр сделал шаг, сосредоточившись на том, чтобы не упасть. Мелькнула трусливая мысль, что стоит остаться на месте, дожидаясь появления медиков, но он ее отогнал. Кто знает, что эти медики вкатят.