Оползень (Сборник)
Шрифт:
— Нет, нет, — сказал Мак. — Здесь ничего не выйдет. Я уже прикидывал всякие варианты с точки зрения времени. Булл никак не мог оказаться на месте происшествия, абсолютно.
— Он очень многое приобрел в результате этого, — сказал я, — единственный. Все остальные только потеряли. Я убежден в том, что он участвовал в этом.
— Ради Бога, не надо! Когда ты слышал о том, чтобы один миллионер убил другого? — Мак вдруг замер. — Я имею в виду, лично, — сказал он тихо.
— То есть вы хотите сказать, что он мог
Мак устало поглядел на меня:
— Мог, но если он это сделал, у нас нет никаких шансов доказать это. Убийца, вероятно, доживает где-нибудь в Австралии с солидным счетом в банке. Прошло ведь двенадцать лет, Боб. Как, черт возьми, мы сумеем что-то доказать?
— Ничего, мы найдем возможность, — сказал я упрямо. — То соглашение о партнерстве, с ним действительно все в порядке?
— Кажется, да. Джон Трэнаван, конечно, здорово сглупил, что не аннулировал его, когда женился и начал семейную жизнь.
— Есть возможность подделки?
— Ни малейшей, хотя мысли такие у меня мелькали. Старик Булл откопал живого свидетеля, который удостоверил подписи.
Мак Дугалл подбросил полешко в огонь и уныло добавил:
— Нет, не вижу никаких шансов.
— У Маттерсона есть уязвимое место, — возразил я. — Он приложил все усилия к тому, чтобы уничтожить имя Трэнавана, значит, у него должна быть веская причина на это. Я начну говорить о Джоне Трэнаване на каждом углу Форт-Фаррелла, и он как-нибудь отреагирует.
— А дальше что?
— А дальше посмотрим. Все будет зависеть от того, какой получится расклад. В случае необходимости я пойду в открытую и объявлю, что я — тот самый Роберт Грант, который был в машине Трэнавана. Это подействует.
— Если дело с катастрофой действительно нечисто и если Маттерсон действительно к ней причастен, тебе не поздоровится, — предупредил Мак. — Если Маттерсон убил троих, он не остановится перед убийством четвертого. Ты будешь в опасности.
— Я сумею постоять за себя, — сказал я, искренне полагая, что это действительно так. — Есть еще проблема. Как только я начну тревожить здешнее болото, я не смогу оставаться в Доме Маттерсона. Вы не поможете мне с жильем?
— У меня есть небольшой домик за городом, — сказал Мак. — Перебирайся туда.
— Черт возьми, это невозможно. Маттерсон повяжет вас вместе со мной, и вы тоже окажетесь в опасности.
— Я уже ухожу на покой, — сказал Мак спокойно. — В любом случае в конце лета я бы ушел. Ну, уйду чуть раньше, какая разница. Я уже старик, Боб, скоро семьдесят два. Пора дать отдых старым костям. Займусь рыбной ловлей, давно хотел.
— Хорошо, — сказал я. — Нам придется задраить люки. Ожидается ураган, который поднимет Маттерсон.
— Да не боюсь я Маттерсона и никогда не боялся. Он знает это. Ну, вытурит с работы, и все. Черт с ним! Тем более что я собираюсь стать лауреатом премии Пулитцера. С журналистикой
— Сделаю все, что смогу, — сказал я.
Вечером уже в постели у меня возникла мысль, которая заставила меня похолодеть от ужаса. Мак Дугалл предположил, что Маттерсон для достижения своих грязных целей нанял убийцу, и я вдруг с ужасающей очевидностью осознал, что этим убийцей мог быть некий неразборчивый подонок по имени Роберт Грант.
Конечно, можно предположить, что Грант провалил порученное ему дело и попал в катастрофу по чистой случайности. Но ведь можно предположить и то, что Роберт Бойд Грант все же был убийцей троих человек, кто же тогда я, Боб Бойд?
Меня прошиб холодный пот. Саскинд все же был прав. Я могу обнаружить в своей прошлой жизни такое, что сведет меня с ума.
Я крутился и вертелся на своей постели почти всю ночь, пытаясь успокоиться. Я стремился отыскать любую возможность доказать невиновность Гранта. По словам Саскинда, Гранд находился в бегах, когда произошла катастрофа. Полиция преследовала его за нападение на студента. Пошел бы он на умышленное убийство только потому, что кто-то попросил его?
Пошел бы, если бы ему хорошо заплатили. Но как тогда Маттерсон вышел на него? Не мог же он подойти на улице к обыкновенному студенту и сказать ему: «Послушай, тут есть семья из трех человек, надо ее вырубить». Это смешно.
Я начал думать, что вся построенная мною и Мак Дугаллом схема, хотя внешне и правдоподобна, не выдерживает критики. Обвинять в убийстве уважаемого, хотя и жестокого, миллионера?
Затем мои мысли обратились к моему неизвестному благодетелю и тридцати шести тысячам долларов. Может, это была плата Роберту Гранту? А частный детектив? Какова его роль?
Я все же задремал наконец и вновь видел Сон: я погружаюсь в горячий снег и наблюдаю, как вздувается пузырями и чернеет моя кожа. Но в этот раз происходило кое-что новое. Я слышал какие-то звуки: треск пламени, доносившийся откуда-то, и видел прыгающие красные блики на снегу, который оседал, таял и превращался в ручьи крови.
На следующее утро я вышел на улицу в неважном состоянии. Я был угнетен, разбит, все тело болело так, словно меня поколотили. Яркий солнечный свет раздражал меня, в глазах саднило, как если б их запорошило мелким песком. В общем, я чувствовал себя скверно.
Чашка крепкого кофе немного подкрепила меня. «Ты ж знал, что так будет, — говорил я сам себе. — Ну что, сдрейфил? А ты ведь по-настоящему и не начинал. Дальше будет труднее. С другой стороны, подумай, — возражал я, — как здорово можно ударить по Маттерсону. Не думай о себе, думай об этом негодяе».