Опороченная (Карнавал соблазнов)
Шрифт:
Вилфрид подошел к нему и неуверенно пробормотал:
— Милорд, я хочу сказать…
— Тише, — предостерег его Эйрик, приложив палец к губам, и осторожно слез с коня. Ему не хотелось, чтобы Эмма проснулась в незнакомой обстановке, пока он еще не предупредил Идит. Он жадно поглядел на дворец и стал торопливо подниматься по ступенькам с Эммой на руках.
— Пожалуйста, милорд, я должен сообщить…
— Потом, Вилфрид, дай мне сначала уложить ребенка в постель. И повидаться с женой. Моей женой! — Эйрик тревожился из-за дочки и хотел спросить
Он слишком не доверял женщинам, чтобы назвать эти новые чувства любовью, но начинал относиться к своей новой жене очень серьезно. Может, со временем…
Уложив дочку в постель в гостевой комнате на втором этаже, Эйрик прошел в свою спальню, расположенную рядом.
— Идит, — тихо окликнул он, отперев дверь. Она, вероятно, спала, поскольку уже стемнело.
Ответа не было, а в спальне было темней, чем в преисподней. Взяв в коридоре факел, он вошел снова.
Там царил разгром. Пол был усеян остатками еды, содержимым матраса, разбитыми горшками и кусками его разломанной кровати.
А жены не было.
— ИДИТ!
Его рев можно было услышать даже во дворе. И Эмма громко заплакала от страха.
Абдул начал скрипеть:
— Большая беда, большая беда, большая беда. Авк. О Господи. Большая беда, большая беда…
Эйрик выругался и отправился к дочке. Успокоив ее и подождав, пока она снова заснула, он спустился к Вилфриду, который накачивался для храбрости медовой брагой в большом зале.
— Ну? — ледяным тоном справился хозяин.
— Она отправилась назад в Соколиное Гнездо и взяла с собой сына. — Вилфрид выпалил все на одном дыхании, словно загодя заучил эти слова.
— А как ей удалось сбежать из запертой спальни? Или она выпорхнула из окна?
Вилфрид простонал и уронил голову на руки:
— Нет, она проломила черепа Берте и Брайену.
Глаза Эйрика расширились от удивления.
— Что она сделала? Впрочем, неважно. Не думаю, что мне хочется это знать… прямо сейчас. А где был ты, когда она разбивала им головы?
— Я патрулировал вместе со стражей возле Питшира. Там видели каких-то странных людей. — Когда Эйрик вопросительно поднял брови, Вилфрид покачал головой. — Они уехали к тому времени, когда мы появились.
— А Идит рискнула своей жизнью и жизнью Джона, чтобы покинуть Равеншир? Почему?
— Ну, она распорядилась, чтобы ее сопровождала группа воинов. Так что, надо отдать справедливость, она приняла меры предосторожности против Грейвли. А почему уехала… ну, Берта проговорилась, что она намекнула хозяйке…
— Ну? — нетерпеливо спросил он.
— … что ты отправился в Йорк к Азе.
— Проклятье! И почему Идит в это поверила?
Вилфрид пожал плечами:
— Кто поймет, что у бабы в голове? Но ведь ты уехал, ничего не объяснив Берте, и меня рядом тоже не было, а потом ты ведь поспешил
— Я думал, что сказал Берте… хмммм… может, в спешке и забыл… — Он замолчал и, погладив верхнюю губу в раздумье, решил, что действительно не сообщил Берте причину поспешного отъезда в Йорк. — И все-таки Идит нельзя было уезжать из Равеншира вопреки моему приказу.
— Это точно, — согласился Вилфрид и для вящей убедительности ударил кубком по столу.
— А ты ее снова запрешь в спальне без всякой одежды, кроме гаремной прозрачной накидки, чтобы прикрыть ее голый зад? — с надеждой поинтересовалась Берта за его спиной.
Эйрик едва не свалился со стула от неожиданности, заслышав над ухом пронзительный голос поварихи.
— Святые мощи, Берта! Как это ты подобралась ко мне незаметно и без предупреждения?
— Ты хочешь сказать, вроде твоей подлой жены с тяжелой рукой? Видел, что она мне сделала? Видел?
Голова Берты была обмотана огромным куском холста, настолько широким, что хватило бы перевязать слона, которого Эйрик как-то раз видел в своих странствиях.
— Боже! Я всего-то и сделала, что посмеялась над ее нарядом! — объяснила Берта.
Эйрик зарычал на беспардонную повариху:
— Берта, ты должна знать свое место и не смеяться над своей хозяйкой.
— Ну, я думала, что леди пригодятся кое-какие полезные советы. Это же надо, раскроить мне череп просто из-за моего замечания о том, что ее груди не трясутся, как подобает женщине, даже в таком неприличном наряде.
— Трясутся? — в один голос воскликнули Эйрик и Вилфрид.
— Да, трясутся. Мужчины любят, когда сиськи немного трясутся, — сообщила она им с умудренным видом. — И я не раз говорила об этом твоей леди супруге.
Вилфрид вытаращил глаза на Эйрика, и оба осклабились.
Выслушав и другие сетованья Берты, Эйрик отправил ее убирать спальню:
— И перестань болтать направо и налево про наряд Идит. Ей это не понравится.
— Ха! Об этом уже все и так знают. Теперь мы все ждем твоего следующего шага. Я думаю, ты посадишь ее в клетку и выставишь на стену.
Эйрик не стал обращать внимания на неуместный совет Берты и повернулся к Вилфриду, посерьезнев:
— Я не могу оставить Эмму. Она начинает кричать по малейшему поводу, потому что к ней понемножку возвращаются воспоминания о смерти ее матери. Возьми двадцать человек и отправляйся за Идит.
— Сейчас?
— Да. Я хочу, чтобы она вернулась этой же ночью, даже если тебе придется привязать ее к лошади.
Вилфрид нехотя поднялся, явно не обрадованный поручением.
— Что я скажу ей?
— Ничего, скажи только, что муж требует ее возвращения. Я ей потом все объясню.
— Мне, конечно же, придется связать ее и засунуть в рот кляп, — пробормотал Вилфрид, отправляясь выполнять поручение хозяина. — А она спустит с меня потом шкуру тем или иным способом, когда получит такую возможность. Не сомневаюсь, что пошлет меня чистить уборные. Снова.