Опоздать на казнь
Шрифт:
Павел Владимирович струхнул. Он теперь не сомневался, за кем именно приехали чеченцы, но виду не подал.
— Вы знаете, беременных у нас нет! — деланой глупой улыбкой маскируя страх, произнес он.
— Она не беременна. Она на машине каталась и упала. Ее в больницу отвезли.
— Знаете, у нас тут есть неподалеку еще одна больница, — пробормотал Павел Владимирович, — за Выхухолью, в ту сторону…
— Он ее в эту сторону отвез. Где она?
— Кто? Вы хоть имя назовите, мы у сестры сейчас спросим.
— Сестра! — повелительным
— Мы зовем ее Гюльнара, — наконец сказал Джабраил, вспомнив имя своей любимой жены. — Она собирается принять ислам. Но документами пользуется старыми. Когда мы сошлись, она велела забыть ее нечистое имя, и я забыл. Она очень хотела.
— Гюльнара. Очень красивое имя, — осторожно заметил Павел Владимирович, — но у нас нет пациентки с таким именем. Правда, Надюша? — окликнул он пробегавшую мимо медсестру. — Гюльнара к нам в последние дни не поступала?
— Нет, не поступала, — отмахнулась та и побежала дальше.
— Она вчера должна была поступить. Покажи список больных.
— Вы же все равно не знаете, как зовут вашу жену, — попробовал увильнуть Павел Владимирович. Но Джабраил достал из-за пазухи револьвер и показал перепуганному врачу.
Они попятились к столу, за которым день и ночь должна сидеть дежурная медсестра. Но Клава вероломно покинула пост и пошла в клизменную — разводить спирт. Джабраил стал изучать журнал приема больных. Павел Владимирович стоял рядом, наклонившись к нему, барабанил по столу тонкими нервными пальцами, соображая, как бы отвадить незваных гостей. Ради покоя и спасения пациентов он готов был на многое, жизнью, конечно, жертвовать не хотелось, но если придется…
Ему так и виделись заголовки всех центральных газет: «Врач в одиночку противостоял троим вооруженным бандитам». Только вот уверенности в том, что после его гибели в больнице воцарится покой и чеченцы уберутся в тот ларец, из которого выпрыгнули, у него не было.
В журнале приема больных значилось всего три фамилии.
— Ирина Галковская, — указал пальцем один из чеченцев, — Ирина, профессор…
Джабраил ущипнул себя за ляжку! Как это Махмед, тупоголовый Махмед оказался сообразительнее его! Ну конечно же! Ирина — так звали женщину, которой профессор поручил похитить осмий.
— Это она, — сказал Джабраил. — Где моя женщина?
— Она выписалась. Мы перевязали ей ногу, и утром ее уже не было.
— Куда она выписалась?
— Я не знаю. Это было не во время моего дежурства.
— Понятно. Спасибо, — сказал Джабраил, сообразив, что от этого толку не добьешься.
Бойцы недовольно пошли за ним.
— Ты ему поверил? — спросил Махмед, когда они вышли на крыльцо.
— Нет! — прошипел Джабраил. — Я думаю!
Павел Владимирович вытер со лба пот и пошел в клизменную.
Клава нацедила ему спирта.
Джабраил же, убедившись в том, что путь открыт, прямиком
Зигмунд Федорович сидел за столом, разглядывая последний журнал по психиатрии — он на досуге интересовался этой областью медицины, как вдруг в кабинет вошли трое чеченцев.
— Где Ирина Галковская? — спросил Джабраил, приближаясь к нему.
Двое других закрыли дверь и загородили проход.
— Кто вам позволил? — высоким голосом спросил Хухеев.
— Я задаю вопросы, — жестко сказал Джабраил.
— О ком вы говорите? — снова спросил Хухеев, шаря в ящике стола в поисках скальпеля.
— Руки на стол. Вот так. Теперь сядем, поговорим как мужчины.
Джабраил пододвинул себе стул, сел. Достал револьвер.
Хухеев струхнул не на шутку.
— Что вы хотите знать?
— Вчера к вам пришла женщина, которая пострадала в автомобильной катастрофе.
— Ее привезли, — уточнил Хухеев.
— Кто?
— Наш, местный. Подобрал ее в лесу и привез. На телеге.
— И где она теперь?
— Она была не в себе. Просила позвать следователя.
— Следователя? — напрягся Джабраил. — И что?
— Я не хотел… Но мои подчиненные настояли.
— Знаю я этих подчиненных, — вспомнил Джабраил о стойком Павле Владимировиче. — Настоящий мужчина. Достойный противник. Мог бы быть хорошим воином. Не то что ты.
— Они настояли, — продолжал Хухеев, угодливо улыбаясь, — чтобы я вызвал следователя.
— И вы вызвали?
— Да. Я был вынужден. Вы же видели его. Он бы не отступился. И я позвонил, вызвал следователей. Их было двое — мужчина и женщина. Они приехали, все осмотрели, опросили персонал. Ирина была без сознания. Наутро приехала машина «скорой помощи» и ее увезли в город.
— Куда именно? — напрягся Джабраил.
— Я не знаю. Увезли на машине «скорой помощи». В какую-то больницу. У нее же было сотрясение мозга, ребро сломано и поранена нога. Мы не могли здесь оказать помощь. Возможно, ее уже нет в живых, — услужливо добавил Зигмунд Федорович.
— А как же ваш врачебный долг?
— Мы делали все, что могли.
— И вы даже не поинтересовались, куда ее везут?
— Все произошло так быстро.
— Хорошо, старик. Ты сказал. А теперь буду говорить я. Нас здесь не было. Мы пришли, поговорили с твоим подчиненным и ушли. Мы ничего не знаем. Ты выведешь нас через черный ход.
— Хорошо. Я сейчас, — засуетился Хухеев. — Только откройте дверь.
— Ты не понял. Совсем никому нельзя говорить, — сказал Джабраил. Он подошел к столу и уставился на Хухеева.
— Я уже забыл! — пискнул тот.
— Если нам помешают, я вернусь. Но я буду не один. И тогда тебе не помогут ни твои воины, ни твои связи.
Запуганный главврач сделал все, что ему было приказано. Он вывел чеченцев через черный ход и даже помахал им вслед рукой. А сам вернулся к своему журналу. Очень любопытный феномен — борцы за идею, не так ли?