Оправа для бездны

Малицкий Сергей Вацлавович

– Осторожно, – подняла руку Кессаа. – Мне кажется, Насьта, что десять золотых ты не заработал бы в этом домике ни при каких условиях.

Вскоре и Марик уверился в этом. За то время, пока они обошли особняк, еще два воина попытались напасть на них из-за обильно развешанных тканей, которые Кессаа назвала шторами, и сразу шестеро попытались затеять схватку, когда выбитая дверь оказалась выходом на кухню. Тут уж и Кессаа пришлось показать умение. Марику не удалось рассмотреть, как она движется, как держит колючку, но, хотя он и шел

первым, на ее долю достались двое, и ничто не говорило о том, что это вызвало у нее какие-то затруднения.

– Никого, – пробурчал Насьта, выдергивая из трупов, которые уже пытались подняться, стрелы. – Должна же быть хотя бы прислуга? Эти стражники не выломают дверь?

– Вряд ли. – Кессаа внимательно обернулась вокруг себя, разглядывая котлы, вмурованные в печи, столы, заставленные глиняной посудой, корзины с овощами, с птицей. – Тут без стенобитного орудия не обойтись. Похоже, этот дядюшка Браг – важная персона, иначе стража давно уже выламывала бы решетки на окнах. Хотя и с ними бы пришлось повозиться. Пошли на второй этаж.

На широкой лестнице им пришлось вступить еще в одну схватку. Правда, кроме двоих воинов в ней еще участвовали и полдюжины рептов, вооруженных короткими топорами, но ранить Марика сумел стрелок. Баль не успел разглядеть его: короткая стрела вылетела откуда-то сверху и, распоров ему левое бедро, загремела по ступеням вниз. Правда, сначала он почувствовал только удар, сделал еще несколько шагов, добил последнего воина – и тут боль пронзила ногу выше колена.

– Ничего страшного. – Марик не успел даже и охнуть, а Кессаа уже распарывала ему штанину кинжалом. – Насьта! Держи под прицелом лестницу!

Ее движения были стремительными. Одна рука еще только стирала с раны хлынувшую кровь, а вторая тут же размазала по обнажившейся плоти какое-то густое снадобье. Словно пламя обожгло ногу! Марик удержался, не дернулся, но взревел так, что, как ему показалось, даже громыхание у дверей затихло на миг.

– Терпи. – Она обронила это слово вполголоса, но Марик тут же почувствовал, что краска заливает его лицо. – Терпи, – повторила Кессаа и добавила, накладывая тугую повязку: – Боль – это хорошо. Она прибавляет ума и осторожности и говорит тебе – ты еще жив, парень!

– Сюда! – крикнул сверху ремини.

Стрелком оказался худощавый паренек. Он хрипел, ухватившись за стрелу, воткнувшуюся ему в живот, но сознания еще не потерял. Его глаза смотрели на спутников с ненавистью. Насьта с интересом рассматривал металлическое устройство, напоминающее маленький стальной лук, прилаженный к крохотной прялке без колеса, но Кессаа потянула руку к голове незнакомца. Волосы парня были прихвачены черной лентой.

– Сколько еще воинов в доме? – спросила она.

Паренек ничего не ответил, только оскалил зубы и злобно зарычал.

– Повторяю вопрос: сколько еще воинов в доме? – спокойно сказала Кессаа и, ухватившись за оперение стрелы, повернула ее в ране.

Паренек

взвыл и в судорогах застучал по ступеням ногами.

– Ну? – Кессаа все еще держалась за стрелу.

Марик почувствовал, что тошнота подступает к горлу. Раненый уже почти хрипел, но Кессаа не отпускала стрелы.

– Один! – наконец прошептал паренек. – Один воин, толстяк Браг и отец!

– Отец? – не поняла Кессаа. – Насьта?

Ремини подал сайдке короткую стрелу. На стальном цевье темнела черная полоса.

– Отец… – задумалась Кессаа. – Сколько сыновей было у Торди?

– Трое, – прохрипел паренек.

– Значит, остался еще один? – покачала она головой.

– Двое осталось! – мотнул головой паренек, глотая кровавые пузыри. – Старший убит прошлой ночью, средний в порту сейчас и я здесь. Отец разрежет вас на ремни! Или брат!

– Один остался сын у Торди, и это не ты, парень, – не согласилась Кессаа и надавила на стрелу.

Паренек закашлялся и замер.

– И что же теперь делать с ним? – прошептал Марик, когда паренек начал подниматься на ноги, словно забыв о торчащей в животе стреле.

– Пусть потопчутся пока внизу, – махнула рукой Кессаа на мертвецов, которые, оставляя кровавые следы, переминались с ноги на ногу у начала лестницы. – Посмотрим, насколько младший сын Торди был честен с нами.

На втором этаже было не меньше десятка комнат. Насьта держал коридор, а Марик, проклиная раненую ногу, одну за другой вышибал двери и обыскивал помещения, уже не удивляясь роскоши и множеству странных и необъяснимых предметов городского быта. Одни постели, украшенные искусной резьбой и золотым шитьем, чего стоили, а сверх этого были причудливые светильники, удивительная посуда тонкой работы, и окна, застекленные ровными пластинами стекла. Где-то внизу раздавался грохот, звон и металлический скрежет. Стражники продолжали штурмовать особняк.

– Поспешим, – нахмурилась Кессаа. – Осталась одна комната. Насьта, не пожалей дорогой стрелы.

Крепкий репт, весивший столько же, сколько Марик, Насьта и Кессаа, вместе взятые, стоял с широким мечом сразу за дверью. К его несчастью, дверное полотно было не слишком толстым – правда, обычная стрела все равно бы завязла в нем, но дорогие стрелы Насьты были снаряжены иглами юррга. Ремини натянул тетиву до скулы, и стрела пробила дверь насквозь. В следующее мгновение за дверью раздались грохот и визг.

Марик вышиб здоровой ногой дверь и сразу за хрипящей тушей воина обнаружил не менее двух дюжин едва одетых девушек. Все они столпились у противоположной стены комнаты и явно собирались проститься с жизнью.

– Кто они? – изумился Насьта.

– Невольницы, – вздохнула сайдка. – Марик, тебе все еще надо объяснять, что такое бордель? Хотя этот дворец больше напоминает мне лавку. И, судя по убитым нами воинам, большая часть товара уже скоро должна была отправиться далеко от Ройты. Дядюшка Браг!