Опричнина
Шрифт:
Более прямолинейно высказались дети боярские первой статьи. Они заявили, что если король не отдаст полоцкого Задвинья, то «перемирью быть нельзе», ибо Полоцку «в такой тесноте без полотцких поветов впредь стояти не мочно». Изложив в духе мнения освященного собора историю того, как «король через (т. е. нарушив — Л.3.) перемирные грамоты до урочных лет в Ливонскую землю вступился и многие городы за себя поймал», дворянские представители назвали эти действия польского короля «неправдой» и решили, что «государю нашему пригоже за то за все стояти».
В том же духе высказались и дети боярские второй статьи, утверждавшие, что они «готовы для его государева дела головы свои класти и помереть готовы за государя своего и за его детей, за государей наших за царевичев, и за их вотчины» [959] .
Помещики пограничных районов Великих Лук и Торопца, выносившие наряду с новгородцами и псковичами основные лишения, связанные с войной, заявляли даже: «Мы, холопи его государевы, за одну десятину земли Полотцкого и Озерищского повету головы положим, чем нам в Полотцке помереть запертым. А мы, холопи его государские, ныне на конех сидим, и мы за его государское (дело) с коня помрем».
959
Очень
Итак, мнение дворянских представителей собора 1566 г. давало московскому правительству уверенность, что в случае отказа литовской стороны принять его условия перемирия дворянское войско активно поддержит дальнейшую вооруженную борьбу с Великим княжеством Литовским.
Не менее важной была и позиция торгово-промышленных верхов страны. В своем ответе торговые люди, повторив доводы о «неправдах» польского короля, изложенные другими чинами, со своей стороны добавили, что отказываться от ливонских городов «не гоже» еще и потому, что «государь наш, доступаючи тех городов, да и все люди животы свои положили». Ливонская война, действительно, была сопряжена с огромными поборами, тягость от которых «третье сословие» ощутимо чувствовало на своих плечах. Уклоняясь от прямого ответа о необходимости продолжения военных действий, гости и московские торговые люди считали также необходимым обеспечить безопасность Полоцку, которому «будет великая теснота», если король рядом с ним настроит новых городов. Этот довод поддержали и смольняне, благосостояние которых зависело от нормальных торговых сношений с Западом через Полоцк и Смоленск, добавив, что «только будет около Полотцка королева земля, и король около Полотцка городы поставит, и дороги отымет и Полотцко стеснит». Выступая защитниками могущества Русского государства, именитые представители «третьего сословия» выразили готовность положить «за государя» не только «животы», но и головы, «чтобы государева рука везде была высока».
Так, на соборе 1566 г., как и при учреждении опричнины, торгово-ремесленное население выступало с поддержкой важнейших правительственных мероприятий.
2 июля члены Земского собора подписали приговор [960] , а 5 июля посольству Сигизмунда-Августа было официально заявлено о бесперспективности дальнейших переговоров в Москве [961] . После обсуждения вопроса о возможности «съезда» обоих монархов в пограничных городах для переговоров о заключении перемирия решено было ограничиться отправкой русского посольства ко двору польского короля с изложением точки зрения московского правительства на условия мирного соглашения с Великим княжеством Литовским. 22 июля литовское посольство покинуло столицу Русского государства [962] . Как известно, миссия Ф.И. Умного-Колычева в Литву (февраль-сентябрь 1567 г.) не увенчалась успехом, и осенью 1567 г. начался новый поход русских войск в пределы Великого княжества.
960
СГГД. Ч. 1. № 192. С. 555–556.
961
Сб. РИО. Т. 71. С. 395.
962
Сб. РИО. Т. 71. С. 423.
Зная ход последующих событий, легко осуждать решение московского правительства и Земского собора, которое привело к неудачному исходу Ливонской войны. Но летом 1566 г. это трудно было предвидеть: обстановка, казалось, благоприятствовала дальнейшему развитию борьбы с Великим княжеством Литовским. Иван IV и члены Земского собора, переоценивая внешне- и внутриполитические трудности Польши и Литвы, имели все же основание надеяться на успешное завершение Ливонской войны.
Земский собор 1566 г. собрался в годы опричнины, когда уже многие родовитые вельможи почувствовали тяжелую десницу Ивана Грозного. В дореволюционной литературе о соборе обычно писали так, как будто вовсе не существовало никакого деления страны на опричную и земскую территории, ни «кромешной» политики царя, опиравшегося на свой «государев удел». Так рассматривать Земский собор 1566 г. теперь уже нельзя. Вопрос о его отношении к опричнине имеет несколько аспектов. Нужно попытаться выяснить, созывались ли для принятия решения о войне с Литвою служилые люди из земских и опричных городов или на соборе присутствовало только дворянство одной из двух половин Русского государства. Впервые Л.М. Сухотин высказал предположение о том, что на соборе опричников не было [963] . Применительно к дьякам тот же вывод сделал П.А. Садиков [964] . Наконец, В.Б. Кобрин попытался обосновать его на основе изучения состава опричников [965] . Не поддаваясь гипнозу позднейшей терминологии («земский собор»), мы попытаемся еще раз пересмотреть источники, чтобы уяснить, в какой мере на соборе 1566 г. представлены опричные и земские районы России.
963
Сухотин Л. М. К пересмотру вопроса об опричнине. VII–VIII // Зап. Русск. научн. ин-та в Белграде. Вып. 17. Белград, 1940. С. 141.
964
Садиков П.А. Очерки… С. 283.
965
Кобрин В.Б. Состав… С. 18–19. См. также: Скрынников Р.Г. Начало. С. 311 и след.
Вместе с тем не менее важно определить и влияние самой политики Ивана IV на личные судьбы соборных представителей, и отношение последних к проводившейся царем практике истребления его действительных и мнимых политических противников.
Среди городов, которые представляли участники соборных заседаний 1566 г., имеется целый ряд попавших в опричнину при ее утверждении в 1566 г. Это Вязьма, Галич, Козельск, Можайск и Суздаль, которые дают примерно 37 соборных представителей.
Если придерживаться буквы указа об утверждении опричнины, то соборные представители от Вязьмы и других городов должны быть опричниками. Однако в списке опричников, составленном
Основная сложность при размежевании опричной и земской служб дворянства в 1565–1566 гг. коренится в состоянии источниковедческой базы. Наиболее полные сведения о принадлежности к опричнине, как установил В.Б. Кобрин в своей превосходной реконструкции состава опричного двора, дают разрядные записи. Однако только с сентября 1567 г. до начала 70-х годов XVI в. в разрядных книгах есть более или менее точное размежевание опричных и земских полков. До этого лишь осенью 1565 г. при рассказе о походе к Волхову указывается, что «из опришнины» в Москву были посланы князья А.П. Телятевский, Д.И. и А.И. Хворостинины, а из Белева (опричный город) — князь Д.И. Вяземский и Михаил Белкин [966] . Перед исследователем совершенно естественно встает вопрос, было ли вообще четкое размежевание опричных и земских полков до осени 1567 г., т. е. не является ли запись 1565 г. исключением. Если же это размежевание было, то делались ли всегда в разрядах указания на службу воевод «из опричнины», или эти заметки носят случайный характер. Допустим, что опричные воеводы уже в 1565–1566 гг. не могли возглавлять земские полки и участвовать в совместных походах с земскими военачальниками. Но тогда получается, что основная масса воевод попала в опричнину только к 1567 г., ибо ранее об их опричной принадлежности нет никаких упоминаний.
966
ДРК. С. 268 [РК 1475–1598 гг. С. 224].
В списке В.Б. Кобрина среди опричников, несомненно входивших в состав государева удела в 1565–1566 гг., мы найдем всего-навсего около десятка имен, главным образом дьяков, подьячих и т. п. К ним автор добавляет 58 лиц из поручных записей 1565–1566 гг. по князю И.П. Охлябинину и З.И. Очину-Плещееву [967] . Оба эти лица после поражения под Оршей (январь 1564 г.) попали в плен и к весне 1565 г. уже вернулись домой [968] . Уже Г.Н. Бибиков предположил, что обе записи представляют собою документы, составленные в опричнине [969] . Аргументация автора сводится к следующему. Оба лица — видные опричники, среди поручителей (главным образом из дворянской мелкоты) встречается ряд опричников и их родственников. Следовательно, обе записи (тесно связанные одна с другой) [970] можно считать опричными документами, а всех поручителей — опричниками.
967
СГГД. Ч. 1. № 194,195, С. 558–561. В это число включаем поручителей самих Охлябинина и Очина-Плещеева и лиц, у которых они «выручены».
968
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 377. В апреле 1565 г. З.И. Очин-Плещеев уже упомянут в источниках. См. также о них в июле 1566 г. (Сб. РИО. Т. 71. С. 398).
969
Бибиков Г.Н. К вопросу о социальном составе опричников Ивана Грозного // Тр. ГИМ. Вып. XIV. 1941. С. 7–8. К Бибикову присоединился и B.Б. Кобрин (Кобрин В.Б. Состав… С. 17).
970
В документах фигурируют несколько лиц, ручавшихся и за Очина-Плещеева и за Охлябинина. Сходен и формуляр грамот. Оба акта написаны одним почерком на бумаге одного формата (ЦГАДА. Гос. древ. Отд. 3. Рубр. II. № 39–40).
Но дело оказывается гораздо более сложным, если, анализируя записи 1565–1566 гг., разобрать каждое из лиц, занесенных в их текст [971] .
В поручной записи по И.П. Охлябинину из упомянутых в ней 29 человек прямое отношение к опричнине имеют лишь шестеро, причем о принадлежности четырех из них к опричнине у нас есть данные не ранее осени 1567 г. Сам И,П. Охлябинин в 1564/65 г. участвовал во вполне земском походе [972] , о его военной деятельности в 1566 г. ничего не известно, а к сентябрю 1567 г. он был уже опричником [973] . В том же 1567 г. опричниками были И.В. Сомов и П.И. Хворостинин [974] . Последний, кстати, в 1569–1571 гг. исполнял не только опричные, но и земские службы [975] . Н.Ф. Ртищев был опричником осенью 1570 г. [976] Возможно, в 1566 г. входил в опричный двор известный Василий Грязной [977] . Только А.И. Хворостинин, несомненно, служил в «государеве уделе» уже в 1565 г. [978]
971
См.: Зимин A.A. Земский собор 1566 г. С. 224–226.
972
Кобрин В.Д. Состав… С. 54.
973
Синб. сб. С. 23 [РК 1559–1605 гг. С. 58].
974
Синб. сб. С. 21 [РК 1559–1605 гг. С. 55].
975
Кобрин В.Б. Состав… С. 81.
976
Кобрин В.Б. Состав… С. 70.
977
Он впервые упомянут среди опричников в осеннем разряде 1567 г. Однако П.А. Садиков полагает, что Грязной стал опричником в связи с обменом земель Ивана IV с Владимиром Старицким в 1566 г., когда Алексин (по которому служил Грязной) перешел в состав государевых земель (Садиков П.А. Царь и опричник // Века. Сб. 1. Пг., 1924. С. 44).
978
ДРК. С. 264 [РК 1475–1598 гг. С. 220].