Опричнина
Шрифт:
Суровое щербатовское обличение самовластия царя-тирана Н.М. Карамзин облек в сентиментально-напыщенные формы.
Исходя из того, что самодержавие и дворянство тесно связаны между собой, Н.М. Карамзин осудил борьбу Ивана Грозного с боярством, которое, по его мнению, и не сопротивлялось ему, ибо искони было привязано к самодержавию: «Бояре и народ во глубине души своей, не дерзая что-либо замыслить против венценосца, только смиренно молили Господа, да смягчит ярость цареву, — сию казнь за грехи их!
Кроме злодеев, ознаменованных в истории названием опришнины, все люди, знаменитые богатством или саном, ежедневно готовились к смерти и не предпринимали ничего для спасения жизни своей!» [88]
Давая общую отрицательную оценку царствования Ивана Грозного, мучителя, которого Россия сносила двадцать четыре года, «вооружаясь единственно молитвою и
88
Карамзин H. М. Записка о древней и новой России. СПб., 1914. С. 13.
89
Карамзин H. М. История государства Российского. Т. IX. СПб., 1831. С. 258.
90
Карамзин H. М. История государства Российского. Т. IX. СПб., 1831. С.47.
Н.М. Карамзин ввел в научный оборот много архивных документов (Александро-Невская летопись, сочинение Гваньини, послание Таубе и Крузе, переписка Грозного с Курбским), но его общая трактовка опричнины как результата действия только психологических факторов — «ужасной перемены в душе царя» после смерти его первой жены Анастасии, существования заговоров против Ивана «единственно в смутном уме царя» — даже в начале XIX в. была анахронизмом.
Карамзинская концепция царствования Ивана Грозного вызвала многочисленные отклики сторонников его взглядов и его идейных противников. Из числа последних Н.С. Арцыбашев (1773–1841), сторонник так называемой скептической школы, не оспаривал жестокости Ивана Грозного. Но «начало зла» в годы его правления он объяснял не дурными наклонностями царя, а действиями его приближенных, т. е. бояр, которые «исказили свойства монарха добродетельного и героя неустрашимого…» [91] .
91
Арцыбашев Н. С. О свойствах царя Иоанна Васильевича // Вестник Европы. 1821. Ч. СХХ. № 18–19. М., 1821. С. 191.
Новую страницу русской исторической науки составляют исторические взгляды декабристов, формировавшиеся в условиях начавшегося кризиса феодально-крепостнического строя. Дворянские революционеры подходили к оценке царствования Ивана IV с точки зрения своих общественно-политических взглядов, направленных на борьбу с самодержавным строем современной им России. Борьба Ивана Грозного с боярством рассматривалась декабристами как проявление тирании Ивана IV, обличая которую они в то же время осуждали произвол самодержавия вообще.
К.Ф. Рылеев в стихотворении «Курбский» называет Ивана Грозного «неистовым тираном» и «тираном отечества драгова» [92] . Другой декабрист, М.С. Лунин, также решительно осуждает царское самодержавие царя Ивана, которое, «только что восстановленное в первоначальном виде своем, доставило русским Царя Бешеного (Иоанн IV), который 24 года (1560–1584) купался в крови подданных» [93] . «Долговременное тиранство» Ивана IV заклеймил и М.А. Фонвизин, который вместе с тем отмечал преемственность самодержавия XIX в. от образа правления в России XVI–XVIII вв. [94]
92
Рылеев К. Ф. Полн. собр. соч. Л., 1934. С. 154–155.
93
Декабрист М.С. Лунин. Сочинения и письма. Пг., 1923. С. 80.
94
Фонвизин М.А. О подражании русских иностранцам // «Библиотека декабристов». Вып. 4. М., 1907. С. 105. [Ср.: Фонвизин М.А. Сочинения и письма. Т. И. Иркутск. 1982. С. 52, 297,392.]
В историческом мировоззрении декабристов первоосновой была их дворянско-революционная сущность. Ненависть к современному им самодержавно-крепостническому строю они переносили и на самодержавное правление Ивана Грозного и именно с этой точки зрения осуждали
Официальная историография второй четверти XIX в. продолжала упорно придерживаться карамзинской точки зрения на опричнину. М.П. Погодин, младший современник Карамзина, выступил в 1828 г. с резко отрицательной оценкой опричной деятельности Ивана IV, сохранившейся у Погодина до конца дней его, с тенденцией все большего осуждения грозного царя.
Ненависть Ивана IV к боярам Погодин никак не оправдывал и считал ее корнем зла. Говоря об убийствах бояр, он как бы спрашивает царя: «За что? Было ли сопротивление? Были ль заговоры? Были ль какие-нибудь покушения свергнуть ненавистное иго? Ничего и ничего. Головы летят, пытки учащаются, и все тихо, спокойно, послушно, беспрекословно до последней минуты зло-деевой жизни» [95] . Мы видим у Погодина только навязчивое желание показать, что подданные русских самодержцев никогда и не мыслили себе возможности сопротивления своим государям.
95
Погодин М. Царь Иван Васильевич Грозный // Архив исторических и практических сведений, относящихся до России, издаваемый Н. Калачовым. Кн. 5. СПб., 1860. С. 8 (отдел критики).
Исторические построения Н.Г. Устрялова повторяют в основном и карамзинскую схему царствования Ивана Грозного [96] , и его психологическую оценку борьбы с боярами царя Ивана, который в силу «причудливости нрава» под старость стал «грозою более подданных, чем врагов отечества». Говоря о перемене, происшедшей в Иоанне в 1560 г., которую якобы «изъяснить трудно», Устрялов писал: «Царь окружил себя людьми недостойными, в числе которых особенно замечательны как злейшие враги всех честных граждан Басманов, Малюта Скуратов, Вяземский» [97] . Осуждая опричников Ивана IV, Устрялов видел в них только отряд телохранителей царя, главной заботой которого «было искоренение крамолы», причем мнимой [98] .
96
В 1833 г. Н.Г. Устрялов издал сочинения князя А.М. Курбского, в вводной статье к которым он полностью солидаризируется с Карамзиным. Позднее эта публикация неоднократно переиздавалась (Сказания князя Курбского. СПб., 1833; Изд. 2. СПб., 1842; Изд. 3. СПб., 1868).
97
Устрялов Н. Г. Русская история. Изд. 3; ч. 1. СПб., 1845. С. 245.
98
Устрялов Н. Г. Русская история. Изд. 3; ч. 1. СПб., 1845. С. 246.
Представители официального направления в дворянской историографии, считая дворянство опорой самодержавной власти, возмущались борьбой Ивана IV с «вельможеством». В условиях развивающегося революционного движения этим историкам переустройство стародавних обычаев, произведенное Иваном Грозным, казалось слишком резкой переменой в жизни государства, а опричнина приобретала характер своеобразного символа государственного разрушения.
Выразителями новой буржуазной концепции опричнины явились К.Д. Кавелин и С.М. Соловьев, создатели так называемой государственной, или юридической, школы в русской дореволюционной историографии.
Кавелин оценивал государственное значение опричного периода царствования Ивана IV, исходя из представления о том, что в эпоху Ивана Грозного завершалась борьба между государством и удельными князьями, или «вельможеством». Иван Грозный, пишет Кавелин, «хотел совершенно уничтожить вельможество и окружить себя людьми незнатными, даже низкого происхождения, но преданными, готовыми служить ему и государству без всяких задних мыслей и частных расчетов. В 1565 году он установил опричнину. Это учреждение, оклеветанное современниками и непонятое потомством, не внушено Иоанну, как думают некоторые, желанием отделиться от русской земли, противопоставить себя ей… Опричнина была первой попыткой создать служебное дворянство и заменить им родовое вельможество, — на место рода, кровного начала, поставить в государственном управлении начало личного достоинства: мысль, которая под другими формами была осуществлена потом Петром Великим». [99]
99
Кавелин К.Д. Мысли и заметки о русской истории// Кавелин К.Д. Собр. соч. Т. 1. Стб. 640.