Опрокинутый тыл
Шрифт:
Потеря района Златоуст, Миасс получила в документах того времени название «Златоустовская катастрофа», так как она сыграла решающую роль в потере района Уфы и облегчила врагам установление связи между группами Чечека и Войцеховского.
В докладах с фронта С. Белицкий давал следующее объяснение причин катастрофы. Лучшие боевые части миасского фронта были в виде отдельного отряда отправлены в тыл для подавления эсеровского восстания в названных выше районах. Оставленная на фронте завеса не выдержала натиска группы Войцеховского, так как, несомненно, восстание в тылу и наступление с фронта были согласованы. Отступающие эшелоны красных, проскочив Златоуст и отойдя на платформу Кусино, сами сожгли мост через р. Ай позади себя. Получив провокационные сведения, что впереди противником уже занята ст. Бердяуш, и не приняв меры к их проверке, находившиеся в эшелонах красные сожгли железнодорожные мосты и впереди себя в сторону названной станции, уничтожили два бронепоезда и весь наличный подвижной состав, после чего направились пешком на Кусинский завод и далее на север. Сил восстановить положение
Одержанные врагами успехи позволили Войцеховско-му бросить главные силы группы на Екатеринбург и 27 июля 1918 г. захватить его. Значительную помощь оказала ему в этом активно выступившая контрреволюционная офицерская подпольная организация города.
Продолжая развивать успех, противник отбрасывал войска 3-й армии на запад, стремясь выполнить поставленную в директиве генерала Шокорова задачу — «овладеть Пермью, где укрепиться, ожидая прибытия союзников».
Вторая существенная неудача постигла красные войска в западном секторе указанного выше уфимского плацдарма.
Еще 8 июня 1918 г. Подвойский отдал из Уфы приказ командующему Урало-Оренбургским фронтом Яковлеву собрать все силы, находящиеся на ст. Кинель и отошедшие от Самары, и разделить их на две группы: правую— под командованием Блохина с включением в нее «абдулинцев, бугурусланцев, боевиков Ревякина» (все это названия созданных на месте по инициативе местных партийных и советских органов малочисленных отрядов. — Г. Э.) и прибывшего Казанского отряда с артиллерией; задача группы — оборонять подступы к ст. Кинель и железную дорогу на Уфу; левую — под командованием Гузакова из частей, отступивших от Самары, также местных отрядов и 1-го Бузулукского кавалерийского полка; задача группы — оборонять ст. Кинель и железную дорогу на Оренбург. Действия обеих групп должен объединить названный Яковлев в качестве командующего фронтом 39.
Но уже 16 июня, т. е. через восемь дней после издания приказа, наступающие с запада чехобелые из группы Чечека заняли ст. Толкай (70 км восточнее ст. Кинель) и продолжали движение в сторону Уфы. Приказ Подвойского оказался невыполненным и, как показали дальнейшие события, вообще и невыполнимым. Не встречая организованного и серьезного сопротивления красных, белочехи ехали прямо в железнодорожных эшелонах и 5 июля 1918 г. заняли без боя Уфу, а несколькими днями позднее вошли в районе ст. Миньяр (115 км восточнее Уфы) в связь с частями группы Вой-цеховского. Закончив операцию, отряд чехобелых повернул на запад. Получив главным направлением наступления полосу вдоль Волго-Бугульминской железной дороги в сторону Симбирска и преследуя отступающих красных из района Уфы на север и северо-запад, он занял уже 13 июля Бугульму (300 км западнее Уфы), а через день ст. Шантала 40 (120 км западнее Бугульмы). Сильное сопротивление оказали красные в районе г. Ме-лекесс, но, потерпев неудачу, вынуждены были отступить. По каким-то соображениям они повернули на юг в сторону Самары, открыв тем самым для врагов важное железнодорожное направление на Симбирск. Не встречая в дальнейшем сопротивления, наступающие вдоль железной дороги чехобелые подошли к Симбирску с востока и совместно с наступавшими по западному берегу Волги с юга частями Каппеля заняли город 22 июля 1918 г.
Отмеченные события не могли не оказать влияния на общую обстановку. Левый фланг фронта, создать который против Чечека в районе ст. Кинель пытался Н. И. Подвойский приказом от 8 июня 1918 г., должен был прикрывать направление на Оренбург. Тем самым он должен был обеспечить с запада тыл советских частей, которые под названием Оренбургского фронта и под командованием упомянутого Г. В. Зиновьева вели борьбу с белоказаками и белобашкирами Дутова на Южном Урале, имея также задачей действовать против уральских белоказаков. Неустойчивое положение войск Яковлева в районе ст. Кинель и занятие чехобелыми 19 июня Бузулука создали серьезную угрозу тылу Зиновьева. Еще больше ухудшилось положение его войск в результате Златоустовской катастрофы и падения 5 июля Уфы. В связи с этими неудачами Подвойский со всем своим импровизированным полевым штабом уехал из Уфы, предоставив Зиновьева полностью самому себе. Если и до этого не было взаимодействия между всеми тремя созданными Подвойским фронтами (Урало-Оренбургским под командованием Яковлева, Оренбургским под командованием Зиновьева и Златоустовским, фактически входившим в состав 3-й армии как наследницы бывшего Северо-Урало-Сибирского фронта), то с отъездом штаба Подвойского и падением Златоуста, Уфы, Бугульмы и Бузулука группа Зиновьева оказалась совершенно отрезанной с севера и запада от Красной Армии. Правда, дорога в Туркестан была пока в руках советских войск, но надо было считаться с тем, что и она может оказаться перехваченной войсками Дутова, к тому же отступление в Туркестан не давало перспектив возможного в ближайшем будущем восстановления положения и связи с Советской республикой 22.
Общий ход борьбы окруженных со всех сторон войск Зиновьева рисуется в следующем виде. Главными противниками его были белоказаки и белобашкиры Дутова— всего около 13 тыс. штыков и сабель, в том числе на оренбургском направлении 4 тыс., на ташкентском 3400 и на орском 3300. Силы Зиновьева насчитывали 15—18 тыс. штыков и сабель при 48 орудиях и 14 пулеметах. Белогвардейское командование придавало крупное значение скорейшему овладению районом Верхнеуральска. Для усиления Ханжина из Сибири был срочно переброшен отряд есаула Анненкова, впоследствии известного карателя, начальника колчаковской партизанской
Борьба на Южном Урале закончилась тем, что часть красных отрядов под командованием Г. В. Зиновьева отошла на юго-восток 41, создав примерно на рубеже городов Орск, Актюбинск новый фронт, прикрывающий Туркестан с запада. Другая часть отдельными отрядами пробиралась на север в сторону Верхнеуральска, чтобы потом прорваться еще дальше на север к правому флангу 3-й Красной армии в районе Кунгура.
В течение почти десяти месяцев шла вооруженная борьба красных отрядов 42 против контрреволюционных сил Оренбургского казачьего войска, начавшись в ноябре 1917 г. и закончившись в сентябре 1918 г. Бесчисленны в ней героические подвиги отрядов рабочих, красногвардейцев и революционных казаков (под командованием братьев Кашириных, Н. Томина, В. Блюхера, Елькина и др.), созданных на месте и прибывших из других районов Урала и Поволжья. Действующие здесь красные отряды сковывали силы Дутова, нанося неоднократно сокрушительные удары и не давая ему возможности послать войска под Самару, Симбирск, Казань на помощь Чечеку и самарскому Комучу. Именно в этом заключалось крупнейшее оперативно-стратегическое значение действий красных в районе Южного Урала в рассматриваемый период. Когда наконец в начале сентября 1918 г. Дутов «освободился» от них, было уже поздно помогать уральским белоказакам, отступающим из-под Самары, Вольска. Уральцы отходили на свои станицы, а Дутов готовился защищать область Оренбургского казачьего войска, стремясь на уфимском совещании белогвардейских правительств выторговать себе возможно более высокую цену, но безуспешно. От двух казачьих армий никто в состав Директории не попал, несмотря на то что в этот период удельный вес белоказаков в общей массе контрреволюционных вооруженных сил был значительным.
4. НАШЕСТВИЕ СОЮЗНИКОВ
Обширный край от оз. Байкал до Тихого океана, официально считаясь после чехословацкого мятежа территорией временного сибирского правительства, фактически оставался во власти местных правительств, организационно не связанных с ним и ничем ему не обязанных. Между тем русский Дальний Восток имел для белой Сибири крупнейшее значение и не только как глубокий тыл. Прежде всего то была территория, через которую пролегал единственный путь подвоза войск интервентов, а также военных материалов, доставлявшихся Антантой морем во Владивостокский порт. Не удивительно поэтому, что в октябре 1918 г. военный министр, он же командующий Сибирской отдельной армией, генерал Иванов-Ринов выехал на Дальний Восток с задачей реорганизации вооруженных сил края и с целью добиться признания местными правительствами власти Омска.
Разъезжая по Дальнему Востоку, Иванов-Ринов посылал Омску систематически шифровки с характеристикой обстановки. В одной из них говорится, что японцы решили играть первенствующую роль в интервенции союзников, опираясь на свою многочисленную нетронутую войной армию. В Японии сильно течение, стремящееся использовать положение России для закрепления своего экономического господства на Востоке. «Это течение, — говорится в шифровке, — поддерживается генштабом, угрожает агрессивными последствиями или во всяком случае аннексией под тем или иным предлогом. В интересах сторонников этого течения поддерживать на Дальнем Востоке анархию и противогосударственность. Средствами для поддержания анархии японский генштаб считает тайную поддержку атаманов. Протесты перед японцами и другими союзниками не приведут ни к чему...» *
Лицо хищнического японского империализма и методы его действий раскрыты в шифровке достаточно полно. Исторический интерес документа состоит в том, что написано все это ярым врагом Советов еще сорок шесть лет тому назад.
Атаманов было в то время на Дальнем Востоке три: Гамов на Амуре, Калмыков в Уссурийском крае, Семенов в Забайкалье. Характерно, что, принимая меры к тому, чтобы силой ликвидировать атаманство, Иванов-Ринов занял в отношении Семенова благожелательную, даже дружественную позицию. Он утвердил Семенова командиром корпуса и командующим войсками Приамурского военного округа, хотя в его распоряжении имелись доказательства, что Семенов такой же ставленник японцев, как и другие атаманы. Позицию Иванова-Ринова объяснить нетрудно — она была вынужденной. Избранный походным атаманом всех казачьих войск Дальнего Востока (Забайкальского, Амурского и Уссурийского), Семенов сумел создать самостоятельно и независимо от Омска внушительную по тому времени вооруженную силу, насчитывавшую около 20 тыс. человек. О немедленном удалении его лично нечего было и думать. Это привело бы к открытию внутреннего фронта в Забайкалье — в глубоком тылу белогвардейских армий, ведущих напряженную борьбу с Красной Армией в Приуралье и в бассейне Волги, означало бы потерю Омском дальневосточного казачества и привело бы, а это было самое главное, к потере единственного железнодорожного пути, связывающего Сибирь с Владивостокским океанским портом. Да и не было в то время у Омска сил для вооруженной борьбы с Семеновым.