Опрокинутый тыл

Эйхе Генрих Христофорович

* Ленинский сборник XXXIV, стр. 167.

'** Т а м ж е, стр. 168.

*** И. И. Ленин. Военная переписка (1917—1920). М., 1943,

I р /0

**** См В. И. Л е н и н. Соч., т. 29, стр. 402—419.

3) в трудах ряда авторов встречается утверждение, что красные войска на всем Восточном фронте перешли в наступление, чем создается впечатление, будто бы наступление было приостановлено. Это абсолютно неверно. В том-то и дело, что Реввоенсовет Востфронта на этот раз категорически выступил против директивы Вацетиса, Троцкого и никаких приказов войскам фронта приостановить наступление не дал. Ни на один день не было приостановлено наступление войск фронта из-за борьбы, которую Вацетис и Троцкий начали против решения ЦК и В. И. Ленина;

4) ошибочно также утверждение авторов о том, что опасность со стороны Колчака перестала

существовать. Утверждение это находится в противоречии с оценкой, данной В. И. Лениным в его историческом «Письме к рабочим и крестьянам по поводу победы над Колчаком».

Вацетис и Каменев были едины в оценке Колчака как серьезного и опасного противника. Первый категорически заявлял, что Колчак не разбит, а только побит, и поэтому опасно продолжать наступление на Урал ослабленными силами. Того же мнения о силе Колчака придерживался Реввоенсовет Востфронта, но решение задачи он видел в другом. «Я ручаюсь, — говорится в телеграмме Каменева Вацетису от 22 июня²²⁷,— что если мы остановимся, то поражение нас неизбежно».

«Ошибка» Вацетиса начинается там и тогда, когда он, не считаясь ни с чем, видит только один выход из положения (перейти к обороне) и пытается проводить в жизнь свое решение в обход указаний ЦК. Мы взяли слово «ошибка» в кавычки потому, что дело тут не в Вацетисе лично, а речь идет о значительно более важном — о несостоятельности буржуазного военного искусства, в плену которого целиком оказались на этот раз Вацетис и его ближайшие сотрудники.

Кольцо фронтов окружало со всех сторон Советскую республику. Красная Армия вынуждена была действовать по внутренним операционным линиям, испытывая в то же время острый недостаток сил и средств. История войн учит, и буржуазная теория военного искусства на этом создала и обосновала свой тезис: и аналогичных условиях нельзя вести решительные нас гуиательные операции сразу и одновременно на тех фронтах, а надо умело сочетать оборону на одним (или нескольких) фронте и участке с решительными операциями на другом (или других) участке и фронте.

Критиковать Вацетиса приходится не за то, что он парил в непреложность и спасительную силу этой «академической истины». Речь идет о другом. Почти целый юн работал уже Вацетис в должности главнокомандующего войсками Красной Армии, и за этот год он десятки и десятки раз получал от В. И. Ленина и Центрального Ь омптета РКП (б) устно и письменно решения, указании, напоминания и советы по всем основным вопросам поенного строительства и ведения войны. И надо скати. — он стремился проводить их в жизнь добросовестно Веда Вацетиса, если так можно выразиться, состоя-IIH и том, что для него гражданская война была прежде нсего «войной», такой же, как те — русско-японская и первая мировая, в которых ему приходилось прини-мнп. участие. Как военный специалист, он видел только "мни путь в победе на войне — путь правильного узко-нпепиого решения возникающих в ходе борьбы задач на "| ново тех «принципов» и положений, которым он был "Пучен и применение которых он видел собственными I 'in шми в предыдущих войнах. Он'недопонимал или не-|ц(оценивал зависимости и взаимодействия между социально-политическим содержанием войны, с одной стороны, п силами, средствами и методами — приемами ве-'М'нпн ее — с другой. Беда Вацетиса состояла еще и в юм, что он не извлек уроков из опыта истекшего года иойны ²²⁸, не хотел считаться даже со своим собственным "пы Iом в этой войне. Дважды за истекший период старые военные специалисты оказывались бессильными пе-реч сложившимся положением: летом 1918 г., когда чехи тхивгпли Среднюю Волгу, и в апреле 1919 г., когда Затиший армия генерала Ханжина была на подступах к

............... реке. И оба раза мы одержали победу только

ко юм у, что ЦК партии во главе с Лениным взялись непосредственно за организацию отпора натиску врагов и по их призыву двинулись на фронт десятки тысяч добровольцев — большевиков, революционных рабочих, комсомольцев.

Не видеть и не понимать этого Вацетис не мог. Как поставленный партией во главе командования войсками Красной Армии военный специалист, он поступил совершенно правильно, представив подробный доклад о тяжелом положении Республики и дав свои соображения и предложения о дальнейших планах наших действий. Ему была предоставлена возможность отстаивать свои взгляды и доказывать целесообразность и эффективность предлагаемых им мер. Решение же зависело не от него, а от того, что скажет Центральный Комитет во главе с В. И. Лениным, а для них он был лишь одним из исполнителей принятого решения. Таков был выработанный на практике порядок, и за год своего командования Красной Армией Вацетис всегда его соблюдал и ему подчинялся. И если в данном случае он поступил иначе, то это было отражением влияния привходящих обстоятельств, в том числе и личного порядка, останавливаться на которых нет никакой надобности.

Но

ставить на этом точку нельзя. Было бы абсолютно неверно, как это делают одни наши исследователи, усматривать в приведенном факте лишь эпизод из деятельности советского главного командования. Или же, как это делают другие, свести весь вопрос к трафаретному положению: главком ошибался, ЦК его поправил, а когда это не помогло, Вацетис был заменен, ибо никакого «двоевластия» тут быть не могло. Третьи рассуждают не менее убедительно: дальнейший ход событий полностью подтвердил правильность решений ЦК во главе с Лениным, а раз оно так, то о чем же вообще может еще идти разговор по этому поводу?!

Спору нет, каждая из названных групп исследователей права, но только по-своему. История советского военного искусства, к сожалению, еще не написана. Когда это будет сделано, рассматриваемый «эпизод» займет в ней одно из первых мест.

Борьба вокруг вопроса о том, продолжать ли наступление или перейти на Восточном фронте к обороне, была прежде всего отражением борьбы между старым и новым пониманием содержания и целей войны. На про-гяжении всей истории войн и военного искусства хорошая стратегия утверждала свой примат и, добиваясь победы, вступала в борьбу с плохой поли-I н кой. Так считали одни военные практики и теоретики, и примеров у них было немало. А другие в то же время писали, что х о р о ш а я политика нередко давила победы при плохой стратегии, — убедительные примеры находились и у них.

То был извечный вопрос всей истории войн, отражающий антагонистическую сущность классового общества. Эпиграфом этого раздела военной истории и военного искусства могут быть поставлены слова Наполеона, сказанные им незадолго до его падения: «Довольно быть императором — пора снова стать генералом». В одной высокопарной фразе слились и горечь признания гибельности плохой политики того класса, чьи интересы он шщищал, и навеянные воспоминаниями о прошлых победоносных войнах надежды, и не менее гибельная самоуверенность, что «хорошая стратегия» в его руках спасет французскую буржуазию и его самого. Наполеон не понял или не хотел понять, что победы его зиждились не на «лучшей, чем у противника», стратегии, а на про-|рессивном содержании войн (уничтожавших в Европе феодальные политические и экономические формы отжившего средневековья) и что сама «его» стратегия обя-ншв своим происхождением и развитием именно новому прогрессивному социально-экономическому содержанию

I е,\ ВОЙН.

Основы советской науки о войне и военном искусстве родились в работах Ленина и решениях Коммунистиче-• кой партии задолго до гражданской войны 1917— гг. Они прошли испытание в огне первой русской революции и обогащенные ее опытом привели пролетариат и его союзника к победе в Октябре 1917 г. Они не-пнблемы в той же степени, как незыблемо учение марк-| в ша-ленинизма, на котором они построены. Применение их на практике в сложных условиях гражданской войны приводило очень часто к противоречиям, спорам, нередко даже к резким столкновениям. Разве не об этом I окорят такие общеизвестные факты: а) как борьба, нее in которую пришлось командующему Южной группой войск Востфронта М. В. Фрунзе в ходе подготовки н проведения нашего контрнаступления в апреле — мае 1919 г.; б) как борьба вокруг вопроса о главном направлении удара группы В. И. Шорина осенью 1919 г.; в) как борьба между командзапом М. Н. Тухачевским и командюжем А. Е. Егоровым летом 1920 г. — борьба, столь дорого обошедшаяся Советской республике и весьма поучительно и метко выраженная в самом названии книги Егорова «Львов или Варшава?». «Случай» с Вадетисом относится к этой же категории «эпизодов».

К сожалению, нет еще труда, который бы пытался обобщить такого рода факты, исследовать их, извлечь уроки, установить закономерности. Советская военная наука и военное искусство развивались и укреплялись в годы гражданской войны не только в борьбе с интервентами и белогвардейцами. В подготовке и разработке важнейших военно-политических, военно-стратегических вопросов и решений участвовали сотни людей, десятки инстанций. Сплошь да рядом почти невозможно найти «автора» стратегических, даже оперативно-тактических, идей и замыслов, если, конечно, не свести все дело к чисто формальному признаку — кем данный документ подписан. Дело не в том, что тогда не было еще единоначалия и, принимая решение, командир должен был считаться с мнением и взглядами политических комиссаров, членов Реввоенсовета и т. д. Невозможно найти ни одного случая, когда бы данная командная инстанция не обменивалась бы предварительно с вышестоящими и нижестоящими командованием и штабом оценками обстановки, взглядами на предстоящие задачи и т. д. Многие авторы уклонялись от раскрытия сложнейших процессов выработки и принятия решения, характеризующих в те годы Красную Армию. Их не интересовали система и методы работы советского командования, наших штабов. Они свели все дело к одному человеку и еще десятку лиц из признанного им «антуража» и тем нанесли большой ущерб истории развития советской военно-научной мысли.