Опрометчивое решение
Шрифт:
– Ты могла сказать это про Бенджамина, Александру и Элизабет, но внуки любят меня не за это! Я классный дед, признай!
– Ты сумасшедший дед! Как тебе могло прийти в голову залезть на дерево, и к тому же сорваться с него?! Тебе семьдесят, Чарльз! Ты забыл?
– А тебе шестьдесят, моя сладкая, и этот факт не мешает тебе носить весьма безнравственное бельё.
– Еще чего! Мне его дарит муж, что я должна делать? Отказываться?
С улыбкой, леди подошла
– Как думаешь, все будет хорошо?
– Твоему сыну сорок лет. Он генерал. Что ты хочешь услышать от меня? Я рассказал ему всё, что знал о первой мировой, еще в детстве.
– Первой? Будет еще одна? – с тревогой спросила Анна.
– Мы этого уже не увидим, сладкая.
Тихо вздохнув, Анна мягко посмотрела на своего супруга. За прошедшие сорок лет, они не раз шокировали общество, открыто выражая свои чувства. Леди вздыхали и завидовали любви и туфлям герцогини Карлайл, которая так и ни разу не призналась, где покупает свою обувь. Чарльз никогда не скрывал, что безмерно любит свою жену. Они были самой крепкой и любящей парой среди высшего света. Даже появилось высказывание: «Любовь как у Карлайлов».
Анна не раз давала балы, становившиеся событиями сезона. Герцог заработал репутацию очень дальновидного человека. У них было трое детей. Старший сын и две близняшки-дочери.
Чарльз любил и баловал детей сверх меры. Иногда даже приходилось выслушивать недовольство жены по этому поводу, но мужчина стойко справлялся с гневом супруги, обхватив её крепко за талию и беспрестанно целуя, пока она ругала герцога.
А когда появились внуки, с Чарльзом вообще не было сладу. Но самой большой любимицей деда была маленькая Бекки. Самая младшая и единственная девочка среди внуков герцогской четы.
– Вам письмо, ваша светлость.
Анна, стремительно вскочив и подойдя к дворецкому, выхватила из его рук письмо. Руки задрожали, когда она узнала этот конверт. Распечатав его трясущимися руками, герцогиня, нахмурившись, прочитала несколько строчек. Спустя мгновение, леди облегченно произнесла:
– Ох, слава Богу, Чарльз! Наш сын вернется целым и невредимым.
– Я и не сомневался, сладкая. Он же наш сын, - вскинув бровь, сказал спокойно герцог.
– Война никого не щадит, Чарльз, - нахмурившись, произнесла пожилая леди.
– Нас с тобой оберегают Боги, соединив судьбы. Не думаю, что они были бы столь жестоки к нашим детям.
– Дай Бог так и будет мой не верующий муж. Мог бы хоть на старости лет, пойти в церковь со мной.
– Я не религиозен, сладкая. Никогда не был и врятли стану, прожив жизнь
– Но ты не можешь отрицать того, что произошло с нами.
– Так в этом не было ничего от католической религии. Я поклонился индуистской статуе! В их Богов, я может, еще верю. Так что считай меня язычником.
– Это лучше, чем атеизм, - усмехнулась Анна. – Но прошу, больше не надо устраивать жарких дискуссий со священниками. Мне казалось, отца Роберта хватит удар.
– Нечего лезть ко мне с проповедями! – проворчал герцог.
Анна едва сдерживала улыбку, вспоминая, как покраснел священник в споре с её мужем. И так было всю их жизнь. Герцог не раз шокировал высшее общество современными взглядами и высказываниями. Когда ему говорили о возмутительности нарядов или поведении супруги, герцог лишь фыркал на своих оппонентов и говорил, что зависть плохое, не христианское чувство.
Со временем все привыкли к тому, что Чарльз поддерживает супругу в любых чудачествах, не зная, кто на самом деле чудак в их паре. Не раз бывало, что их заставали целующимися в саду на светских раутах. Однажды, некая леди пыталась, так сказать, открыть глаза Анне на шокирующее поведение её супруга, не зная, что леди, которую она видела в объятьях её мужа, была сама герцогиня. Анна с улыбкой призналась в этом. К тому моменту она была уже молодой бабушкой.
– Я тебя люблю, сладкая, - протянув руку, сказал Чарльз из кресла.
Анна подошла к нему и, взяв за руку, села на подлокотник его кресла.
– Я тоже люблю тебя, родной, - тихо ответила герцогиня. – Не надо больше лазить по деревьям. Я чуть не упала в обморок, увидев из окна, как ты рухнул.
– Ну-ну, сладкая, рухнул - это слишком, для описания как я не очень изящно спрыгнул с дерева.
– Ты рухнул, Чарльз! Не спорь! Если бы это было по-твоему, почему ты продолжал лежать на земле, когда я подбежала к вам с Бекки?
– Мы ели яблоки.
– Ты лежал и стонал!
– Так они были очень вкусными! Я от наслаждения стонал, - невинно сказал герцог.
– И Бекки сказала, что ты матерился, - тихо призналась Анна.
– Сдала меня, да? – недовольно поморщился Чарльз.
– Ну, меня она любит не меньше чем тебя, дорогой, - фыркнула герцогиня.
Супруги рассмеялись глядя друг на друга. Они никогда не могли ругаться долго, начиная улыбаться. Поцеловав руку жены, герцог, как часто бывало, произнес:
– Не отпускай моей руки, сладкая.
– И ты не отпускай моей, родной.
– Никогда, - прищурившись, ответил герцог, своей супруге.