Опрометчивость королевы
Шрифт:
Ответ Каролины был чрезвычайно краток.
Королева очень удивлена… и уверяет, что Ее Величество намерена присутствовать на коронации. Королева считает, что это одно из ее прав и привилегий, которые она полна решимости сохранить.
Таково было состояние дел в канун дня коронации. Королева решила во что бы то ни стало быть на коронации, король же поклялся, что ее там не будет.
Июля девятнадцатый день тысяча восемьсот двадцать первого года! День, когда Его Величество
Когда появился король, раздались возгласы восхищения. Один обозреватель заметил, что король «был погребен в сатине, перьях и бриллиантах». На короля всегда можно было положиться в том, что он всегда сыграет, как требуется в такой торжественный момент. Люди, собиравшиеся на улицах с раннего утра, и не думали, что он их разочарует.
Процессию возглавляли королевская цветочница и шесть ее помощников. Они бросали цветы на дорогу, по которой король пойдет в аббатство. Под пологом шествовал король Георг IV, герой этого торжества, и толпа ревела от восторга. Его розовая бархатная мантия, расшитая золотыми звездами, была длиной в девять ярдов, на голове у него красовалась черная шляпа, украшенная страусиными перьями.
Люди сходили с ума от счастья. Уж кто-кто, а старина Георг умел устроить хорошее зрелище. Стоило посмотреть даже, как он ступает. Говорят, на земле никто не мог пройти так, как он.
Он был королем, и этим все сказано, а если у него и случались скандальные похождения, то разве можно его винить в них?
Боже, спаси короля.
Шестерка лошадей влекла открытую карету из Бранденбург-хауза в аббатство.
– Я еду! – кричала Каролина, глаза ее светились целеустремленностью. – Я сказала, что поеду на коронацию, и никто меня не остановит.
Она была накрашена более обычного – это было необходимо, как сказала она леди Анне, потому что лицо ее под белилами и румянами имело странный желтоватый оттенок; в платье кричащих тонов, вся в бриллиантах, она ехала сквозь толпу.
– Королева! – кричали люди и бежали за каретой. Они окружили ее, запрудив собой дорогу к аббатству.
Что теперь? Все знали, что король запретил ей приезжать на коронацию.
Она удивилась, услышав презрительный смех. Ее стали освистывать. Она не могла поверить, что свист предназначался ей. Люди всегда были на ее стороне, ведь ее только что оправдали.
Ее предупреждали не ездить в аббатство все, кто желал ей добра. Это расценят как проявление дурного вкуса, говорили ей. В конце концов, это был день коронации короля. Но она не послушалась советов.
У дверей аббатства ей преградили путь.
– Мадам, никому не разрешается входить в аббатство без приглашения, – сказал ей непреклонный страж.
– Я королева!
– Никого без приглашения, мадам.
Она отступила. В толпе раздался
– Нет входа без приглашения.
– Я королева.
– Нет входа без приглашения, Ваше Величество. Таков приказ.
Она стояла в смятении. Боль нарастала. Голос в толпе выкрикнул:
– Ступайте домой!
Она затравленно оглянулась, как будто хотела сказать что-то, и кто-то завопил:
– Поезжай в Комо, наслаждайся там с итальянцем.
Милостивая королева, вас мы умоляем,Идите и не грешите боле,Но если это не по силам вам,То хотя бы просто идите.Они издевались над ней. Они ей больше не верили. Полагали, что она виновна, хотя ее оправдали.
Друзья были правы. Глупо приехать сюда незваной… Какая глупость, глупость. «Всю жизнь я делаю глупости», – думала она.
Она велела ехать домой.
Когда карета продиралась сквозь толпу, она услышала презрительный смех.
Она была давно больна, как определили ее доктора. Воспаление кишечника – вот та болезнь, которую она старалась не замечать.
Она послала за Уилликином и обняла его.
– Ты был мне в жизни большим утешением, дорогой мальчик, – сказала она ему. – Вместе нам было хорошо, не так ли?
Уилликин заплакал и сказал, что так.
– Не горюй, мой маленький Уилликин. Тебе не о чем будет горевать, я позаботилась об этом.
Брогэм пришел посидеть у ее постели, она со смехом шутила с ним. Рассказывала о разных местах, где она путешествовала, о том, какую странную жизнь она вела. Каролина оживилась и забыла про боль.
– Ваше Величество поправится, – сказал Брогэм.
– Нет, – сказала она. – Я не поправлюсь. Да я и не хочу. Мне лучше умереть. Я устала от этой жизни.
Веря, что она поправится, он ушел.
Но она попросила своих друзей прийти к ней. У ее ложа собрались Уилликин, леди Анна, сэр Мэтью Вуд и еще один или два человека.
– Друзья мои, – сказала она и улыбнулась им. – Похороните меня в Брунсвике. Лучше мне вернуться домой, откуда не надо было вообще уезжать. В моем завещании вы найдете надпись. Я хочу, чтобы ее выгравировали на моем надгробии. Вы сделаете это?
Они уверили, что выполнят ее последнюю волю, она улыбнулась и умерла.
В соответствии с завещанием ее должны были похоронить в Брунсвике. Король подозревал, что будут волнения, если траурный кортеж проследует к побережью через Лондон. Он отдал приказ не пускать его через Сити. Шел дождь, но люди тысячами стояли на улицах, чтобы отдать последний долг королеве Каролине.
Теперь, когда она умерла, она снова стала героиней. И когда люди узнали, что процессию не пустят через Сити, они решили иначе.