Опрометчивость королевы
Шрифт:
Баронесса вздохнула и стала вспоминать, каким серьезным ребенком росла Каролина. Когда ее спрашивали, в какой стране живут львы, она важно отвечала: «В сердце каждого брунсвикца».
– Эту сказку я слышала много раз, – зевнула Каролина. – Должно быть, я была ужасным маленьким существом… хуже, чем сейчас.
– Ответ был по-настоящему хорош, вы никогда не забудете его.
– Да, – возразила Каролина, – но у этой сказки есть предыстория. Вы забыли, как я убежала от вас, забралась на карусель и кружилась на лошадках до упаду, хотя это очень опасно.
– Вы всегда…
– Говорите лишнее. Знаю, вы это мне уже говорили. А я повторяю, когда Шарлотта уедет, я буду самой красивой принцессой Брунсвика.
«Нет, никогда, – думала она, глядя на сестру на свадьбе, – я не буду такой красивой, как Шарлотта».
Она с любовью смотрела на отца, стоящего рядом с невестой и готовящегося вручить ее избраннику. «Дорогой папа, ты лучший мужчина на свете, – думала она. – Никогда нам не найти мужчину, который сравнился бы с тобой».
И она стала воображать, будто это она стоит там сейчас в свадебном платье рядом с женихом и все взгляды устремлены на нее.
Потом на торжественном обеде в огромном зале новобрачные сидели на почетном месте, и Каролина продолжала наблюдать за ними. Шарлотта очень веселилась, почти до истерики. «Я прекрасно представляю, как она себя чувствует, – думала Каролина. – Я бы чувствовала себя так же».
– Как нам будет не хватать Шарлотты! – Она повернулась к своему брату Фредерику Уильяму и сказала ему: – Нас осталось теперь только двое, остальные не в счет.
Фредерик выглядел испуганным, а она посмеялась над ним. Глупо притворяться. Все знали, что их братья никогда не появлялись на людях из-за своей неполноценности, к чему притворяться?
Ее взгляд упал на молодого англичанина Джона Стэнли, который всем своим видом показывал, как она ему нравится. Она решила воспользоваться первой же возможностью и поговорить с ним.
Когда начались танцы, Каролина подошла к нему с улыбкой. В его взгляде читалось обожание.
– Разумеется, – сказала она, – мне не полагается заговаривать с вами первой.
– Н… нет, Ваше Высочество.
– Но мы можем пренебречь правилами и этикетом? Как вы думаете?
– Я пренебрегу ими, если вы хотите.
– Давайте присоединимся к танцующим. Тогда мы будем не так бросаться в глаза, и я смогу поговорить с вами. Вы убедитесь, я люблю поговорить. Вы родом из Англии? Вы знаете, герцогиня – тоже англичанка. Она не может этого забыть и не разрешает забыть нам. О, вы шокированы. Как восхитительно! Как вы думаете, я очень скандальная? Ну, конечно, вы именно так и думаете, и было бы глупо думать иначе. Я на самом деле такая. Скандальная и нескромная.
– Ваше Высочество, я думаю, вы…
– Ну, продолжайте. Без колебания. Я не люблю, когда колеблются.
– Я думаю, вы очень красивы.
– Вы думаете, у меня красивая внешность, но высказываюсь я слишком прямолинейно и нескромно, а это не подобает принцессе.
– Я думаю,
– О, какой замечательный комплимент! Мне хочется верить, Джон Томас Стэнли, что вы в меня влюбились. Да, не отрицайте. Так и должно быть, мою сестру любят, почему бы не любить и меня?
Джон Стэнли был растерян и доволен одновременно. Принцесса Каролина – не только самая прекрасная девушка из тех, кого он знал, она еще и самая необычная.
Ее проступок заметили.
«Что делать с этой девчонкой? – вздохнула про себя ее мать. – Она дикарка… как и все они. Мы можем только молиться, что она еще не слишком дикая».
Ее отец дал себе слово, что накажет ее потом, а сейчас пусть она развлекается на свадьбе Шарлотты, ведь скоро ей так будет не хватать сестры.
Мадам де Герцфельдт спрашивала себя, не могут ли быть у Каролины отклонения, как у ее братьев. Она была уверена, что на опекунах девушки лежит большая ответственность. «Надо найти время и непременно поговорить с герцогом о его младшей дочери, когда позволят государственные дела», – размышляла она.
А Каролина открыто флиртовала с Джоном Стэнли, и когда настало время прощаться, юноша с трудом примирился с расставанием.
– Чему я больше всего завидую, – заявила многострадальной баронессе де Бодэ Каролина, – так это тому, что у Шарлотты будут дети. О баронесса, как мне хочется, чтобы у меня был ребенок.
Баронесса сцепила пальцы рук и уставилась в потолок.
– Опять что-то не так, баронесса?
– Это нескромная тема для разговора.
– Чепуха. Жизнь прекратилась бы без детей.
– Нескромно молодой девушке…
– Рассуждать о прибавлении потомства? Но ведь это благо для человечества. Признайтесь, баронесса.
– Ваше Высочество, я не знаю, что из вас выйдет. Я дрожу, когда об этом думаю.
– Тогда думайте чаще, мадам, попрактикуйтесь немного, зато потом будете тратить меньше усилий. Заодно избавитесь от дрожи. Маленький ребенок… желанный маленький ребенок!.. Какое чудо! Когда же я выйду замуж? Какая незадача, что сначала надо завести мужа, а уж потом ребенка. Знаете ли, баронесса, я бы предпочла ребенка мужу.
Баронесса заткнула уши.
– Умоляю вас, уберите ваши пальцы, – крикнула Каролина. – Я обещаю больше не раздражать ваш слух. Лучше я пойду проведать моих детей.
Каролина выпорхнула из комнаты для занятий, оставив баронессу шептать про себя: «Поговорить с герцогиней? Что толку? Лучше я поговорю с мадам де Герцфельдт. Да и что можно ожидать от семьи, где жена на втором месте после любовницы».
Тем временем Каролина покинула дворец. Ей полагалось выезжать с кучером, но она и не подумала взять его с собой. Прежде всего она собиралась навестить трехмесячного младенца. Он родился не совсем здоровым и теперь поправлялся. Принцесса приказала поварам послать всякую снедь этой семье. Известно ведь, чтобы поправился младенец, надо хорошо кормить мать.