Опрометчивый поцелуй

Сванхольм Делла

– Это ценная вещь. Антикварная. Только в нашей семье она хранится почти сто лет, – торжественно начала Виви. – И мы счастливы, что теперь она твоя. Только не торопись развязывать, Маргарет, это может разбиться.

Стараясь унять волнение, Маргарет наконец распаковала подарок. В коробке находилась тарелка из тончайшего фарфора, украшенная золотом и очень искусным изображением чертополоха. Виви осторожно перевернула ее и громко произнесла.

– «Флора Даника». Изготовлено в тысяча восемьсот тридцать седьмом году.

– «Флора Даника» – это наш самый знаменитый фарфор, – начал

объяснять Улле. – Сервиз, состоящий из нескольких тысяч предметов с точным изображением всех существующих в Дании растений и полевых цветов, начали изготовлять еще в шестидесятых годах восемнадцатого века. Предназначался он для русской императрицы Екатерины Второй. Так ее хотели отблагодарить за то, что она не допустила участия России в войне против Дании на стороне Пруссии. Но работа была очень кропотливой и заняла в общей сложности несколько десятков лет. А когда сервиз наконец был полностью готов, оказалось, что его некому отправлять – Екатерина Великая к тому времени скончалась. Так «Флора Даника» осталась в Дании. Весь сервиз целиком хранится в музее во дворце Розенборг. Но бывают случаи – крайне редкие, правда, – когда его используют для королевских приемов по случаю приезда в страну очень важных иностранных гостей.

– Действительно красивая тарелка, – искренне обрадовалась Маргарет. – Ларс прислал мне на Тасманию чайный сервиз, сделанный на Королевской фарфоровой фабрике, и все мне теперь завидуют. Гости требуют, чтобы им подавали чай только в нем. А что будет с моими друзьями, когда они увидят э т у тарелку?

– Да уж, – засмеялся Улле, – с ума сойдут или бросятся в леса и найдут-таки тасманийского волка.

А потом они собрались у высокой – метра три – натуральной елки, украшенной звездами, цветами, санками. Их в каждой датской семье по традиции делают своими руками из плотной золотой или цветной бумаги, и хранят в течение жизни нескольких поколений.

Под елкой были сложены подарки от каждого присутствовавшего – каждому.

А потом и взрослые, и дети начали петь специальные рождественские песни и псалмы. В эти минуты Маргарет вспомнила о доме, загрустила и немедленно взяла мобильник. Она позвонила домой, чтобы поздравить все семейство Маккейнов с Рождеством.

Сейчас моя жизнь похожа на сказку, подумала Маргарет. Я нахожусь среди близких друзей в теплом уютном доме, где мне все рады. Я просто завалена подарками и в то же время могу взять в руки телефон и поздравить своих родных с этим замечательным праздником. Вот как шагнула техника вперед! Между Тасманией и Данией десятки тысяч километров, но благодаря Интернету и мобильной связи все расстояния и границы стерты. Мы рядом. Только одна печаль – папы среди нас нет и никогда не будет. Она судорожно вздохнула.

– Не плачь, зеленоглазка! – обнял ее Ларс и нежно поцеловал.

– Ты знаешь, о ком я грущу?

– Конечно. Ты вспоминаешь своего отца, я – своего, а наши мамы грустят по безвременно погибшим мужьям. Видишь, как у нас много общего. И даже в этот особый вечер мы можем смеяться и плакать по одному и тому же поводу. Но не надо больше слез сегодня. Мы чувствуем и понимаем твое горе. Но ты должна жить дальше.

– Да, девочка, ты должна жить, работать,

заниматься интересным делом. И тебе станет легче, поверь мне! – Виви обняла и прижала к себе девушку.

– Вот почему я так хочу быстрее поехать на ферму, – призналась Маргарет. – Мои руки стосковались по работе.

9

Но выбрались они на ферму только через два дня.

Подъезжая к дому, Улле сказал:

– Ну, Маргарет, готовься – тебя ждет сюрприз.

Они въехали в ворота, и дед сразу повел Маргарет в конюшню. Там, в специальном отсеке, девушка увидела четырех пони.

– О, Улле, какие они красивые! Это действительно настоящий сюрприз! – воскликнула Маргарет. – Неужели ты купил их ради меня?

– Конечно, моя дорогая. Я сделал это, когда узнал о гибели твоего отца. Думаю, красавцы пони помогут тебе забыть печали и сумеют доставить настоящую радость.

– И много работы, – раздался чей-то бархатистый голос. И из сумрака конюшни возник обладатель этого голоса – мужчина лет сорока, высокий, широкоплечий, стройный. У него было обветренное загорелое лицо, свидетельствовавшее, что его хозяин проводит большую часть времени на воздухе, черные, слегка волнистые волосы и ярко-синие пронзительные глаза.

Маргарет посмотрела в них и почувствовала, что не может отвести взгляда. Мужчина был красив, дьявольски красив.

– Познакомься, Маргарет, это мой новый помощник, Джон О’Флаэрти, – с гордостью произнес дед. – А это Маргарет, я тебе о ней много рассказывал.

– Вы ирландец, мистер О’Флаэрти? – спросила Маргарет, протягивая ему руку.

– Во мне много чего понамешано, – ухмыльнулся мужчина, не выпуская руки Маргарет. Его пожатие было таким сильным и горячим, что у нее мурашки забегали по спине. – Но по отцу я ирландец. – Его ярко-синие глаза медленно скользнули по лицу девушки, потом опустились еще ниже и остановились на ее груди. Она покраснела и выдернула руку.

Улле ничего не заметил.

– Пойдем, поздороваемся с Громом – конь по тебе сильно скучал.

Черный как ночь скакун узнал Маргарет и радостно заржал, приветствуя ее.

Маргарет обняла его за шею и зашептала что-то ласковое в ухо. Гром радостно фыркнул.

– Не буду вам мешать. – Улле деликатно кашлянул и куда-то ушел.

Маргарет прижалась к коню.

– Вот, Гром, мы и встретились!

– Ну что, мисс Маккейн, довольны ли вы своим конем? Я за ним ухаживал с особым усердием, – сказал подошедший ирландец.

– Да, спасибо, – рассеянно произнесла она. Ей хотелось остаться с Громом наедине, и неожиданное появление О’Флаэрти было ей не очень приятно.

– Тогда до завтра, – быстро произнес тот, видя ее состояние, и протянул ей на прощание руку.

Маргарет в ответ протянула свою. И ее пронзило, как током. Рукопожатие затягивалось.

– Верните мою руку, мистер О’Флаэрти, – попыталась пошутить Маргарет, на самом деле ощущая неловкость.

– О да, конечно, – ответил тот и пристально посмотрел на нее. – А вы красивая. Очень красивая, мисс Маккейн. – Он резко отпустил ее руку, развернулся на каблуках своих начищенных до блеска черных сапог и исчез в полумраке конюшни.