Оптимистическая трагедия одиночества, Порошенко Ольга Юрьевна

Оптимистическая трагедия одиночества

на обложку

Порошенко Ольга Юрьевна

Шрифт:

Философия «отрицания», представителями которой были М. Хайдеггер, К. Ясперс, Ж-П. Сартр, акцентирует внимание не на абстрактных сущностях, а на эмпирических реалиях, выражаясь метафорически, символизируя собой мостик от берега трагической формы реальности к мелодраматической, от проблем трагедийности к новому пучку проблем мелодраматичности. Ярче всего это видно у Сартра в диалектике Бытия и Ничто. Ничто существует в недрах самого Бытия. Человек есть то бытие, благодаря которому осуществляется распространение Ничто в мире, – он постоянно проецирует себя в то, что он не есть, и постоянно отрицает то, чем он является. «Этой возможности для человеческой реальности выделять ничто, Декарт, вслед за стоиками, дал имя: это свобода» [9] . Свобода присуща человеческому бытию, она делает его возможным. «Свобода – это человеческое бытие, исключающее свое прошлое, выделяя свое собственное ничто» [10] . Свобода, согласно Сартру, не может иметь сущности, следовательно, она не может подчиняться никакой логической необходимости, то есть принимает абсолютные измерения. Подлинно человеческая жизнь с необходимостью отрицает существование абсолюта. Рассуждая спекулятивно, любое отрицание может быть определением, кроме того, отрицание может быть сознательным выбором. Абсолют может быть ограничен выбором, но и бесконечная возможность выбора обесценивает любой выбор. Поэтому Сартр считает, что «моя свобода разъедает мою свободу» [11] . Этот вывод верен в сфере абсолютного, так как абсолютная свобода и абсолютный выбор реально невозможны. Сама проблема свободы в XX веке меняет свое

сущностное значение, оставаясь классическим понятием в сфере морали и этики. Свобода сегодня уже не трактуется как «лозунг Французской революции» и как следствие изменения социально-культурных условий в реальной действительности выступает как ценность возможности и удачности выбора, чаще всего – выбора действия. Свобода начинает трактоваться как социальная свобода, через определение свободы в обществе. Концепции Свободы, Власти, Равенства, Роли и Труда тесно взаимосвязаны в трудах философов второй половины XX века. Это можно проследить в работах, например, Г. Маркузе «Одномерный человек» [12] и Р. Дарендорфа «Класс и классовый конфликт в современном обществе» [13] . Маркузе трактует свободу как свободу действовать в соответствии с причиной. В обществе свобода для всех гарантируется в соответствии с возможностями, предоставленными Технологией. Свобода в технологическом обществе не может рассматриваться вне концепции труда. Основное качественное отличие свободного и несвободного общества состоит в том, что сфера Свободы появляется внутри сферы Необходимости, в частности, в труде, а не вне его, кроме того, представляет собой разрешение фрейдистской дилеммы – примирение принципа удовольствия с принципом реальности. В целом Маркузе определяет область свободы через «новую эстетическую чувствительность». Она не может быть контролируема, а значит, определима как сфера Свободы. Свобода, определяемая через эстетическую сферу, еще раз относит нас и напоминает нам о драматической реальности.

Сартр Ж – П. Экзистенциализм – это гуманизм. / Сб.:Сумерки Богов (Ницше Ф., Фромм Э., Камю А., Сартр Ж-П.). —M.: Политиздат, 1989, 398 с., С.121.

Там же. С. 127.

Там же. С. 125.

Маркузе Г. Одномерный человек: Исследование идеологии Развитого индустриального общества / Пер. с англ., пред. и примеч. А. Юдина; – М.: REFL-book, 1994, 341 с.

Dahrendorf R. Class and Class Conflict in Industrial Society. N.Y. Univ. Press, 1959.

Смещение концепций Свободы в область мелодраматической формы социальной реальности иллюстрирует Ральф Дарендорф в своем эссе (1957 г.), где он говорит, что человек становится несвободным, отчужденным существом из-за общества, из-за тех институтов, частью которых он является, из-за тех различных ролей, присущих его сложной социальной позиции. В свободном обществе, по мнению Дарендорфа, плюрализм является гарантией свободы: плюрализм институтов, форм конфликтов и интересов. Основное понятие в концепции свободы у Дарендорфа – социальная роль (природа понятия «роль»– драматическая). Проблема свободы человека как социального существа – это проблема баланса между роле – обусловленным (детерминированным) поведением и автономностью, самостоятельностью индивида. Дарендорф предлагает две концепции свободы: первая определяет свободу как действительно существующее условие самореализации всех членов общества, которое не может быть достигнуто без нарушения автономности, самостоятельности отдельного индивида; согласно второй – общество освобождает себя и отдельных индивидов от тех оков, которые не происходят из его природы. Свобода понимается как сумма условий, положений и состояний, необходимых для успешного участия индивида в жизни общества, общество же, в свою очередь, должно давать равный шанс свободы каждому члену.

Выводы

1. Постмодернизм объединил культурно-художественный и научный подходы к описанию социальной реальности, вследствие чего оба подхода перестали воспринимать дуалистичность культуры.

2. Для описания нового синтетического подхода необходим новый язык, концепции и теории.

3. Предлагается новый концепт описания и познания современного общества, культуры и человека, который носит название «драматическое».

4. Драматическое раскрывается через дуальные оппозиции «трагическое – мелодраматическое», «противоречие – конфликт».

5. Основной конфликт современности – это противоречие между расширяющейся сферой субъективности и поглощение её объективностью.

6. Трагедия современного человека – это слияние и поглощение его субъективности объективными процессами глобализационного мира.

Трагическая и мелодраматическая формы жизни и творчества человека

… трагедия – тот жанр, который более всего определяет лицо века, придает ему максимум достоинства и глубины…

Трагедия не рождается жизнью, напротив, трагическое чувство жизни порождается трагедией.

Ролан Барт «Культура и трагедия»

трагизм и трагедия творчества – драматическое и мелодраматическое в культуре – жизнь как произведение искусства – трагическое чувство жизни – трагедия и мелодрама человеческой природы – мелодраматическая и трагическая формы социальной реальности

А. Белый в статье «Театр и современная драма» (1910 г.) писал о том, что «последняя цель драмы содействовать преображению человека в таком направлении, чтобы он стал сам творить свою жизнь, населяя ее событиями роковыми» [14] . Основное отличие трагедийной формы реальности от мелодраматической состоит в том, что трагичности свойственно противоречие, а мелодраматичности – конфликт, чаще всего конфликт между субъектом и внешней для него реальностью (средой). Назначение драмы, с одной стороны, как формы искусства – изображать борьбу человека с роком; с другой – как формы социальной реальности – содействовать творчеству жизни. Жизнь носит в себе черты драмы: человек подчиняется железным законам необходимости времени и пространства. Именно эту необходимость А. Белый называет роком и трактует драматическую культуру в рамках мелодраматического на примере проблемы творчества. «Создавая кумиры (формы) художник заслоняет себя и нас этими видимыми кумирами от кумира невидимого – рока, сковавшего нашу жизнь будто бы железными, но, в сущности, призрачными законами» [15] . Поклонение невидимому призраку художник противопоставляет поклонение видимым, созданным им самим формам. В традиционном понимании сущности искусства «кумир» (форма) есть средство. Во всяком подчинении невидимому кумиру (року) есть поклонение ему как цели.

Белый А. Символизм как миропонимание / Сост., вступ. ст. и прим. Л. А. Сугай. – М.: Республика, 1994, 528 с. – (Мыслители XX в.), С. 153.

Там же. С. 154.

Поэтому в борьбе с роком творчество художественных кумиров необходимо. Искусство, по Белому, есть временная мера, тактический прием в борьбе человека с роком. «В ту минуту, когда рок превращает Вселенную только в тесную нашу тюрьму, художник отвертывается от тюрьмы, занимаясь в тюрьме какими-то праздными забавами. Эти забавы – художественное творчество. Но это не забавы, нет, это изготовление взрывчатых веществ. Будет день, и художник бросит свой яростный снаряд в тюремные стены рока. Стены разлетятся. Тюрьма станет миром» [16] . Упомянутое А. Белым творчество художественных кумиров предполагает трагическое противоречие. Еще Шеллинг рассматривал создание произведений искусства как трагедию творчества: процесс этот начинается с чувства бесконечного противоречия (сознательного

и бессознательного), которое затрагивает в человеке «самое крайнее, самое последнее, затрагивает самый корень его существа», так что возбуждает безотчетный порыв к творчеству. Этому в мировой истории существует множество примеров. Один из них – образ Микеланджело у Г. Зиммеля [17] . В работе Зиммеля интересна не трактовка понятия трагического как такового, а интерпретация понятия «трагизм», то есть акцент на наличие «трагедии творчества» у любого великого художника. Трагизм для Зиммеля есть то, что, будучи направлено против воли и жизни, в качестве их противоречия и разрушения, вырастает из последних глубин самих воли и жизни (в отличие от печального, в котором такое же разрушение проистекает из случайной судьбы индивида, направленной против глубочайшего жизненного смысла разрушаемого субъекта, что можно отнести в область мелодраматического). Трагизм состоит в том, что уничтожение порождает та же почва, на которой выросло уничтожение по своему смыслу и своей ценности. Микеланджело – трагическая личность, поскольку в нем противоположное, уничтожающее, обесценивающее, с точки зрения Зиммеля, вырастало непосредственно и неотвратимо из самого существования, из его самых значимых, полных жизни направлений бытия, было априорно с ним связано и было ими самими. Художник должен быть открыт к страданию, его жизненный крест, как «распятие изолированной индивидуальности»– непонимание, а как следствие – оторванность от людей и от общества. Чаще всего упоминается именно эта оппозиция: «художник – общество» как пример имманентно присущей трагической противоречивости. Но с изменением социальных условий и изменением общества вообще эту оппозицию необходимо перевести в более широкую сферу, в сферу драматического, ибо в драматическом существует не только разорванность, но и связь. А. Белый дает определение понятия «трагическое просветление», исходя из того, что в драме как в форме искусства изображается борьба с роком и победа над ним. При этом в драме нет предощущения этой победы, драма – не трагедия. «Трагическое просветление» есть предзнаменование того, что драмой не заканчивается драма человечества. Последнюю фразу можно понимать как оптимистический гимн гуманизма. Драмой как формой искусства не кончается драматическое как форма социальной реальности. «Трагическое просветление» есть не только начало «возврата к жизни», но и начало перехода к пониманию жизни как процесса в социальной реальности. Подобный вывод возможен, поскольку в отличие, например, от Ницше, которому было чуждо понимание социальной драмы, А. Белый определил появившийся мелодраматический характер современной ему драмы через понятие «мистерия»– как синтез форм искусства. Переход к понятию «социальная драма» характеризуется еще и тем, что к «року» А. Белый относил классовую борьбу, фетишизм товарного производства, формы экономического неравенства и т. д.

Там же. С. 155.

Зиммель Г. Избранное. Т. 1. Философия культуры. – М.: Юрист, 1996, 671 с. – (Лики культуры), С. 92.

Подобно «созданию кумиров» в искусстве, в социальной реальности индивид создает социальные формы. Это «творчество» несет в себе черты «общественной трагедии». С одной стороны, индивид должен создавать необходимые социальные формы и действовать в них, а с другой, – чем выше его развитие, тем менее он вступает в них и находит соотнесенность лишь с фрагментами самого себя. «Синтез форм в современной драме»– это интеллектуальное предощущение А. Белого природы противоречия в современной культуре. Ведь само понятие «синтез» в интеллектуальной работе означает то, что существует в движении между антитезисами. Философствовать означает сохранять противоположности, уметь обращаться с ними, искать «третье царство», которое не есть их «снятие». Другими словами, драматическая природа лежит в основе философствования как такового.

Фабула драмы, то есть ход событий в ней, с одной стороны, и действующие лица – с другой, определяют всю драму, точнее, их взаимоотношения между событиями и их участниками. Если ход событий в драме подчинен характерам действующих лиц, зависит от них, вытекает из них, если направляющие его законы, определяющие и вызывающие его причины, лежат в действующих лицах, в их характерах, то мы имеем драму характера; если ход событий подчиняет себе судьбу действующих лих, вопреки их характерам, неся в себе что-то роковое и фатальное, внешне непреодолимое, влекущее людей к преступлению, гибели и другим событиям, не вытекающим из их характера, то здесь возникает драма рока. Внутри этой драмы необходимо различать лиц подлинно трагических и подлинно мелодраматических, каждый из которых выступает либо в роли повелителя, либо в роли жертвы. Драма «победы» и драма «поражения»– это не различные формальные сущности бытия, а альтернативные формы, противоположные концы драмы. Различие заключается в том, что в мелодраматическом осуществляется либо одно, либо другое, а в трагическом жизнь – парадоксальный союз обоих. В частности, смысл греческой трагедии заключается не в необходимости роковой развязки, а в характере поведения героя, в этом смысле греческая трагедия героична. В XIX в. герой жизненных драматических ситуаций начинает обладать мелодраматическим типом характера. Трагедия становится «обыкновенной историей», а ее герой – отчужденным, «частным и частичным» человеком. Безусловно, трагическая личность более значительна, наделена большим смыслом, чем мелодраматическая, обреченная на рационализм и сентиментальность. В XX в. мелодраматическое становится более ярко выраженным, вследствие появления большого количества произведений того или иного вида искусства в жанре мелодрамы. Мелодрама примитивным образом трактуется как популярное, механически сделанное развлечение. Мир мелодрамы – это шок, волнения, неожиданность. В этом мире, конечно, существует движение в идеях, использование фундаментальных понятий и ценностей, но чаще всего они содержат легкий эмоциональный призыв. В более широком смысле мелодраматическое заключает в себе всю область нетрагического внутри драматического. Мелодраматическое предполагает простые удовольствия от обычного конфликта, который сопряжен с волнениями, риском, соперничеством и т. п. Все это относится к борьбе с какими-либо определенными идеями или эмоциями, относящимися к конкретному временному промежутку. Мелодрамы основываются на очевидной ясности, например, либо на человеческой отвратительности, либо на человеческом превосходстве. Но в сиюминутной театральной привлекательности всегда присутствует внутренний стержень – мелодраматический конфликт – человек борется с силой, находящейся вне его. Как любой жанр искусства, мелодрама имеет определенные взаимоотношения с обществом в целом.

В современной социальной теории выделяются некоторые инструментальные и выразительные функции «популярной драмы» в обществе. В рамках теории структурного функционализма «популярная драма» продолжает в обществе функции ритуала, предложенные Э. Дюркгеймом [18] . Кроме ритуала, в обществе так же функционирует миф и басня, которые напрямую связаны с возникновением трагедии и мелодрамы. Определение их функционирования может быть дополнено познавательной функцией, через информирование членов общества о социальной структуре и о социально – ожидаемом поведении, они могут быть средствами выражения эмоций в случае напряженности в социальной сфере. Темы мифов и басен всегда встречаются в обыденной жизни. Как инструментальный элемент культуры миф имеет латентную функцию социального контроля, а как выразительный элемент культуры представляет собой консервативную силу. Безусловно, «популярную драму» нельзя однозначно отождествить с мифом, ритуалом, басней. Ее функция в обществе имеет свою специфику. Если одна из задач «популярной драмы» информировать членов общества о социальной структуре, то выразительность описания характеров в драме делает их больше похожими на стереотипы, чем на индивидуальные особенности личности. Характеры наглядно показывают, с каким общественным статусом и видом деятельности необходимо идентифицировать себя зрителю, чтобы его взаимоотношения в социальной структуре были ожидаемыми. Большинство «популярных драм» касается конфликтов, присущих повседневности. Можно сказать, что мелодрама – это эстетическая версия полемики. Полемика (рвение к спору) присутствует в индивидах в виде любви к жизни. Право на жизнь настолько фундаментально, что во времена кризисов человек автоматически оставляет все вопросы о вине и заслугах, пытаясь превратить все внутренние проблемы в чувство жизни. Даже эпохи, отнимающие «вкус жизни», порождают сознание неотчужденного права на жизнь. Так, по мнению Д. Локка: «Жизнь ценна, даже если она безрадостна и невыносима».

Дюркгейм Э. Социология: ее предмет, метод, предназначение / Пер. с франц. А. Б. Гофмана; Науч. ред. Е. И. Рачин. – М.: Канон, 1995, 349 с. – (История социологии в памятниках), С. 120.