Оптимистка
Шрифт:
Не столь ярким событием стало мое первое посещение доктора Коннелла в Методистском Госпитале Миннеаполиса. Все было так, как я и ожидала. Так же, как доктор Ридли в Сан-Диего, доктор Коннелл реально подошел к положению вещей, что я ценю и уважаю. Он изложил мне все варианты и график лечения. Этот доктор проповедует принцип «Чем больше, тем лучше». Он хочет все и сразу. Мне же больше импонирует «Лучше меньше, да лучше» Поэтому я не хочу. Конечно, он не обрадовался. В итоге я покинула его кабинет с визитной карточкой в руках и назначенным через месяц очередным приемом. В памяти запечатлелось его обеспокоенное лицо.
Обычно, доктора лучше владеют своими эмоциями. В одном я уверена абсолютно точно: если когда-нибудь поеду в Вегас, то никогда не приглашу доктора
Пятница, 26 августа
Кейт
Я опаздываю, как всегда. Поэтому едва зайдя в столовую, сразу же начинаю сканировать комнату на наличие свободных мест. Они есть практически у каждого столика. Неожиданно застываю на месте, когда вижу сидящего в одиночестве невысокого парня. На нем винтажная в тонкую полоску футболка, галстук-бабочка шотландской расцветки, намеренно коротковатые красные брюки, голубые носки, вязаные «ромбиком» и черно-белые туфли. Внутренним чутьем, я знаю, что это — то место, где я должна сесть. У парня отличный стиль. Чтобы носить такую смелую одежду, у него должен быть и характер под стать. Решаю, что должна с ним познакомиться. По мере приближения к его столику, понимаю, что парень пытается быть храбрым, но его сгорбленный вид говорит о том, что он ужасно нервничает. Мне хочется похлопать его по спине, чтобы он хоть чуть-чуть расслабился. Но я этого не делаю. Мне нравится прикасаться к людям, но методом проб и ошибок я выяснила, что людям это кажется странным. Сначала нужно познакомиться.
— У вас не занято? — вежливо спрашиваю я.
Он вздрагивает при звуке моего голоса, а потом поворачивается ко мне лицом.
Я стою и улыбаюсь. Этот галстук-бабочка ужасно прикольный. Снова спрашиваю:
— У вас не занято? — и специально показываю на стул рядом с ним, хотя все остальные места за большим столом свободны
Он улыбается в ответ и начинает потихоньку расслабляться.
— Нет. Тут никто не сидит. Присаживайтесь.
Знаю, что «эльф» не совсем подходит в качестве мужской характеристики, но именно это слово приходит мне на ум, как только я вижу его улыбку. Он хорошо одетый и подстриженный маленький эльф.
— Приятель, у тебя просто отстойная футболка, — говорю я, устраиваясь на стуле. Его образ отлично подобран. Он ничегошеньки не упустил. — Я Кейт, — протягиваю ему руку, которую он аккуратно пожимает. Его собственные руки очень мягкие.
— Ну... спасибо, наверное. Кейт сокращенно от Кэтрин? Я Клейтон. — Он немного официален, но не потому, что важничает или воображает. Его официальность носит скорее утонченный характер. Ему не помешало бы еще чуть-чуть расслабиться.
— Твоя футболка тоже потрясает воображение, — добавляет он. На моем топе написано «Tijuana is muy bueno». Для этой фразы мне пришлось пожертвовать тремя футболками, а полоски я сделала из черной толстой ленты.
— Гм. Спасибо, Клей. — Кажется, он говорил искренне. — Я Кейт, просто Кейт. Кэтрин меня не назвала бы даже собственная мать.
— Заметано, Кэтрин. — Он застенчиво улыбается. — А я Клейтон, просто Клейтон. Клеем меня не назвала бы даже собственная мать.
Я смеюсь.
— Так значит? — Мне нравится этот парень. Он остроумный. И не замыкается в себе, несмотря на то, что до ужаса боится находиться здесь.
В этот момент появляются официальные лица и начинают свою часовую речь на тему «открывающихся перед нами возможностей». Меня пробирает хихиканье, когда декан повторяет эту фразу слово в слово, приветствуя нас. Клейтон подавляет свой смешок и прикладывает указательный палец к губам, призывая меня быть потише. Резко прекращаю веселиться, когда осознаю, что мы единственные, кто смеется. Декан не пытается быть ироничным или смешным, он действительно так думает. А все остальные внимают ему. Перспективы. Мне понадобилось двадцать секунд, чтобы понять, что он не просто упомянул о них, но и собирается детально раскрыть столь важную информацию. У меня такое ощущение, что я попала на проповедь
Как только преподавательский состав коллективно произносит прощальное напутствие «Не упустите свои возможности!», я громко кричу «Йо-хуу!». Оно хорошо вписывается в аплодисменты и шумные восклицания первокурсников. Клейтон закатывает глаза так, как будто мой энтузиазм приводит его в замешательство.
— Что такое, приятель? — возражаю ему. — Я просто возбуждена. Мы только что прослушали столь воодушевляющее дерьмо. — Показываю на него пальцем и с непроницаемым лицом, подражая голосу декана, произношу:
— «Ваша судьба в ваших руках», «Перед вами — светлое будущее», «Здесь, в Гранте, мы все, как одна семья», «С этого момента начинается ваша новая жизнь».
Он качает головой с самым серьезным видом, но я вижу, что в уголках его губ проскальзывает улыбка. Он не слишком хорошо притворяется.
— Кэтрин, этот час моей жизни больше никогда не повторится, — говорит он сухо.
Я смеюсь.
— Ой, Клейтон, даже за все кофе в Колумбии, я бы не согласилась на это.
— Думаю, фраза должна звучать как «за весь чай в Китае»
— Я ненавижу чай.
Он качает головой с таким видом, как будто не уверен, что со мной делать.
Сдерживаю хихиканье и продолжаю:
— Мне только что, как новорожденному, раскрыли глаза на открывающиеся передо мной перспективы. И они просто великолепны.
Он расплывается в улыбке и бросает в меня карандашом.
— Кэтрин, тише!
Я показываю на его записную книжку, все еще лежащую перед ним.
— Ты записывал за деканом его мудрые изречения? Боже, Клейтон, ты что, писал диктант. Это, ну просто очень подробные заметки.
Он краснеет.
— Я немного доскональный.
А теперь мне становится стыдно. Я встаю и хлопаю его по плечу.
— Да я шучу, Клейтон. Я — лентяйка. А ты чересчур усердный. Но мы как-нибудь с этим разберемся. Пойдем, посмотрим на свои комнаты.
Я немного удивлена тем, что встав и забросив за плечо свою кожаную сумку, он взял меня под руку. В его жесте четко читалось, что Клейтон хочет быть ведомым. Неужели от меня пахнет молоком, как от кормящей матери? Некоторые люди тянутся ко мне по одной причине — они хотят, чтобы о них позаботились. Теперь у меня новая миссия: укрыть Клейтона от бури, ну или, по крайней мере, осторожно познакомить ее с ним. У меня такое чувство, что жизнь не всегда была раем для Клейтона. Но он выбрал правильного друга. Я замечательный буфер, уж поверьте мне.
Накрываю его руку своей и говорю:
— Ну что, давай начинать открывать перед собой эти проклятые возможности.
Комната Клейтона и моя оказываются напротив друг друга. Судьба! На дверях наши имена и соседей по комнатам. У Клейтона — Питер Самуэль Лонгстрит Третий.
Я потихоньку молюсь. Пожалуйста, Господи, пусть только Пит не окажется гомофобом. Несмотря на то, что я знаю Клейтона всего лишь час, я на 99,9% уверена, что милому, приятному во всех отношениях Клейтону, так же, как и мне нравятся парни.