Оптимистка
Шрифт:
Она отмахивается от меня так же, как и множество раз до этого. Я теряю ее. Она не станет слушать. А у меня просто нет никаких знаний или примеров из жизни по этой теме. Я не знаю, что сказать, поэтому говорю то же, что и Гасу, когда он курит.
— Ты должна бросить. — Чувствую себя дурочкой, когда произношу эту фразу.
В глазах Мэдди вспыхивает злость. Я слишком давлю на нее. Она глубоко вдыхает и говорит:
— Кейт, думаю, тебе стоит уйти.
Да, определенно я перешла все границы. Я раскрыла ее секрет и совершенно справедливо, что она в ярости. Нужно дать ей время. Собираю свои вещи и направляюсь к выходу.
— Еще раз спасибо за то,
Жду, что она хоть как-то отреагирует, но в ответ лишь молчание. Ни тебе «всегда пожалуйста» ни «иди в задницу». Просто угнетающая тишина. Меня пробирает озноб. Оглядываюсь и неожиданно, мне кажется, что в комнате больше нет Мэдди, а лишь я и Джанис Седжвик. Мэдди принимает облик моей матери. Даже то, как она переносит свой вес на левую ногу и скрещивает на груди руки. Они могли бы быть одним человеком. Моя мать не была чудовищем. Она просто не могла справиться со своими проблемами. Когда она не принимала лекарства, то была сама не своя. Когда она принимала лекарства, то тоже была сама не своя. Психические расстройства — это не шутки. Какое-то время мать была любящей и доброй. Но в большинстве случаев злой и ко всему безразличной. Злость и безразличие — абсолютно разные эмоции, которые могут разбить детское сердце на мелкие кусочки. Я очень рано научилась абстрагироваться от них. Но меня ужасно расстраивало, когда мать так вела себя по отношению к Грейс. Я делала все возможное, чтобы это не повторялось. Но иногда мне не удавалось ничего сделать. Тогда я ненавидела себя за это.
Мне срочно нужно покинуть это место.
Выхожу за дверь и пока Мэдди не закрыла ее и говорю:
— Пожалуйста, обратись за помощью. — Не думаю, что она услышала меня, но потом замечаю в приоткрытую дверь, что ее плечи поникли.
Вернувшись в общежитие, изучаю информацию по булимии на ноутбуке. Через час заканчиваю исследование, ввергнувшее меня в состояние депрессии. В голове куча вопросов.
Время ленча. Несмотря на то, что еда — последнее чего мне хочется после прочитанного, я решаю куда-нибудь сходить. Нужно переключиться на что-то другое. У меня довольно хорошо получается раскладывать свою жизнь по полочкам. Если происходит что-то плохое, я могу концентрироваться на происходящем какое-то время, а потом просто отодвигаю это на задний план, чтобы извлечь при необходимости.
Этому бесценному уроку меня научило собственное детство. Я не могу позволить, чтобы печали и беды владели мной, иначе они просто полностью поглотят меня. Все неудачи я собираю и храню в отдельном уголке памяти, не позволяя просочится им через тонкие стенки и смешатся со всем тем хорошим, что есть в моей жизни. Неудачи — чертовски плохой компаньон.
Поэтому я иду и стучусь в дверь Клея. Дверь открывает Питер.
— Как дела, Пит
Он сухо кивает мне головой.
— Кейт.
Я подхожу, беру его за руки и хорошенько пожимаю их.
— Расслабься, Пит. Эй, а где Клейтон?
Пит полностью раскрывает дверь, и я вижу Клейтона, развалившегося на своей кровати и читающего журнал.
— Привет, Клейтон. Как дела? Я собираюсь в кафе, чтобы перекусить. Ты со мной?
— Добрый день, Кэтрин. Конечно. Эта статья просто до ужаса скучна. Меня так и тянет в сон. — Он потягивается и откладывает журнал на стол. Интересно, может в прошлой жизни Клейтон был англичанином? Кто еще бы сказал «до ужаса»?
Смотрю на Пита, все еще стоящего возле раскрытой двери.
— Хочешь с нами, Пит?
— Мне бы не хотелось быть третьим лишним. — О, он такой серьезный.
— Пит, приятель,
Он качает головой.
— О, Кэтрин,— говорит он. Мне так нравится, что он понимает мое чувство юмора.
—Видишь Пит, мне придется придумывать что-нибудь креативное и долго ухаживать за ним. У Клейтона просто стальные яйца. Поэтому ты совсем не помешаешь нам.
Пит знает, что мы прикалываемся, потому что Клейтон еще вчера вечером сообщил ему, что он — гей. Клейтон сказал, что не хочет, чтобы Пит извел себя сомнениями по поводу его ориентации. Пит, в свою очередь, нормально все воспринял.
Шестым чувством я знала, что так и будет.
Ленч с Клейтоном и Питом прошел чудесно. Мы сидели за столом, шутили и рассказывали истории. Как только Пит немного расслабился, то стал просто отличным и веселым парнем. Клейтон же... Ну, Клейтон сдержанный и саркастический. Мы смеялись так, что надорвали задницы. Смех для меня как кислород, так что я приняла приличную дозу, так необходимую мне сейчас. И я нашла двух людей, которые могут заставить меня смеяться до слез в глазах, до колик в желудке. Это тот тип людей, с которыми мне нравится проводить время. Теперь их у меня двое! Я счастливица.
Вернувшись в общежитие, обнаруживаю, что комната выглядит как Франция во время Второй Мировой Войны. Повсюду валяются вещи. Шугар и мои.
В центре комнаты стоит девушка, руки в боки. Машу ей рукой.
— Привет, я Кейт.
Она внимательно осматривает меня, сдувает прядь волос с лица и расстегивает заколку, стягивающую волосы. С неприступным видом она собирает волосы и застегивает заколку обратно.
— А я Шугар.
Она такая хорошенькая, как модель. У нее длинные светлые волосы, большие темные глаза, полные губы и, боже мой, она еще и высокая. Ее ноги длиной практически как все мое тело. Она худенькая, но подтянутая. И... у нее огромная грудь. Я могу достоверно это сказать, потому что она ничего и не прячет. На ней -коротенький топ и самый короткие джинсовые шорты, которые я когда-либо видела. И когда это они начали шить джинсовые плавки? Да, это ну никак не поможет мне избавиться от образа стриптизерши
— Мне надо кое-что передвинуть. А то мне не нравится расстановка, — говорит Шугар, качая головой и осматривая беспорядок. — Да, совсем не нравится.
— Отлично, я не против.
Шугар отдает приказы как морской капрал. После того, как мы переставили все с места на место три раза, она наконец-то удовлетворилась увиденным. Я же была потная, как свинья. Интересно, как так получилось, что, несмотря на то, что у нас одинаковое количество мебели, ее мебель занимает две трети комнаты. Да, чем бы дитя ни тешилось... У меня достаточно место для всех моих вещей, поэтому я не собираюсь ни на что жаловаться. Совершенно очевидно, что Шугар всегда добивается своего. Ну а я... я не размениваюсь по мелочам.
Нам не особо есть, о чем поговорить, кроме как об интерьере и перестановке мебели, но я все же задаю несколько вопросов. Таким образом, узнаю, что Шугар восемнадцать лет и она из Миннеаполиса. Ее родители в разводе и у нее есть трех летний сводный брат, кокер-спаниель по кличке Мерседес. Она знает кучу людей, которые поступили в Грант. Она ничего не знает обо мне. Когда ты интересен собеседнику, он задает вопросы. Я задавала. Она нет.
Ах да, она ничего не сказала по поводу стриптиза. И у нее нет шеста.