Опус номер девять ля мажор. Часть 2. Жизнь как музыка и танец
Шрифт:
– Привет, – отозвалась Даша. – Ну, ты и выросла, молодец! Надолго к нам?
Ксения, улыбаясь, пожала плечами:
– Не знаю… Пока только в гости. Так захотела всех увидеть!
– Я тоже очень рада тебя видеть.
Ксения села на табурет – боком к столу, заставленному чашками, пачками печенья, коробками сока. Локтем отодвинула от края высокий чайник – а то, гляди, упадёт…
Даша закрыла пузырёк с лаком и, потянувшись, убрала в тумбочку. Самая смышлёная из девочек забралась к ней на кровать, запустила гребень в пышные Дашины волосы и победно глядела на остальных: теперь она при деле, её не попросят выйти.
– Нет, Руслана, не надо… Лучше дай мне пилку, вон она лежит.
Смуглая Руслана метнулась к тумбочке, вместе с ней – рыжая кудрявая девчушка. Они ухватились за пилку с двух концов, смахнули на пол фотоальбом и, поднимая, едва не растерзали его.
– …Ой, Даша, где это ты? – воскликнула Руслана, показав страницу.
– Во Франции. Видишь: Версальский дворец.
– Здорово! А это кто с тобой? Жених?
– Это папа.
– Какой молодой!
– И красивый, – добавила рыженькая. – Похож на этого, как его?… артиста…
– На Сидихина?
– Точно! Обожаю Сидихина.
Катя, смышлёная подружка за Дашиной спиной, лишилась покоя: и хочется взглянуть на снимки, и страшно потерять насиженное место. Даша всё сильнее морщилась при каждом резком движении гребня.
– Стоп! Дальше не смотреть! – велела она девчонкам.
– Не смотреть! Что, не слышали?! – повторила Катя из-за её плеча.
– Почему? Ты там не одетая? – спросила рыженькая.
– Нет. Просто не хочу.
– Мы осторожно, – пообещала Руслана.
– …Эй, сколько можно шуметь, куклы? – буркнула Маша Третьякова, повернулась на бок и открыла глаза. – Спать не даёте… Ксеня, здорово!..
– Привет.
– Хватит спать, соня! – ещё громче загалдели куклы. – Ещё ужин будет!
– А что, ужина не было, да?
– А что, был?!
Ксения улыбалась, глядя на этот бедлам. Чувство было такое, будто растянулась на столе, и массажист поколачивает ладонями, поднимаясь к плечам: первые минуты бодрит, но ещё немного – и разомлеешь, лениво закроешь глаза… Но тут в коридоре прошелестели быстрые шаги, и Виктория Кирсанова, не утруждая себя стуком, распахнула дверь, сморщила нос, оглядела комнату и в тот же миг бросилась Ксении на шею:
– Фантастика! Ксюха, неужели это ты?! Ну, даёшь!
А ты мне недавно приснилась!
– И что я делала в твоём сне?
– Побеждала меня на конкурсе. Чего ещё от тебя можно ждать!
– Это вряд ли, ты уже далеко упрыгала…
Вика, на полгода младше Ксении, была её главным противником с первых шагов на паркете. Они вместе проходили все ступени танцевальной пирамиды, поднимаясь в возрасте и мастерстве. Гибкая, хлёсткая в движениях, с красиво выступающими мускулами на тонких руках, ногах и спине, Ксения считалась более способной и, по тренерским подслушанным словам, «фактурной»; невысокая крепенькая Вика была старательной трудягой. С детского «E» класса, выходя на паркет в стайке малышей с одинаковыми испуганными глазами, они обращали на себя внимание зала и судей. Потом были школьные годы и более жёсткое соперничество в «D» классе – они прошли его и победно двинулись вперёд. Дальше Вика притормозила, и «B» класс Ксения получила на три месяца раньше. Виктория не завидовала, не ревновала – только стала работать вдвое упорнее и догнала её… А потом случилось то, что случилось.
Раньше девочки общались
– Так, выйдите отсюда! – приказала Виктория «куклам» – так однажды назвала младших девочек Алина Александровна, и слово прижилось.
– А чего? – возмутилась смышлёная Катя, выставив перед собой гребень, словно для защиты.
– Я сказала, – объяснила Вика с нажимом на глагол. Девчушки со вздохами потянулись к двери.
– Дашенька, идём с нами, – обернулась Руслана.
– Я к вам ещё подойду, – мягко, точно извиняясь за поведение соседки, сказала Даша и легла на покрывало, распушив густые волосы по груди. – Вика, ну что ты их обижаешь? – спросила она, когда куклы вышли.
– А чего они, как дома? Я к ним не хожу. Пускай у себя шумят.
– Но они же маленькие.
– Я тоже была маленькая. И так не наглела.
– Но ведь можно попросить.
– Нет уж. Пускай они тебя просят, – и Вика, склонив голову и как бы снизу заглянув Даше в глаза, пропищала: – Дашенька, расскажи мне сказку!..
– Да ну, не смешно.
– А я тебе и не Задорнов, – Виктория села на краешек её кровати и, одним движением подвернув подол белой футболки Даши, поставила кулак ей на голый, тут же напрягшийся живот. – Вообще никуда не пойдёшь до ужина.
– Захочу – и пойду. Ты что, хозяйка здесь?
– Девчонки, не ссорьтесь, пожалуйста, – попросила Ксения и двинулась к ним вместе с табуреткой. – Вик, а ты помнишь, как нас Владимир заставлял работать?
– Конечно, такое не забудешь!
– Смотри, Ксения, – передразнивая Владимира Викторовича, чуть носовым голосом произнесла Ксюша. – Будешь лениться – сделаю Вику чемпионкой раз и навсегда. Мне ничего не стоит: сказал два слова судьям на любом турнире, а им всё равно, кого из вас двигать, и ты уже вечно вторая. Хочешь? Нет? Тогда старайся, всё зависит от тебя.
– Ага. А потом то же самое говорил мне. Но не сделал так ни разу. Мы дрались честно и с переменным успехом.
– И никогда не обижались, – добавила Ксения, отводя взгляд, чтобы не замечать ритмичных нажиманий кулака Виктории на Дашин пресс, от вида которых вдруг стали пересыхать губы.
– Ещё бы, – вставила Даша. – Да Вичка… подожди, дай сказать. Он ведь тренирует всего десять лет. В своём кругу считается молодым. Вы – первое поколение его серьёзных учеников. Не только он вас учит, но и вы ему делаете имя. Ему пока невыгодно обижать нас и всерьёз сталкивать, а когда чего-нибудь добьёмся… Ой, мало не покажется! Не узнаем нашего Володеньку, чувствую в нём такие замашки.