Опять вопросы вождям

Кара-Мурза Сергей Георгиевич

Огромная разница и в том, что советская школа была трудовой, а западную можно считать антитрудовой. Дело не в том, что там растят белоручек, а у нас работяг. Даже наоборот: их школьники, приучаемые молиться доллару, не гнушаются подработать. Папаша-миллионер нанимает сынка помыть машину - за пять долларов. Для них это урок наживы, а по мне - гадость.

Суть в том, что наша школа труд представляла не проклятьем, а делом чести и даже духовного подвига - "воля и труд человека дивные дива творят". Те французские социологи пишут, что в их школе сама тема труда является табу труда как бы нет, говорить о нем нельзя. Если и возникает тема "работника", то речь идет о садовнике, добром булочнике или, на худой конец, о старательном алжирце-эмигранте Али, которому "патрон" дал хорошее место. Школа отчуждает

человека от трудовой реальности (как и искусство вспомните американский фильм, где была бы показана доярка на ферме или рабочий в цехе). В колледже каким-то образом удается создать прямо-таки висящее в воздухе ощущение, что труда - с тяжелыми усилиями и потом, - не существует. Для милых мальчиков и девочек труд - это быть дизайнером, репортером или финансистом. Это же мы видим сегодня в наших "колледжах". А пока мы следовали принципам трудовой школы, у всех нас, независимо от профессии, была подспудная, духовная связь с физическим трудом. Мы все были ему не чужды, для нас слова о том, что каждый должен добывать хлеб свой в поте лица своего, имели смысл. И это не связано с "уроками труда", которые обычно были организованы плохо.

Суть в том, что наша школа была направлена на создание "общества труда", а не "общества потребления". Только утратив, мы поймем, какое было создано благо - жить в обществе, не расколотом враждой в связи с трудом. Ею насыщен воздух в самом уютном западном городке, этого могут не заметить только гурновы да бовины. У нас же, при всех трудностях и нехватках, ты поднимался в переполненный автобус, везущий людей с работы - и тебя охватывало ощущение родства со всеми этими усталыми людьми. А это дорогого стоит.

Отказ от идеи трудовой школы, выделение из нее той части, которая будет готовить будущих "приказчиков капитала", всех этих дизайнеров, менеджеров и социологов - это слом важного устоя нашей цивилизации. Это - отказ от принципа соборной личности, принципа школы как механизма "воспроизводства народа", переход к школе, создающей классовое общество. Понимают ли это учителя, бездумно сдающие важнейшую суть нашей школы?

Сегодня школа явно заняла свое место в классовой войне - и именно на стороне капитала против труда. Как грибы растут кружки "юных бизнесменов", а есть ли хоть один кружок профсоюзных активистов или организаторов забастовочного движения? Ужасно слышать от школьников нашептанный им бред о благе богатства - никогда в России такого нельзя было услышать ни в приходской школе, ни в гимназии, ни в Лицее, где учился Пушкин.

А ведь учительство пошло на этом пути дальше - согласилось с тем, чтобы школьное образование перестало быть всеобщим. Без шума отбросили Россию в разряд быстро отстающих стран. Никакой экономикой это не оправдать вложения в работника рентабельны. Да дело не в экономике. Сегодня отлучение от образования есть выбрасывание из общества. А переход к платному образованию - отлучение от него части подростков. Сразу отбрасывается, как тряпка, миф о демократии.

Что же стоит за планом превращения в маргиналов части молодежи? Известно, что она не пойдет на рынок труда "по дешевке", а озлобится и начнет "войну против всех" через преступность или уйдет в наркоманию. Зачем же это делается? Ведь в сотни раз дешевле дать юноше образование, чем защищать общество от него, ставшего волком. Причина проста: во-первых, эти озлобленные юноши, как хищники, сплачивают стадо "благополучных" обывателей вокруг пастуха-государства, которое их охраняет. Угроза насилия "маргиналов" даже специально преувеличивается (вспомните американские фильмы). Во-вторых, из этих волчат, самых бедных и неграмотных, рекрутируются и натаскиваются репрессивные силы режима, способные на любое зверство против людей своей страны. А в России, видимо, таких рекрутов нужны будут сотни тысяч.

Нынешние вожди навязывают нам модель классовой школы. К ним-то претензий нет, они подписали контракт и обязаны честно его выполнить. Ведь даже наемный убийца имеет совесть и не получает денег зря. Поражает другое - как мог русский учитель не восстать против этой "реформы"? Ведь приватизированные фабрики можно вернуть или построить новые. Пущенное под нож поголовье скота понемногу восстановим. Месторождения наши быстро не выкачают - встанем на ноги и отберем. А вот если школа начнет

фабриковать, год за годом, разделенных на два класса-племени молодых людей, то этот раскол будет надолго и преодолеть его будет трудно.

("Советская Россия". Январь 1995 г.)

Долг учителя

Россия переживает разрушительную "либеральную" революцию. Наши "реформаторы" говорят с гордостью: они - радикалы. Это поразительно! Ведь мы помним из химии: "радикал" - это ущербная, неполная частица, которая потому и активна, что хочет вырвать что-то у нормального, полного атома или молекулы.

От революций страдает большинство нормальных людей, но особенно - дети. И куда бы ни вывезла нас безумная кривая кризиса, наш долг перед нацией уберечь, насколько можно, детей, помочь им не озлобиться, не превратиться в волков. Ясно, что означает разрушение старого образа жизни для детей в материальном плане. Вот пионерлагеря. Даже сегодня телевидение лягает этот уже уничтоженный социальный институт, показывая "городской клуб юных бизнесменов" ("ведь это же лучше, чем маршировать в пионерлагере!"). А что произошло на самом деле? Если бы мне предложили выбор, я бы согласился, что послать летом ребенка в родовое имение или с гувернанткой в Ниццу - лучше, чем в пионерлагерь "Орленок" на реке Пахре. Но 99,9% граждан такого выбора не имели и не имеют сейчас. Наши интеллектуалы, предприняв кампанию очернения, а затем поддержав программу удушения пионерлагерей, выполнили свой революционный долг. И оказалось, что "иного не дано" - дети остаются в городах, лишаясь даже одного-двух месяцев интенсивного оздоровления.

Какова тенденция с учетом быстрого обеднения родителей? Она хорошо видна, например, в Бразилии (которую демократы уже считают недосягаемым для России идеалом). Жарким летом, в каникулы, большая часть детей сбивается в стаи на улицах города, пропитанного запахом стекающей со склонов, из многомиллионных фавел, мочи. Эти стаи быстро затягивают и "переваривают" детей из среднего класса, вышедших на улицу без охраны. Воровство, проституция и наркомания навязывается таким детям насильно, в обязательном порядке. Пусть наш интеллигент, столь рьяно выступавший против "тоталитарной" пионерской организации, подумает о своей дочке, которую еще три года назад бабушка водила на фигурное катание во Дворец пионеров, а летом посылали в лагерь на Пахру. Заработал ли он на гувернантку - или готов отправить дочурку в уличную стаю? Скорее, второе, ибо "свобода даром не дается", и он готов платить (дочкой).

Освобождение детства от "тоталитарных" организаций приведет и к быстрому росту риска для жизни детей. В рыночной экономике Бразилии не нашлось иного способа контролировать уличные стаи подростков, кроме как проводить периодическую "социальную чистку" силами неформальных организаций. Они по заявкам "комитетов жильцов" из приличных кварталов отстреливают мальчишек. Когда я в мае 1992 г. был в Бразилии, в газете Сан Паулу прошла будничная заметка: арестована такая группа из пяти неформалов (в рабочее время жандармы), которые за короткое время застрелили 24 подростка. Попались случайно - последнего не добили. Славные бойцы паравоенных организаций, официально создаваемых в России на деньги предпринимателей, таких промахов не допустят.

Но народ этот курс принял и одобрил - и остается только ждать, пока он одумается. А до того - приложить много сил и ума, чтобы охранить детей, насколько можно. На первый план выступает фигура учителя. И приходится с горечью признать, что слишком большая часть учителей забыла о своем прямом профессиональном долге, а бросилась в политику. Кто в демократы, кто в оппозицию - и политике отдают свое время и душу. А это все равно как если бы врач на фронте, вместо того, чтобы спасать раненых, пошел в окопы с автоматом.

Моя мать в 1917 году, в возрасте 15 лет, стала сельской учительницей нехватало учителей. Это было в Семиречье, на границе с Китаем. Страшное место тотальной гражданской войны. И школа была тем местом, где дети искали спасения - учитель тогда подавил свои порывы и остался с детьми. И к чести и красных, и белых, они школу в войну не втягивали, а помогали, чем могли. Даже самые кровавые командиры офицерских полков, которые при отходе в Китай на перевале убивали своих жен и невест - и те напоследок старались чем-то помочь школам, будущему России.