Опыт философской антропологии
Шрифт:
Во-вторых, дуальность «бытие и ничто», «жизнь и смерть» выражает бинарную основу Космоса и человеческого бытия. Это вечное противоречие оказывается исходной предпосылкой всех наших дискурсов о вещах, «существующих, как они существуют, и несуществующих, как именно они не существуют». Именно этот бинарным фундамент обеспечивает онтологическое обоснование морали, недвусмысленное разграничение добра и зла.
Представленный опыт философской антропологии демонстрирует, с одной стороны, основания гуманистической философии человека, с другой — практику применения предложенной концепции.
Как и прежде, мы убеждены, что положение человека
Метафизика уважения к человеку начинается с метафизики уважения к природе. Последняя трактуется как causa sui, как бесконечная реальность без какого-либо трансцендентного абсолюта. Сущностью природы является логос как совокупность устойчивых универсальных отношений между дискретными объектами. Такой подход снимает метафизическую униженность природы, изначальную зависимость ее и ее творений (включая человека) от запредельной субстанции, а также фатальность ее развития. Мы рассматриваем природу как natura naturans и разделяем идею становящегося Космоса, причем в этом становлении происходит изменение как сущности, так и его существования.
Кроме того, природа рассматривается как natura sapiens. Если мы постулируем множественность миров, то тем самым признаем, что природа постоянно мыслит самое себя, она склонна к саморефлексии. Мы полагаем эту способность Космоса настолько существенной, что если бы однажды исчезла последняя мыслящая единица во Вселенной, само бытие перестало бы существовать, оно обратилось бы в Ничто. Идея множественности миров также снимает одиночество человека во Вселенной и отвергает предустановленный прогресс (или регресс) человечества.
Человек понимается как микрокосм. Он наследует творческое начало бытия и является homo creans. Эта сущностная характеристика влияет на многие суждения о человеке, в том числе она принимает участие в формулировке императива, запрещающего окончательные оценки живого человека.
Активность человеческого духа имеет креативный либо деструктивный характер. Индивидуальная ментальность принимает участие в формировании 1) объекта своего влияния; 2) субъекта, которому принадлежит; и, наконец, 3) в творении самой себя. В частности, мы становимся тем, что мы хотим и желаем, любим и ненавидим, что вспоминаем и переживаем. Зная же о хайдеггеровской истине «Ничто само ничтожит» и о том, что ужас приоткрывает Ничто, нам следует иметь в виду, что методика противостояния смерти может быть построена на фундаментальном настроении любви.
В этой связи дополним, что экзистенция понимается как своеобразная реальность (экзистенциальное поле, поле человеческого духа), которая обладает своей жизнью, собственной динамикой и может быть конструктивна либо деструктивна не только для смыслов человеческого существования, но и для других форм бытия. Экзистенция является проводником смыслов и понимания. Поэтому мы говорим о феномене активности экзистенциального поля (разума и чувств, рационального и иррационального компонентов, в том числе интуиции, воли, любви и т. д.), когда наш дух оказывает непосредственное
Предлагаемое определение души как совокупности (внутренних и внешних) устойчивых универсальный отношений человека с миром позволяет сказать, что душа имеет вневременный и внепространственный характер. Заметим также, что идея «дух есть отношение» объясняет его нематериальный, невещественный характер.
Поскольку названные отношения имеют место как внутри тела индивида, так и за его пределами, например, между человеком и Космосом, то им нельзя установить определенные временные или пространственные границы. Другими словами, человеческая душа бесконечна, она бессмертна, а точнее, в человеке имеются два начала: смертное и бессмертное. Предназначение же человека состоит в том, чтобы развивать и укреплять свое бессмертное начало, приобретать, так сказать, богоподобие. В этом, в частности, заключается наш ответ на вопрос «Что значит для человека быть?».
Вместе с тем у нас нет возможности совершенно точно «вымыслить» душу живого человека. Дать полную, исчерпывающую дефиницию души — значило бы умертвить человека. Во имя жизни человеческого духа не стоит давать ему конечных определений.
Вопреки сартровской концепции мы полагаем, что индивид изначально обладает и сущностью, и существованием. Обе характеристики подвержены изменению, и потому человек становится тем, кем он становится. Такой подход не закрывает перспективы человека.
Что касается классической эстетики абсурда в исполнении А. Камю, то нам по-прежнему дороги ранее открытые рецепты противостояния абсурду.
Гуманистическая методология не разрешает нам увидеть в сверхчеловеке идеал для человека, но позволяет указать на метафизический аргумент против смертной казни.
Мы надеемся, что полученные результаты будут способствовать становлению современной философской антропологии, которая укрепляла бы убеждение Альбера Камю: «Есть больше оснований восхищаться людьми, чем презирать их». Опыт создания гуманистической философии человека продолжается…
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Августин. О благодати и свободном произволении / Августин // Краткая история этики / А. А. Гусейнов, Г. Иррлитц. — М., 1987. — С. 532—557.
Адлер, А. Понять природу человека / А. Адлер ; пер. Е. А. Былина. — СПб. : Академический проект, 1997. — 256 с.
Адорно, Т. В. Проблемы философии морали / Т. В. Адорно ; пер. с нем. М. Л. Хорькова. — М. : Республика, 2000. —239 с.
Айер, А. Дж. Человек как предмет научного исследования / А. Дж. Айер ; предисл. и пер. Е. Г. Рудневой // Философские науки. — 1991. — № 1. — С. 120—136.
Алексеев, С. С. Жизнь — абсолютная ценность / С. С. Алексеев // Смертная казнь: за и против : [сб.] / сост. О. Ф. Шишов, Т. С. Парфенова; под ред. С. Г. Келиной. — М., 1989. — С. 336—338.
Амбарцумов, Е. Не нервничать! / Е. Амбарцумов // Литературная газета. — 1989. — 27 дек.