Опыт предпринимателя
Шрифт:
Спорт с его честным соперничеством формирует обостренное чувство справедливости. Почему в бизнесе я так строг и даже жесток к тем, кто хитрит, ловчит, ищет ношу полегче? Это у меня в крови со времен спортивной юности. Не терплю людей, которые только делают вид, что работают, в то время как другие трудятся на пределе возможного. Такие ловкие ребята – настоящие предатели.
Кто-то скажет, что я слишком строг. Мол, огромное число людей желает вкладывать поменьше, а получать – побольше, и это естественно. Я устроен по-другому, я – максималист. Во главе команды единомышленников я иду к великим, глобальным целям. Без дружной и крепкой команды я – романтик-мечтатель, полководец без войска. Только сообща,
Поэтому нашу фирму я вижу как большую, совершенную лодку: мы все дружно гребем, выкладываемся, чтобы добиться успеха и славы. Это касается абсолютно всех – менеджеров, юристов, бухгалтеров, сбытовиков, дизайнеров, грузчиков, кладовщиков, охранников... Все работают на общую цель. И если кто-то ловчит, имитирует работу, то этот человек лишает нас большой победы, убивает наше дорогое время, отбрасывает всю команду назад, крадет золото чемпионов!
Если вы устремлены в заоблачную высь, то должны считать даже слово «хорошо» негативным. Многие недоумевают: «Почему судьба ко мне так несправедлива, ведь я живу честно, я все делаю хорошо?». Представьте, что вы – спортсмен и все делаете всего лишь на «хорошо». Вы никогда не станете чемпионом, даже не добьетесь третьего места!
Награды в жизни отстают на одну ступеньку от заслуг. Для того, чтобы жить хорошо, надо делать все на «отлично». Хочешь заработать много денег, сделать открытие, иметь успех в семье, обществе, завоевать уважение людей – надо трудиться суперотлично и быть только первым. Нужно делать то, чего не могут другие, иметь лучшие результаты во всем: в финансах, правовых вопросах, логистике, качестве, производстве. Везде нужно быть «номер один», на всех Олимпах – первым! Только тогда можно быть уверенным в масштабном успехе.
Гребли мне было мало. Конечно, гребец на дистанции борется, подвергает себя экстремальным нагрузкам. Но я хотел большего -познать бой в прямом смысле этого слова – и мечтал еще и о боксе как о спорте «настоящих мужчин». Теоретически это было просто. Спорт в то время был массовым. У нас в Тольятти пойдешь по улице – найдешь несколько спортивных школ и клубов. Записался – и занимайся на здоровье. Затрат для тебя – никаких. Вопрос был только в том, как совместить два вида спорта.
Мои действия ускорил случай в молдавском городе Бендеры, где у нас были сборы. Местный парень, намного старше меня, в котором играла дурная сила, к чему-то придрался, зажал меня в углу и очень квалифицированно отлупил. Меня мучила огромная обида, что я не мог дать, как следует сдачи. Едва я вернулся в Тольятти, прямо с самолета, не заходя домой, помчался вступать в секцию бокса с одной мыслью: научиться драться, поехать в Бендеры и отомстить обидчику.
Но в секции во мне узнали известного гребца и попросили, чтобы на занятия боксом дал согласие мой тренер по гребле. Поскольку об этом нельзя было и думать – я был профессиональным спортсменом и показывал очень высокие результаты, то мои планы о спорте «настоящих мужчин» и вендетте в Бендерах пришлось отложить.
В бокс я пришел после смерти брата, когда все мои планы сломались и пришлось оставить греблю. Я должен был поддерживать родителей и безотлучно находиться в Тольятти. Но настолько много было в сердце боли, злости, ненависти к несправедливому удару судьбы, что эти сильнейшие чувства требовали выхода в боевой схватке. Меня, конечно, приняли. Физически я был подготовлен прекрасно. Сердце, дыхание, мускулатура – все у меня было на высшем уровне, бойцовских качеств, выносливости не занимать. Тренер быстро в этом убедился.
Впрочем, новый наставник с первого дня не относился ко мне как к новичку. Он, видимо, был хорошим психологом и понял, что мне срочно
Я устоял на ногах, но на какой-то миг все померкло – я потерялся во времени и пространстве. Впервые в жизни полностью отключился! Никогда не забуду: открываю глаза и вижу мир будто через зеленое стекло – все призрачное, цвета травы, как в инфракрасном бинокле...
Потом, вспоминая первую боксерскую схватку, я пришел к мысли, что умирать легко, что не стоит бояться смерти, потому что переход в иное пространство происходит мгновенно.
...Но на ринге философствовать некогда. Придя в себя, я изловчился и нанес спарринг – партнеру прямой удар в голову, в лоб. В него я вложил всю свою немалую гребцовскую силу. По тому, как боксер-хоккеист зашатался, как неестественно закатились его глаза, я понял, что он тоже увидел зеленый мир.
День за днем я тренировался, колошматя снаряды, мешок. Тренер, видя мое настроение, часто назначал спарринги. Обливаясь потом на ринге, нанося и пропуская удары, я притуплял боль моей трагедии. Голова, живот, корпус – все познало тяжесть перчаток противников. Это было некое самоистязание. При этом я, конечно, ощущал рост духа. Бокс – это преодоление себя, единоборство со своими страхами, защитными
инстинктами, превращение тела в супероружие.
Мне нравится выражение: добро должно быть с кулаками. Не согласен с заветом: если тебя ударили по левой щеке – подставь правую. Если тебя оскорбляют, унижают твою семью, близких, ты обязан драться до последнего, иначе превратишься в раба. А бокс как раз – сильнейший, совершеннейший вид единоборств.
Меня радовали мои успехи на ринге, но появилось и беспокойство. На лекциях (я тогда учился в политехническом институте), во время домашних занятий я чувствовал, что голова не только шумит, но и болит. Конечно, этого следовало ожидать. Бокс – спорт экстремальный. Сила удара боксера-тяжеловеса достигает восьмисот килограммов. Если на голову не раз и не два обрушивается такая нагрузка, то немудрено, что она заболит. Да и тело страдает. Любой боксер-профессионал с годами начинает жаловаться: ноют мышцы, суставы, напоминают о себе все ушибы и переломы. Даже я, позанимавшись незначительное время, начал чувствовать неладное.
Когда я служил в спортроте, в ходу были шутливые прозвища, которые шли от предмета занятий: «велики» – велосипедисты, «железки» – штангисты. А вот боксеров называли «пробитыми», имея в виду состояние их голов. Однажды в праздничной новогодней речи замполит высказал такое пожелание: «Надеюсь, что в следующем году наших боксеров перестанут звать „пробитыми“. Конечно, мы разразились хохотом. Как боксеров ни называй, суть дела не изменится: их головы – уязвимое место.
Я вынужден был признать, что бокс больше отбирает, чем дает. Поскольку голова была мне особенно нужна, я перешел на другой вид единоборств – каратэ. Это самый умный, интеллигентный спорт, наполненный духовностью и философией.
Я познакомился с ним еще в советские времена, когда занятия каратэ были запрещены, а редкие энтузиасты изучали его подпольно. Я объясняю этот запрет тем, что тоталитарному режиму нужны были люди унифицированные, послушные, ставящие на первое место интересы коллектива. А философия единоборства, в частности школы «Шитокан каратэ-до», делает ставку на индивидуальность, силу духа, развитие личности. Каратэ учит быть большим человеком, большим воином. А может быть, все гораздо проще: власти опасались злоупотреблений боевыми искусствами.