Опыты цивилистического исследования. Выпуск 2, Коллектив авторов

Опыты цивилистического исследования. Выпуск 2

на обложку

Коллектив авторов

Шрифт:

Как раз на этапе судебной защиты и проявляется основное сходство отказа от осуществления права с негативными обязательствами. Особенно явно это стало заметно в свете появления п. 6 ст. 393 ГК РФ, который фактически устанавливает аналог требования об исполнении в натуре применительно к негативным обязательствам. В случае если должник по негативному обязательству осуществляет свое право вопреки такому обязательству, то кредитор вправе обратиться к суду с просьбой запретить это поведение. И фактически лицо все же утратит возможность осуществлять свое право, так как осуществление будет нарушать уже не только обязательство, но и судебный акт. На данную особенность принудительного исполнения негативных обязательств обращалось внимание еще до появления указанного положения ст. 393 ГК РФ [161] .

161

Карапетов А.Г. Правовая природа и последствия нарушения ковенантов в финансовых сделках // Частное право и финансовый рынок: Сборник статей / Отв. ред. М.Л. Башкатов. Вып. 1. М., 2011 (СПС «КонсультантПлюс»).

Нередко встает вопрос, допустим ли отказ от осуществления прав

в части, если такой отказ затрагивает интересы третьих лиц. В судебной практике существует ряд дел, имеющих крайне схожие фактические обстоятельства. Основной кредитор лица, находящегося на стадии банкротства, включен в реестр в качестве залогового кредитора. Далее он решает, что хочет участвовать в собрании кредиторов и иметь набор прав наравне с остальными кредиторами, чьи требования залогом не обеспечены. Для этого ему необходимо отказаться от приоритета залогового кредитора и в дальнейшем получать удовлетворение по общим правилам распределения вырученных от продажи сумм между кредиторами третьей очереди. Возникало две ситуации. В первой из них такой кредитор сначала отказывался от прав залогодержателя вообще и в связи с этим просил суд изменить его статус в реестре. Во второй же он обращался с отказом от приоритета залогового кредитора в части требований, не отказываясь при этом от прав залогодержателя или от договора залога в целом. Во второй ситуации суды иногда оказывались в замешательстве и отказывали, ссылаясь на необходимость предварительного отказа от прав залогодержателя в полном объеме. Так, одно из аналогичных дел в 2016 г. дошло до ВС РФ [162] .

162

Определение ВС РФ от 01.08.2016 № 308-ЭС15-6280(3) по делу № А32-29459/2012.

В данном деле кредитор отказывался от одной части своих требований полностью, а другую часть просил учесть как не обеспеченную залогом. Суд первой инстанции вынес определение [163] о внесении изменений в реестр, однако суды апелляционной и кассационной инстанций [164] заняли другую позицию. Аргументация основывалась на том, что, отказываясь от статуса залогового кредитора в одной части требований и не отказываясь от прав – в другой, такой кредитор злоупотребляет своим правом на изменение статуса для участия в голосовании кредиторов: основная часть обязательства по-прежнему остается обеспеченной, но в то же время он получает возможность влиять на решения собрания кредиторов. Однако Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ оставила в силе определение суда первой инстанции и указала, что такое поведение является правомерным.

163

Определение Арбитражного суда Краснодарского края от 15.09.2015 по делу № А32-29459/2012.

164

Постановления Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 02.11.2015 № 15АП-17496/2015 по делу № А32-29459/2012; Арбитражного суда Северо-Кавказско-го округа от 27.01.2016 № Ф08-10004/2015 по делу № А32-29459/2012.

Действительно, фактически кредитор все же утрачивает права залогодержателя, поскольку на стадии банкротства привилегии залогового кредитора и заключаются в указанном приоритете, так как обращение взыскания на этапе конкурсного производства невозможно. Таким образом, в этом деле были решены сразу две проблемы: во-первых, это допустимость отказа от части прав требования; во-вторых, возможность отказа от неких производных прав без отказа от основного – отказ от приоритета залогового кредитора без предварительного отказа от прав залогодержателя или договора залога.

1.2. Отказ от права и отказ от осуществления права

Следующая проблема на первый взгляд может показаться сугубо терминологической. Такой позиции, осознанно или нет, придерживается большинство отечественных авторов, затрагивающих данный вопрос [165] . Некоторые исследователи уделяют данной проблеме немало внимания [166] . В литературе, комментируя ст. 450.1 ГК РФ (или существовавший в проекте [167] аналог данной статьи), нередко ведут речь именно об отказе от права, хотя в самом Кодексе (как в ст. 9, так и в ст. 450.1) употребляется «отказ от осуществления права».

165

Седова Ж.И., Зайцева Н.В. Принцип эстоппель и отказ от права в коммерческом обороте Российской Федерации. М., 2014. С. 8; Диденко А.Г. Об утрате гражданских прав // Основные проблемы частного права: Сборник статей к юбилею д.ю.н., проф. А.Л. Маковского / Под ред. В.В. Витрянского, Е.А. Суханова. М., 2010. С. 31; Буркова А.Ю. Waiver: отказ от прав в международной практике и как новелла российского законодательства // Право и экономика. 2015. № 7. С. 29–31 и др.

166

Бойко Т.С. Отказ от права и воздержание от осуществления права: российский и англо-американский подходы // Закон. 2012. № 3.

167

Проект федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также отдельные законодательные акты Российской Федерации». Опубликован на сайте «Российской газеты» 14.09.2011. URL: http://www.rg.ru/2011/09/14/gk-izm-site-dok.html.

Самым главным вопросом при разграничении этих двух категорий становится как раз вопрос о последствиях отказа от права и отказа от осуществления права. Если придерживаться позиции, что это два различных явления, то они будут обладать и разными последствиями.

Отказ от права предполагает прекращение субъективного права. Подтверждение этому несложно отыскать в самом ГК РФ. Помимо отказа от осуществления прав по договору, российскому гражданскому праву известны отказ от права собственности (ст. 236 ГК РФ), от права на наследство (ст. 1158

ГК РФ), отказ правообладателя от права на товарный знак (подп. 5 п. 1 ст. 1244 ГК РФ) и т. д. В данном случае коллизии между нормами, регулирующими соответствующие институты, и п. 2 ст. 9 ГК РФ не возникает, так как прекращает право не отказ от его осуществления, а отказ от самого права. Да и к тому же такой эффект прямо предусмотрен законом.

Кроме того, институт отказа от договорных прав также известен отечественному правопорядку в исторической перспективе. Так, ст. 1547 Свода законов Российской империи регулировала данный институт. Здесь «отступление от права» рассматривается в качестве одного из оснований прекращения прав. При этом можно было отказаться как от права в целом, так и от его части. Отдельно можно было «отступиться» от применения к должнику мер ответственности за неисполнение или просрочку исполнения [168] . Как уже отмечалось, данная проблематика актуальна и для современной правоприменительной практики. В таком контексте в качестве частного случая отказа от прав по договору рассматривалось прощение долга. При этом разграничивались две ситуации: 1) когда прощение долга вело лишь к прекращению обязанности противоположной стороны и 2) когда прощение долга подразумевало также и прекращение обязанностей лица, отказывающегося от своего права. В первом случае такое прощение долга рассматривалось как односторонняя сделка. Во второй ситуации необходимо было согласие должника (если иное не предусматривалось договором), так как данное действие приравнивалось к отказу от договора [169] . То есть рассматривались две модели прощения долга, причем обе отличались от той, которая закреплена в действующем ГК РФ.

168

Обязательства по договорам. Опыт практического комментария русских гражданских законов: Комментарий на IV книгу I ч. X т. Св. зак. Т. 1: Общая часть / Сост. В.Л. Исаченко, В.В. Исаченко. СПб., 1914. С. 598–600.

169

Таким образом, отказ от права и в исторической перспективе, и на современном этапе приводит к вполне определенному последствию: прекращению права.

До реформы гражданского законодательства разницу между отказом от права и отказом от его осуществления видели в следующем. Отказ от права должен был быть явно выражен и направлен именно на прекращение права, предполагались активные действия. Отказ же от осуществления права фактически приравнивался к неиспользованию права и бездействию управомоченного лица [170] . Действительно, подход, согласно которому лицо может выразить свою волю на неосуществление права даже бездействием, существует [171] . Однако данный аргумент был перечеркнут появившейся формулировкой п. 6 ст. 450.1 ГК РФ, согласно которой для отказа от осуществления договорных прав необходимо заявление об этом. Здесь стоит отметить, что те авторы, которые придерживались позиции о двух различных явлениях, как раз и приравнивали отказ от осуществления права к его фактическому неиспользованию. В то же время и в более современных публикациях приводится позиция, согласно которой в п. 6 ст. 450.1 допущена терминологическая неточность и речь идет именно об отказе от права, которое конкретно в этом случае синонимично отказу от осуществления права [172] .

170

Суханова Ю.В. Отказ от субъективных гражданских прав: Дис. … канд. юрид. наук. Самара, 2008. С. 9–10; Диденко А.Г. Об утрате гражданских прав // Основные проблемы частного права: Сборник статей к юбилею д.ю.н., проф. А.Л. Маковского / Под ред. В.В. Витрянского, Е.А. Суханова. М., 2010.

171

Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 219–220.

172

Саркисян А.В., Новосельнов Д.А. Указ. соч. С. 109.

Встает закономерный вопрос, какой именно эффект может породить отказ от осуществления права, если не его прекращение. Теоретически возможны несколько вариантов. Во-первых, такой отказ можно квалифицировать как негативное обязательство не осуществлять свое право, в частности, не прибегать к средствам судебной защиты. Во-вторых, последствием может явиться отказ в защите права со стороны суда. В случае обращения с иском суд должен в заявленных требованиях отказать, хотя фактически требование основано на материальном праве. В таком случае можно допустить, что прекращается не все право целиком, а лишь правомочие на судебную защиту. Если же речь идет об обязательстве, то можно обратиться к институту натуральных обязательств, которые известны и отечественному правопорядку [173] .

173

Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940. С. 50–56.

До реформы ГК РФ существовала еще одна позиция. Если отказ от осуществления прав выражался в фактическом бездействии управомоченного лица, то подобный отказ от осуществления права не влек вообще никаких правовых последствий, что буквально соответствовало формулировке п. 2 ст. 9 ГК РФ. Ситуация же, когда лицо прямо заявляло отказ от права, данным положением не должна была регулироваться вовсе, поэтому отказ от права, обладающий правопрекращающим эффектом, допускался во всех случаях, когда это прямо не запрещено законом [174] . Но, как было показано выше, такой вариант отрицался судебной практикой и противоречил телеологическому толкованию п. 2 ст. 9 ГК РФ.

174