Опыты психоанализа: бешенство подонка
Шрифт:
Аксентьев выбегает. Заглядывает Свердлов.
– О, Яков, дорогой! Владимир Ильич и тебя не забыл. Личная записочка. Вот, товарищ Джугашвили принёс…
Звонит телефон. Иоффе снимает трубку.
– Иоффе слушает. Да, знаю. Вы в газете «Новая жизнь». Тише! Что?!
– Иоффе привстаёт. – Успокойтесь! Ну, принёс Терещенко… Публикации требует. Да. Слушайте, Федя! Вы кто в газете? Кор-р-ректор. И не вам давать советы главному редактору. Храните молчание. Большое спасибо за информацию.
В дверях почему-то на секунду застывает Свердлов. Да и Сталин
Тут влетает Фёдор Раскольников42 и разводит руками:
– Полная херня! Я им, а они мне…
– Оп-па! Спокойно, товарищ Фёдор! – подхватывает Иоффе. – Это мы уже в июле проходили. Значит, переговорщиков к казакам! Срочно! Обещать золотые горы и эшелоны для отправки их на Дон!
Санкт-Петербург. Финляндский вокзал. Вечер
Дождь. Из вагона спускается на перрон Ленин в сопровождении Эйно. Он в одежде пастора. На голове седой парик. Среди встречающих гауптман. Они переглядываются. Гауптман делает успокаивающий жест. Мол, всё в контроле. Ленин и Эйно выходят на площадь, садятся в автомобиль. Едут. Сзади автомобиль гауптмана.
Санкт-Петербург. Подъезд жилого дома. Вечер
Ленин в сопровождении Рахья проходит по лестнице черного хода на третий этаж. Везде на этажах маячат охранники, руководимые Сталиным. Он же и вводит Ленина в квартиру через чёрный ход.
Присутствуют: Зиновьев, Каменев, Троцкий, Свердлов, Коллонтай, Иоффе, Урицкий, Коллонтай, Бубнов и др.
В неярко освещённой комнате заканчивает свой отчёт Свердлов. Из боковой двери входит какой-то человек. Все вглядываются. Шум узнавания. Это Ленин. Он чисто выбрит. Ни бородки, ни усов. На голове седой парик.
– Ну, просто пастор из ближайшей лютеранской церкви! – ахает Коллонтай.
– А что?! Сегодня я буду русским Лютером! – Ленин приглаживает обеими руками сползающий парик, потом просто снимает его. – К чёгту! Итак, товарищи, начну с ругани. На повестке дня лозунг «вооружённое восстание». А вы… Демонстрации, митинги… Вчерашний день, товарищ Троцкий! Хватить цацкаться! Ждать формального большинства наивно! Ни одна революция этого не ждала. Сначала захват, а потом большинство! Завтра же прибываю в Смольный. И пусть это кое-кому из вас может не понравиться, но речь пойдёт о вооружённом захвате власти. Как можно быстрее! Военно-революционный комитет должен, наконец, заработать, товарищ Иоффе! Вспомните слова Маркса «восстание есть искусство». Ждать до Учредительного собрания, которое явно будет не с нами, бессмысленно!
– Извините, Владимир Ильич! – взвивается Троцкий. – Вы достаточно долго отсутствовали и не считаетесь с ситуацией! Вы говорите об искусстве восстания, но сами не следуете своим же словам. Правильно, товарищ Каменев? Считаю, что это, так сказать, «восстание» должно быть как можно меньше похоже на захват власти одной партией. Поэтому надо дождаться начала Всероссийского съезда Советов. И на съезде… Вместе
Санкт-Петербург. Редакция газеты «Новая жизнь». Ночь
В типографии у наборной кассы редактор и пожилой, усатый наборщик, заканчивающий укладку набора.
– Знаем только мы, Фёдорович. Давай быстрее, – шепчет редактор. – Через полчаса начнём печатать тираж.
В затылок редактору упирается ствол парабеллума. Это в типографию тихо вливаются боевики гауптмана.
– Интересно тут у вас – говорит Лёха, оглядываясь по сторонам.
– Кто вы такие!? Кто вам дал право?! – редактор пытается протестовать, но ему затыкают рот. Уволакивают в конторку.
Гауптман разглядывает набор, пытается прочесть. Командует наборщику:
– Сделай оттиск!
Тот прокатывает сигнальный лист. Там, в обрамлении текста факсимильная расписка Ленина.
– Ещё!
Прокатывается ещё три экземпляра. Гауптман показывает на большое свинцовое клише, на котором как раз и вытравлена расписка.
– А как вынуть вот это?
Наборщик шилом поддевает пластину.
– Ты делал?
– Привезли готовое. Я только в набор вставляю.
– А как по размеру подгоняешь, если что?
– А вот резачок.
Гауптман режет клише на мелкие кусочки. Потом переворачивает ящик с набором страницы. Сыплются свинцовые буковки. Гауптман аккуратно складывает бумажные оттиски. Даёт команду боевикам, которые держат наборщика. Мол, кончать. Выходит.
Санкт-Петербург. Двор редакции газеты «Новая жизнь». Утро
Во дворе собираются мальчишки-газетчики. Кричат:
– Дяденька! Дяденька! Давайте газеты, уже торговать пора!
Стучат в окно. Приоткрытая дверь. Входят в типографию. Заглядывают в конторку.
В конторке лежит зарезанный главный редактор.
Санкт-Петербург. Конспиративная квартира. Утро
(Сердобольская улица, дом 1, квартира 41)
Ленин в приподнятом, боевом настроении даёт указание своему телохранителю Эйно:
– Дуйте за газетами! И, я думаю, часа через два мы едем в Смольный. Работать! Работать!
Эйно уходит. Ленин, напевая арию из оперетты, проходит по пустой квартире на кухню. Наливает себе стопку водки, с аппетитом составляет большой бутерброд. И уже было приступает к трапезе, но тут в дверь стучат.
Ленин осторожно, на цыпочках проходит к входной двери. Стук повторяется. И это условный стук. Ленин ворчит:
– Идиот этот финн! Забыл ключ.
Приоткрывает дверь. На пороге гауптман. Ленин пытается захлопнуть дверь:
– Вы что?! Совсем с ума спятили! Прийти сюда?! Мне было обещано, что прямых контактов не будет!
– Не волнуйтесь. Все предосторожности соблюдены, – входит, закрывает дверь. – Просто срочно поставить вас в известность.
Гауптман разворачивает оттиск из типографии «Новая жизнь». Ленин смотрит оттиск.