Оракул мертвых
Шрифт:
Норман молчал и, казалось, смотрел на полосу узкой, извилистой дороги, поднимавшейся по ущелью к горному перевалу. Мишель снова нарушил тишину:
— Норман?
— Да.
— Больше никаких секретов. Если ты знаешь еще что-то, чего я не знаю, скажи мне, даже если это причинит мне сильную боль.
— Больше ничего такого нет. Если остались еще секреты — они неведомы нам обоим. И мы вместе должны их разгадать.
Они добрались до перевала, и Мишель убрал ногу с педали газа. На какое-то мгновение внизу, на востоке и на западе, блеснули воды Мессенского и Лаконского заливов. На юге просматривалась
— Но зачем нас заставили ехать по этой горной тропе, если есть более удобная дорога внизу, ведущая на Котронас? — проговорил Мишель.
— Мне кажется, это очевидно: наш приятель очень гостеприимен, он хочет, чтобы мы насладились столь потрясающим видом.
— Я рад, что у тебя не пропала охота шутить.
— Ну, мне действительно это кажется очевидным. Совершено преступление, на дорогах полно полицейских. А наш приятель хочет тишины и одиночества. Ведь, по сути, дело-то незаконное и недешевое: шутка ли — полмиллиона долларов. — Он взглянул на часы: — Уже час. Встреча назначена через полчаса у заброшенного маяка на шестом километре склона, считая от поворота этой дороги на юг. Вон там кто-то подает нам знаки. — Мишель свернул налево и двинулся вниз.
Капитан Караманлис тронул за плечо агента, сидевшего за рулем служебной машины.
— Остановись вон у того блокпоста, — сказал он. — Узнаем, нет ли новостей.
Водитель подъехал к знаку «STOP», и Караманлис отправился к начальнику блокпоста.
— Есть что-нибудь? — спросил он.
— Практически ничего.
— Этот сукин сын не мог же раствориться в воздухе. Вы проверили все выезжавшие отсюда машины?
— Все, капитан.
— Ничего подозрительного?
— Скорее, нет. Недавно проехал здесь автомобиль с английским номерным знаком, в ней сидели два туриста — англичанин и француз. Они направлялись в Арудью на неделю, порыбачить. Должно быть, они часто тут бывают… Оба очень хорошо говорили по-гречески.
Караманлис кивнул, потом вернулся в машину и знаком приказал водителю ехать дальше, на юг. Через несколько секунд он как будто вдруг вспомнил о чем-то, велел шоферу остановиться и вышел.
— Как их имена? — закричал он начальнику блокпоста. — Ты помнишь их имена?
— Француза звали Шарье. Мне кажется, Мишель Шарье! — ответил начальник со своего места.
— Какая у них машина?
— Синий «ровер».
Караманлис прыгнул в свой автомобиль.
— Заводи, — сказал он водителю. — И двигай как можно скорее: мы едем в Арудью.
В этот момент Мишель, выехав на дорогу, ведущую к мысу Тенар, повернул направо, к югу, взглянув при этом на спидометр, чтобы точно определить, сколько ему осталось ехать до назначенного места. Ровно через шесть километров он припарковал машину у обочины, оставив включенными только габариты.
— Мы прибыли, — сказал Норман. — Теперь остается только ждать сигнала.
— Как ты себя чувствуешь, сынок?
— Я слаб и очень устал.
— На море слишком много полицейских. Мы не могли рисковать и плыть на лодке. Мне пришлось провести тебя
— Но разве на земле мы не будем в еще большей опасности, чем на море, адмирал?
— На земле тебя уже ждут, чтобы отвезти далеко отсюда, к следующему месту встречи. А теперь оставайся там, где ты есть, я пройду первым. Я позову тебя через минуту.
Клаудио услышал треск, а потом увидел освещенный квадрат у себя над головой — то был открытый люк, а за ним — освещенное пространство. Темная фигура адмирала четко вырисовывалась на фоне этого света:
— Иди сюда, в скале вырезана лестница.
Клаудио поднялся по скользким ступеням и попал в грязное, пыльное помещение. Стекла единственного маленького окна были разбиты, створки покривились. Неподалеку слышался шум прибоя.
— Где мы, адмирал?
— В другой части полуострова, на восточном берегу. Это заброшенный маяк Котронас, он не действует со времен войны. Я уже тогда пользовался этим проходом, чтобы добраться до своей подводной лодки, находившейся среди утесов Иеролимина.
— Вы хотите сказать, что мы пересекли мыс Тенар под землей?
— Именно. И опередили суда береговой охраны, которые все еще движутся у Иеролимина, сражаясь с мелтеми и острыми утесами. Как говорит поэт:
Эфтес пезос ион э эго син ни мелене
(«Пеший проворнее был ты, чем мы в корабле быстроходном»). [17]
— Я знаю древнегреческий, это стих из «Одиссеи», — проговорил Клаудио, но не смог вспомнить точный номер строки.
17
Гомер. Одиссея. Песнь одиннадцатая, 58. (Пер. В. Жуковского.)
Богданос кивнул, и тень грусти показалась на мгновение в его голубых глазах.
— Это слова, обращенные к преждевременно ушедшему другу… А теперь следуй за мной, — сказал он. — Времени больше нет. — Он подошел к окну и увидел темный автомобиль, припаркованный на улице, метрах в ста от помещения, с включенными габаритами. — Все в порядке. Иди сюда.
Они вошли в смежное помещение, что-то вроде гаража, где стоял небольшой пикап «тойота», кузов ее был закрыт тканью. Богданос поднял задний край:
— Залезай, — проговорил он, — и сиди тут. Это грузовичок кооператива рыбаков, полиция видела его тысячу раз. Тебя отвезут на север. Блокпосты расставлены не дальше Гитиона. Когда вы проедете город, как только пикап замедлит ход, прыгай и иди своей дорогой. Тот, кто сидит за рулем, ни под каким предлогом не должен тебя видеть, ясно? Мужайся! В Эгии есть таверна для водителей грузовиков, она открывается в шесть. Там готовят яичницу омматия [18] и фасоль под соусом. Двухсот драхм тебе хватит, чтобы подкрепиться. Увидимся, как только будет можно, сынок.
18
Глазунью ( греч.).