Оракул мертвых
Шрифт:
— Но ведь вы прислали мне фотографию трупа…
— Ее отправил вам исполнитель приказа, проверенный человек. С другой стороны, в подобных случаях нельзя рассчитывать на официальное заключение судмедэксперта… Я не видел никаких причин ставить под сомнение факт устранения… человека, о котором мы говорим. А сейчас, мне кажется, мы потеряли слишком много времени. Где в данный момент находится Влассос?
— Полагаю, у себя дома.
— Вы полагаете. Черт возьми, Караманлис, меня удивляет, как человек с вашим опытом…
Они покинули площадь Мессемврии, освещаемую единственным фонарем, висевшим на фасаде приходской церкви, на «Фиате-131», принадлежавшем Караманлису, поскольку у Богданоса не было никакого транспорта, словно он с неба сюда свалился. Подняв облако пыли, они проехали по проселочной дороге, ведущей к шоссе, а потом свернули налево, в направлении Портолагоса. Еще не было и десяти, когда Караманлис остановил машину у жилища Влассоса. В кухне горел свет: к счастью, сержант дома. Караманлис подошел поближе и заглянул внутрь: на столе стоял открытый чемодан с одеждой, на газовой плите что-то кипело, может быть, молоко. Он несколько раз постучал в стекло, но ответа не последовало.
— Он куда-то вышел, черт возьми, — проговорил за его спиной Богданос. — Осмотрите дом, если сможете.
Караманлис пошел к входной двери и обнаружил ее открытой. Быстро оглядел дом. Все было в порядке, но, очевидно, Влассос выбежал в большой спешке: газ горел, полусобранный чемодан брошен посреди кухни, свет тоже включен. Он все выключил и вышел во двор.
— Что-то или кто-то заставил его срочно уйти: он даже не погасил свет и оставил молоко на конфорке.
— Куда он мог направиться? — спросил Богданос.
— Единственный человек, способный сдвинуть его с места, — его любовница. Может, она его позвала.
— Или кто-то воспользовался ею, чтобы завлечь его туда. Проклятие!
— Нечего сыпать проклятиями, черт вас возьми! Если б вы в свое время чисто сделали работу, нам бы сейчас не пришлось бегать за этой скотиной в этой чертовой деревне.
Богданос посмотрел на часы.
— Где находится дом его женщины?
— Недалеко от военного моста.
— Тогда надо поспешить, мы рискуем прийти туда слишком поздно.
Они быстро двинулись в сторону моста и через несколько минут оказались у дома женщины. Здесь тоже дверь стояла открытой, свет горел, и радио на полной громкости передавало концерт Хадьидакиса. Повсюду виднелись следы разгрома: перевернутая мебель, разбитая посуда, — видимо, великанша сопротивлялась, прежде чем дать себя унести. Богданос нахмурил лоб:
— Как я и боялся, кто-то схватил женщину, а потом сообщил Влассосу, заманив его в ловушку.
— Но куда?
— Самое лучшее место — бухта, именно там нам следует искать.
От сильного порыва ветра поверхность воды покрылась рябью.
— Не хватало только, чтобы погода испортилась, — выругался Караманлис.
—
Они решили разделиться: один осмотрит западный берег, второй — восточный. Но вдруг Богданос остановил Караманлиса:
— Стойте, смотрите, вон там!
— Я ничего не вижу.
— Свет. На мгновение там показался свет. Что находится в той стороне?
— Островок с маленькой церквушкой, возведенной в честь святого Спиридона. 15 июля люди идут туда с крестным ходом в день святого, а в остальное время она закрыта. Она соединяется с восточным берегом мостками длиной метров в пятьдесят. Влассос иногда ходит туда на рыбалку.
— Это далеко?
— Полтора километра, плюс-минус.
— А вход с какой стороны?
— Со стороны восточного берега.
— Значит, лучше нам разделиться. Я двинусь по берегу и пройду через мостки, а вы воспользуйтесь лодкой и подплывите туда с юга. Возможно, убийца подготовил себе путь к бегству по воде.
Они разделились. Караманлис сел в плоскодонку с небольшим подвесным мотором и начал тихо подбираться к островку, а Богданос снова посмотрел на часы и быстрым шагом двинулся по берегу к мосткам. Погода становилась все хуже, ветер все сильнее ударял по поверхности воды, поднимая в воздух брызги и клочки пены. Горизонт на севере прорезали вспышки молний, с отрогов гор доносились раскаты грома и гасли в волнах Эгейского моря. А когда утихал ветер, смутно и отрывисто слышен был бой часов на башне Портолагоса. Десять тридцать.
Василиос Влассос, запыхавшись, остановился у ворот церкви Святого Спиридона. Он слышал лишь скрип деревянных досок под напором волн, поднимавшихся все выше, и усиливавшиеся порывы ветра. Из окна исходил очень слабый свет, как будто внутри, перед святым образом, горела свеча.
Влассос достал свою «беретту» и передернул затвор, после чего подошел к окну, но ничего не разглядел, только скамейки и стулья для прихожан, на которых едва мерцали отблески света. Тогда он решил войти, как и положено, через дверь. Распахнув ее ногой, он бросился внутрь и боком покатился по полу, спрятавшись за одной из скамеек и крепко сжимая в руке пистолет.
У него перехватило дух: его любовница, почти нагая, была привязана к колонне иконостаса наподобие гротескного и почти святотатственного святого Себастьяна. Рот ей заткнули кляпом, перед ней горела большая восковая свеча, обернутая красной бумагой.
Из-за иконостаса раздался четкий, пронзительный голос. Здесь, в небольшом пространстве, он прозвучал странно близко, совсем рядом.
— Добро пожаловать, сержант Влассос! Ты пришел за своей женщиной, верно?
Влассос вскипел от бессильной ярости: