Оранжевая страна. Книги 1-3
Шрифт:
– Вы боитесь умереть? – неожиданно поинтересовался писатель, смотря на стервятников, красиво парящих в пышущем жаром ультрамариновом небе.
– Конечно, – улыбнулся я, – очень боюсь.
– Насколько я знаю, – писатель недоверчиво покачал головой, – за вами есть громкие дела, на которые трус просто не решился бы.
– Трусость и боязнь смерти – совершенно разные вещи, Редьярд. Всем живым существам свойственно бояться смерти. Это в них заложено природой… – Я не договорил, потому что в лагерь на полном скаку влетел Степан, круто осадил коня, спрыгнул с седла и, бросив поводья
– Едут, Ляксандрыч. Как ее… ну, телега с трубой…
– Дрезина. Одна?
– Нет. Тащит за собой еще одно корыто. На нем пара десятков солдатиков с охвицером и трещотка. Обложились мешками с песком, только бошки и стволы торчат. Где-то в паре верст отсюда… – Казак не глядя показал рукой за спину.
– Тебя видели?
Степа только презрительно скривился, мол, куда им, этим недоношенным.
– Понятно. Рекогносцировку решили устроить. Редьярд, нам придется на время расстаться… – И распорядился: – Уведите его и загоните пленных в щели. Тех, кто высунется наружу, разрешаю пристрелить к чертовой матери.
И тут же заблажили часовые:
– Внимание, со стороны Ледисмита…
– Удаление полторы мили…
– Дрезина, с открытой платформой…
Я не спеша встал и лениво потянулся.
– Ну что же, едут так едут. Какого хрена на меня пялитесь, желудки? В ружье, мать вашу! Воевать будем.
Глава 32
Южная Африка. Наталь
08 июля 1900 года. 15:00
– Я попаду, честное слово…
– Заткнись, сказал…
– Обязательно попаду, дядь Франк, ну дай стрельнуть…
– Я тебе не дядя, а господин капрал. Сейчас по шее дам, а не стрельнуть…
В десятке метров слева от меня находилась замаскированная позиция одного из наших орудий. Вот как раз оттуда и доносились голоса.
Нет, ну в самом деле, развели тут, понимаешь… Это все старый пень Борисов, едрить его в печенку. Набрал себе в расчеты из бурских пацанов сплошной детский сад. Ну как пацанов – от шестнадцати и старше, мелких я в рейд категорически отказался брать. Правда, парни сплошь способные, на лету артиллерийскую премудрость схватывают, но у доброй половины детство все еще в одном месте играет.
Пришлось рыкнуть грозно:
– Сейчас кому-то так стрельну по заднице – неделю сидеть не сможет!
Мгновенно наступила тишина.
– Так-то лучше… – проворчал я и опять взялся за бинокль. – И что вы собрались делать, чертовы обезьяны?
Но «обезьяны», то бишь выдвинувшийся на рекогносцировку британский отряд, ничего решительного предпринимать не собирались. Докатившись до разобранного участка железнодорожного полотна, они постояли немного, обстреляли из пулемета близлежащие кусты, опять подождали, снова постреляли и только после этого собрались высаживаться. Спрыгнув на насыпь, маленькие фигурки в форме цвета хаки сразу же залегли.
– Пужаные уже… – презрительно фыркнул Степан.
– Да пусть их, – я щелкнул крышкой часов, – все равно им пока ничего не видно. Еще пару часиков провозятся –
– Угу, – согласно кивнул Степа, – пущай валандаются.
Тем временем британский разведотряд наконец созрел для решительных действий. Под прикрытием пулемета, время от времени палившего в белый свет как в копеечку, бритты разделились на две группы, растянулись в цепи и потихоньку стали выдвигаться в нашу сторону. Но едва они скрылись в зарослях кустарниковой акации, как прозвучало несколько глухих, едва слышных хлопков, и над деревьями поднялись клубки грязно-серого дыма. А еще через мгновение показались и солдаты, в несколько урезанном составе дружно несшиеся к дрезине.
– Думаю, на большее их не хватит, – прокомментировал Зеленцов, довольно хмыкнув, – я там с растяжками немного побаловался.
– Молодец, Павел Евграфович, хорошо сработал! – Я хлопнул его по плечу и отдал команду: – Капрал Штайнмайер! Дайте две гранаты по дрезине.
Для острастки. К тому же а вдруг попадут?
– Есть дать две гранаты! – отозвался грубый бас. – Наводи…
И почти сразу же звонко рявкнуло орудие. Одновременно с лязгом снарядной гильзы, брякнувшейся об камни, в десятке метров от платформы с пулеметом вспух огненный клубок.
Не успел я досчитать до трех, как ствол орудия изрыгнул еще один длинный язык пламени. На этот раз граната угодила прямо в дрезину, немедленно окутавшуюся плотным облаком пара. Особого вреда она живой силе не причинила, но сам факт оказал на противника впечатляющее действие – солдатики, как пуганые газели, стартовали по рельсам в направлении Ледисмита.
– Говорил же, что попаду!!! – радостно заверещал кто-то совсем юным ломающимся баском, но сразу же замолк, заглушенный звонкой затрещиной.
– Кто стрелял и кто верещал? – Орудийный капонир прикрывала маскировочная сетка и я не смог рассмотреть источника восторгов.
– Я… – отозвался обиженный злой и совсем юный голос. – Я… рядовой Ян Роодт…
– Объявляю тебе свою личную благодарность, рядовой Ян Роодт… – едва сдерживая смех, громко объявил я. – Помимо этого…
– Служу Республике! – сбиваясь на фальцет и перебивая меня, восторженно воскликнул паренек.
– Франк…
– Да, мой капитан? – немедленно отозвался Штайнмайер.
– А теперь дай ему еще разок по загривку, чтобы не перебивал командира. Дурень ты, Ян Роодт. Я как раз собирался в качестве поощрения оплатить твой первый визит в бордель. Будешь теперь опять обходиться своей правой рукой. Или левой. Какая там у тебя рабочая?
Последние мои слова утонули в дружном хохоте бойцов. Предбоевое напряжение, в буквальном смысле сводившее скулы и заставляющее бешено биться сердце, бесследно испарилось. Вот и хорошо. Успеем еще надрожаться.
– Наумыч, пошли бойцов проверить дрезину и платформу. Все патроны и оружие – сюда. Павел Евграфович, ты со своими восстановишь растяжки. Да-да, я помню, мин осталось в обрез. Ставь все что есть. И поосторожней там. Взводные, быстро делите бойцов на бодрствующую и отдыхающую смены. Счастливчикам немедленно на боковую. Чувствую, ночка нам предстоит еще та…