Орбитальный утилизатор
Шрифт:
Начать решили со знаменитых своей красотой садов. Полковник прогуливался по благоухающим аллеям, где каждое растение казалось уникальным творением природы, исполненным неподражаемого совершенства. И в то же время, как удивительно гармонично смотрелось это разнообразие флоры. Огромные рахнильские папоротники укрывали от солнца тенелюбивые ламинианские орхидеи, способные менять окраску, в зависимости от времени суток. Цветущие паюрские лианы вились по ветвям многовековых туабов - больших деревьев с крупными мясистыми листьями. И вдобавок к этому разнообразию дикой природы - вдоль аллей росли всевозможные фруктовые деревья и виноград. Все они были
Надо сказать, что с каждой минутой, круглая физиономия полковника все мрачнела. Его Светлость явно заскучал. Лоринган чувствовал себя словно на вулкане, который вот-вот начнет извержение. Пару раз, когда взгляд полковника останавливался на одном из прогуливающихся рядом с ними людей, сердце капитана падало. Ход мыслей Ту-Лака был ему слишком знаком, и ничем хорошим для бедолаг подобное внимание кончиться не могло. Но пока беда проносилась мимо, видимо, полковник не посчитал повстречавшиеся объекты достойными.
Так было до тех пор, пока большой нежно-голубой цветок не вспорхнул прямо у них из-под ног. Брови полковника поползли вверх, но в следующее мгновение, он сообразил, что это лишь бабочка.
Капитан Лоринган взглянул на его лицо и сжался. Рыскающий заинтересованный взгляд Ту-Лака не предвещал ничего хорошего. "Ну что он еще придумал?!
– капитан уже проклинал не только тот день и час, когда поступил на службу к Ту-Лаку, но и свой длинный язык.
– Зачем было признаваться, что хорошо знаю Зельфею?!"
И если ответ на второй вопрос он так никогда и не узнал, то первый разрешился почти сразу. Его Светлость выхватил пистолет и, почти не целясь, навскидку выстрелил в ближайшие кусты, которые тут же вспыхнули.
– Ну, как я ее? А?!
– физиономия полковника светилась счастьем.
А ведь вокруг были люди! С криками ужаса одни попадали на землю, другие бросились врассыпную. У капитана от "восторга" пропал дар речи. Он даже не мог вспомнить ни одну молитву зельфейским божествам или хотя бы законодательство, регулирующее общественное поведение на Зельфее. Другими словами - их пристрелят на месте или сперва дадут высказаться? А лучащийся искренним восторгом Ту-Лак, так и не дождавшись ответа, снова выстрелил:
– Нет, ну как я ее! О, да их тут много!
– прошипели очередные выстрелы - и вспыхнуло еще несколько кустов.
"Господи! Он стреляет по бабочкам!"
Вокруг с треском горели кусты. В чадящем дыму, носились люди, пугая самих себя собственными криками, создавая панику и полностью дезориентируя всех остальных. Его Светлость довольно улыбался, любуясь делом рук своих. Затем он рассмеялся и присел, хлопнув себя по коленям.
Лоринган обладал удивительной зоркостью, как и большинство зельфейцев. Он первым заметил, как в дальнем конце широкой аллеи, почти на горизонте, мелькнули мундиры стражников правопорядка.
– Ваша светлость! Неплохо бы поскорее убраться отсюда!
– он искренне надеялся на благоразумие полковника, хотя... "Боже мой! Да откуда там благоразумие?! Он же безумен!"
– Капитан, подержите мой пистолет!
– Ту-Лак сунул ему в руку пистолет.
Затем, дружески подмигнув капитану, полковник схватил его за другую руку, подпрыгнул и истошным голосом завопил:
– Это он стрелял! Я видел! Скорее сюда! Я держу его!
Одновременно с этим, он дернул впавшего в шоковое состояние капитана, и побежал. Не смотря
– Нет, ну как я их всех! А ты...
– полковник с трудом смог продолжить, - а ты-то... видел бы ты свою рожу!
Следующим пунктом культурной программы капитана Лорингана был Фриллианский исторический музей. Если бы капитан мог, он бы испарился. Исчез. Провалился сквозь землю. Делся куда угодно, лишь бы не сопровождать полковника дальше. Даже забытые молитвы вспомнились! И словно в ответ на это, удалось убедить Ту-Лака оставить пистолет в гостинице. Вытирая выступивший на лбу, не то от жары, не то от нервного напряжения пот, Лоринган исподтишка осматривал Его Светлость, выискивая на кругленьком тельце иные предметы, способные причинить вред окружающим. В конце концов, он пришел к выводу, что таким предметом был сам полковник и с этим нужно смириться, ибо сделать с этим что-либо невозможно.
Знаменитый на всю галактику Фриллианский музей оказался цел. Возможно, парламент Зельфеи хранил его, как символ стабильного благополучия в том хаосе, что царил повсюду, а, возможно, его сокровища стали своеобразным неприкосновенным запасом. Охранные системы при входе оказались на высоте. Даже полковник оценил предусмотрительность Лорингана.
– Ай-я-яй, - шутливо погрозил он пальцем, проходя сквозь сканеры, - мне даже неудобно, что такой умник до сих пор у меня служит.
Капитан даже не знал, как и отнестись к очередному заявлению. Чуть подумав, решил не обращать внимания. Уж если полковнику приспичит его убить - он это сделает, и предсказать капризы Его Сумасшедшей Светлости невозможно. "И какого черта я все еще у него на службе?!"
Исторический музей богатством и великолепием экспозиции впечатлял и восхищал всех, но полковник, переходя из зала в зал, лишь равнодушно крутил головой. Изредка он останавливался у одного из десятков тысяч монументальных шедевров, помимо всего потрясавших своими огромными размерами. Несколько секунд рассматривал, слегка причмокивая губами, и шел дальше.
Лоринган молча следовал за ним. Сначала он хотел вести импровизированный рассказ о тех предметах, что представали перед ними, благо знал он достаточно много. Но потом решил, что не стоит привлекать внимание полковника к чему-либо. Авось, беда пройдет мимо.
Очередным, на пути впавшего в скуку Ту-Лака, оказался зал памятных регалий. На этот раз он застрял перед тумбой в центре, где красовалась чаша периода ранней империи. Это был символический подарок какого-то там правителя Зельфескому парламенту. По платиновой поверхности, украшенной замысловатым орнаментом, разноцветными драгоценными камнями были выложены имена всех членов Зельфейского парламента. В центре, на самом дне, красовался приличных размеров алмаз, весьма оригинальной огранки. Когда "задумчивое любование" полковника затянулось, Лоринган понял - беда пришла. Он затравлено оглянулся, но так и не понял, чего следует ожидать.